Случай на регате. Агата Кристи

Юрий Сарсаков
The Regatta Mystery. Agatha Christie
    
     Мистер Айзек Пойнтс вынул изо рта сигару и с одобрением заметил:
     – Милое местечко.
     Удостоив таким образом своим благоволением Дартмаусскую гавань, он вернул сигару на место и огляделся с видом человека, вполне довольного собой, своей внешностью, окружением – и вообще жизнью.
     Достигнув в свои пятьдесят восемь лет известного положения, мистер Айзек Пойнтс сохранил цветущее здоровье, лишь подчеркиваемое некоторой склонностью к полноте. Он не то чтобы был толстяком, просто костюм яхтсмена, в который он был одет, – не слишком подходящий наряд для человека средних лет с уже намечающимся брюшком. Сам костюм, впрочем, смотрелся великолепно – каждая пуговица, каждая складка на своем месте, а из-под козырька фуражки светилось смуглое, со слегка восточными чертами лицо. Что касается окружения, то под ним следует подразумевать спутников мистера Пойнтса: мистера Лео Штайна – его компаньона, сэра Джорджа и леди Мэрроуэй, мистера Сэмюэля Лезерна – его американского делового партнера, находящегося здесь вместе с дочерью Евой – девочкой школьного возраста, миссис Растингтон и Эвана Лльюэллина.
     Вся компания только что сошла на берег с принадлежавшей мистеру Пойнтсу яхты "Проказница". Утром они следили за гонками на яхтах и теперь высадились, чтобы окунуться на время в ярмарочное веселье – с состязанием в метании кокосов, необъятными дамами, человеком-пауком и каруселями. Разумеется, в наибольшем восторге от всех этих удовольствий была Ева Лезерн. Когда мистер Пойнтс в конце концов предложил прерваться, чтобы отправиться пообедать в "Ройэл-Джордж", она тут же запротестовала:
     – О, мистер Пойнтс, я так хочу, чтобы мне погадала настоящая цыганка из фургона.
     У мистера Пойнтса были серьезные сомнения, что цыганка, о которой шла речь, – настоящая, но он милостиво согласился.
     – Ева совсем потеряла голову от этой ярмарки, – извиняющимся тоном заметил ее отец. – Но если уже пора идти, не обращайте на нее внимания.
     – У нас еще уйма времени, – великодушно произнес мистер Пойнтс. – Пусть юная леди вволю повеселится. Кстати, Лео, я собираюсь помериться с вами силами в метании дротиков.
     – Набравший двадцать пять очков и выше получит приз, – монотонно пропел тонким гнусавым голосом хозяин аттракциона.
     – Ставлю пять фунтов, что мой общий счет окажется больше вашего, – заявил Пойнтс.
     – Идет, – с готовностью согласился Штайн.
     Вскоре оба компаньона были целиком поглощены игрой. Леди Мэрроуэй прошептала Эвану Лльюэллину:
     – Ева не единственный ребенок в нашей компании.
     Лльюэллин согласно улыбнулся, но вид его при этом казался рассеянным.
     Впрочем, мысли его витали неизвестно где весь день. Пару раз он невпопад отвечал на вопросы.
     Памела Мэрроуэй отошла от него и поделилась с мужем своими сомнениями:
     – У этого молодого человека, похоже, что-то на уме.
     – Или кто-то, – пробормотал сэр Джордж, метнув быстрый взгляд на Джэнет Растингтон.
     Леди Мэрроуэй слегка нахмурилась. Это была высокая женщина, весь облик которой дышал изысканностью. Алый цвет ее ногтей чудесным образом перекликался с темно-красным кораллом сережек, взгляд темных глаз был цепким и настороженным. Сэр Джордж питал склонность к беззаботным манерам "дружелюбного английского джентльмена", но его голубые глаза имели то же настороженное выражение, что и у жены.
     Айзек Пойнтс и Лео Штайн занимались на Хэттон-Гарден торговлей алмазами. Сэр Джордж и леди Мэрроуэй прибыли совсем из другого мира – мира Антиба и Жуан-ле-Пен, залива Сен-Жан-де-Люз, зимнего купания среди скал на Мадейре.
     Со стороны могло показаться, что они подобны лилиям, не знающим ни забот, ни хлопот. Но такое представление едва ли соответствовало истине. Заботы и хлопоты никого не обходят стороной, хотя у каждого они свои.
     – Дитя возвращается, – произнес Эван Лльюэллин, обращаясь к миссис Растингтон.
     Во взгляде этого темноволосого юноши было что-то от голодного хищника, что делало его в глазах некоторых женщин весьма привлекательным.
