Козлову не везло. НЕ везло – и все тут! Не шла масть, не перло и т. д. и т. п. – как угодно называй, но смысл от этого не изменится. Он обжигался об «холодные» чайники, резался «тупыми» ножами, его кусали «некусающие» собаки. Если он снимал квартиру, то его выселяли через месяц; если находил работу, то попадал под сокращение через квартал. Плакал, выл по ночам, кусая подушку, ходил к бабкам-заговорилкам, насобирал мешок заячьих лапок и вагон подков, а становилось только хуже. Есть поговорка (народная): «Жизнь, как зебра – полоса черная, полоса белая…Жопа». Козлов был в жопе с рождения и о череде полос мог только мечтать. Он даже повеситься пытался – люстра не выдержала. Наелся снотворного – стошнило. Жизнь и смерть обходили его стороной. Он был промежуточной стадией между живым и трупом. Существом.
Естественно, что с женщинами ему тоже не везло, как и во всем остальном. Иногда Козлов напивался и в алкогольном бреду-сне представлял себя на роскошном пляже, в окружении загорелых красоток, но обезвоженное утро возвращало к реальности. Но один из таких снов, пьяных и сумбурных принес Козлову идею, которая изменила его сознание. Если ему так не везет, то его ребенку должно везти со страшной силой.
И он изменился, перестал скулить и пускать сопли по ночам. Идея сжигала его, влекла за собой, пугая и маня. И он сдался. Бегал по детдомам, судам, оформляя бумаги и прочую чушь и добился своего – усыновил мальчика 3-х лет, Пашу. И его проблемы возросли в геометрической прогрессии. Но изменилась не только жизнь, но и сам Козлов. Он стал жестче, настырнее, злее. Он рвал, грыз, кусал. И жизнь поддалась – невезение отступило. Он нашел хорошую работу, купил квартиру, завел любовницу. Козлов вылез на шкуру зебры, причем на белую полосу. Началась жизнь – Паше исполнилось пять.
На следующий день, после дня рождения, он сломал ногу. Месяц больницы, три месяца реабилитации – и все наладилось снова. Козлов работал и жил, Паша взрослел.
В шесть он снова попал в больницу. С желтухой. Выздоровел.
В семь лет его не взяли в школу.
В восемь Паша разбил головой стекло в классе.
В девять- в драке ему сломали челюсть и нос.
В четырнадцать Пашу сбила машина, и он умер.
Только после этого Козлов понял – везение сына и его невезение поменялись местами. Жизнь пошутила с той жестокостью, которая характерна только ей. Как только Паша сказал: «Папа» - он стал носителем «существования». И Козлову стало страшно. Жизнь шла как прежде, но он снова плакал, грыз подушку по ночам и боялся. Его, уже жена, была беременна – и это обстоятельство сводило Козлова с ума. Он не знал, что из зебры достанется его ребенку.
Козлов смотрел с крыши своей девятиэтажки на полоску тротуара внизу. Сегодня его дочь сказала: «Папа». Но его не уволили, не выселили, он даже не споткнулся. И это значило, что везение осталось, но это же значило и другое – невезение досталось дочке.
Козлов прыгнул, и ему…