...и чуть смазано пламя свечей... (с)
Я танцовщица.
Я танцую на лезвии ножа.
В кабаре приходят посмотреть на меня, как на диковинного зверя, потому что смотреть здесь больше не на что. Щербатые деревянные столы, засиженные мухами стойки, факелы в тяжелых металлических каркасах… Отблески колеблющегося пламени оскаливаются, прыгая тенью по стенам. Да, кстати, о стенах… Наверное, единственное, что неизменно привлекает взгляды посетителей в этом интерьере. Выкрашенные в глухой бордовый цвет, они увешаны огромными полотнами картин. На них – улыбающиеся нимфы и дриады перебирают тонкими чуткими пальцами поющие струны арфы. Райские сады, живая зелень, яркий солнечный свет – все это резко контрастирует с мрачным помещением кабаре.
На землю тихими лапами опускаются сумерки.
Толстый хозяин с проплешиной на затылке каждый вечер аккуратно стирает пыль и грязь со столиков и начинает приготовления к главному. На сцене появляется круглая резная доска с воткнутыми в специальные отверстия ножами. Но это не простые ножи. Лезвие каждого опутано причудливой гравировкой, вязью рун и заклинаний. Витые колечки букв переплелись, дразня недосягаемостью…
Они похожи на маленькие мечи, тонкие и легкие, без вызывающих украшений. Рукояти оплетены кожаными ремешками, в середине которых высвечивается драгоценный камень. В каждом ноже – свой. Говорят, если знать руны, можно по ним предсказывать судьбу.
У этих ножей, созданных специально для танцовщиц, и за которыми охотятся заядлые коллекционеры, есть создатель. Хозяин иногда рассказывает о нем, мечтательно закатывая глаза:
- Хоть у него и с мозгами не все в порядке, а какой талант дан! Если бы у меня были такие способности, я стал бы богатейшим из богатейших!
И, с досадой махнув рукой, вздыхает:
- Всяк сверчок знай свой шесток…
Этот человек не брал денег за свои штуки, но мало кому удавалось получить эти ножи… и только в подарок.
…Я надеваю красное шелковое платье, подвязываю волосы лентой, и стараюсь улыбаться искренней. Потому что никто не должен видеть боли. Да и кровь моя – не для чужих глаз.
На землю опускаются сумерки... Засыпающий ветер тихо шелестит афишей, зазывая посетителей. В душное пространство кабаре вваливается веселая компания подвыпивших мужчин. Разносчик грохает им на стол несколько кружек дешевого пива и пару круто засоленных рыбин. Следом в дверной проем протискивается потертая парочка братьев-воров. Я их знаю. Да и нет, наверное, в нашем городке тех, кому не знаком был бы этот хищный прищур темных глаз. В кабаре их сторонятся.
Помещение быстро наполняется народом. Вслед за первыми посетителями хлопает дверь, и в нагретый воздух врывается запах изысканных духов. Раздается женский смех, и кокетливо подведенные глазки подмигивают хозяину. Тот, потряхивая отвисшим брюхом, спешит навстречу, рассыпаясь в любезностях. Сегодня нас решили посетить богачи… Вот они садятся за vip-столик; дама шуршит юбками, ее спутник – сигарами. Презрительный взгляд… - и вокруг как будто бы становится холоднее…
…Кулисы – как в дорогом театре, только уже старые… Вернее сказать, старинные, из синего бархата. Иногда кажется, что они из другого мира, со своими законами и правилами, которых мы не знаем и не узнаем никогда – они лишь для посвященных. Мне нравится стоять за этими кулисами, держать в ладони теплую шероховатую ткань и вдыхать полустертые временем ароматы другой жизни.
…Тоненький вскрик звонка.
Мне пора.