     Трудно сказать, разделяла ли подобное мнение миссис Растингтон. Она умела не проявлять свои чувства. Рано выйдя замуж, она менее чем через год познала горечь разочарования – брак ее закончился катастрофой. С тех пор никто уже не взялся бы угадать, что думает Джэнет Растингтон о том или ином человеке, – в ее манере поведения рядом с обаянием всегда присутствовала отчужденность.
     Подпрыгивая от возбуждения, к ним приблизилась Ева Лезерн, ее гладкие белокурые волосы вздрагивали в такт походке. Ей было пятнадцать лет – еще по-детски нескладная, она была полна жизненной энергии.
     – Я выйду замуж, как только мне исполнится семнадцать лет, – провозгласила она, едва переведя дух. – За очень богатого человека, у нас с ним будет шестеро детей; мои самые удачные дни – вторник и четверг, и мне лучше всего носить или зеленое, или голубое; изумруд принесет мне счастье, а...
     – Ну, девочка моя, думаю, нам пора идти, – перебил ее отец.
     Мистер Лезерн был высокого роста блондином, с нездоровым цветом лица, постоянно хранившего скорбное выражение. Мистер Пойнтс и мистер Штайн только что отошли от аттракциона с дротиками. Мистер Пойнтс посмеивался, мистер Штайн выглядел уныло.
     – Все дело в везении, – бормотал он.
     Мистер Пойнтс весело похлопал себя до карману:
     – Нет, дружище, мастерство и только мастерство. Мой старик отец был первоклассным метателем дротиков. Ну что, друзья, будем отправляться? Ты уже узнала свою судьбу, Ева? Тебе сказали, что нужно остерегаться черного мужчины?
     – Черной женщины, – поправила Ева. – Она косит и, если я буду неосторожно себя вести, может мне здорово навредить. И еще я выйду замуж, как только мне исполнится семнадцать лет...
     Она продолжала радостно тараторить, а компания тем временем взяла курс на "Ройэл-Джордж".
     Обед был заказан мистером Пойнтсом заранее, и угодливо кланяющийся официант провел их в отдельный кабинет на втором этаже. Круглый стол в нем уже был накрыт. Огромное с аркой окно, выходившее на площадь перед гаванью, было распахнуто настежь. В него доносился шум ярмарочной суматохи и грубое визжанье трех каруселей, вносивших каждая свою ноту в общую какофонию звуков.
     – Лучше его затворить, если мы хотим слышать друг друга, – бросил мистер Пойнтс, подкрепляя свои слова делом.
     Все расселись вокруг стола и мистер Пойнтс одарил присутствующих лучезарной улыбкой. Ему всегда нравилось доставлять людям удовольствие, и на сей раз он имел все основания полагать, что ему это удалось. Он переводил взгляд с одного гостя на другого. Леди Мзрроуэй – чудесная женщина, не без изъянов, конечно, – он прекрасно осознавал, что было бы большой натяжкой относить чету Мэрроуэй к тому, что он всю жизнь называл creme de la creme*, но, с другой стороны, для creme de la creme его собственное существование было совершеннейшей загадкой. Как бы то ни было, леди Мэрроуэй была очень эффектной женщиной, и он был совсем не против позволить ей чуть облапошить его за бриджем. Куда менее приятно предоставлять подобную возможность сэру Джорджу. Этот рыбий взгляд... Нагловатые манеры... Впрочем, от Айзека Пойнтса ему не многого удастся добиться. Уж об этом-то мистер Пойнтс сумеет позаботиться.
     Старина Лезерн – неплохой малый; зануда, конечно, как и большинство американцев, дай ему волю – он замучит своими бесконечными историями. А его страсть обо всем иметь точную информацию порой просто ставит в тупик. Каково население Дартмауса? В каком году было построено здание Морского колледжа? И так далее. Как будто мистер Пойнтс – ходячая энциклопедия. Ева – милая, веселая девочка, ему нравилось подтрунивать над ней. Голос, правда, как у коростеля, но за словом в карман не полезет. Смышленый ребенок.
     Молодой Лльюэллин – себе на уме. Такое впечатление, что он постоянно что-то обдумывает. С деньгами у него, вероятно, не густо. Как обычно и бывает у этих писак. Похоже, он по уши влюблен в Джэнет Растингтон. Замечательная женщина – привлекательная, и к тому же умница. Но никогда никому не навязывается со своим писанием. Произведения ее не для обычных мозгов, однако, послушав ее, об этом не скажешь. Наконец, старый добрый Лео. Он не становится ни моложе, ни тоньше. И пребывая в блаженном неведении относительно того, что его компаньон в данный момент то же самое думает о нем, мистер Пойнтс разъяснил мистеру Лезерну, что сардины – примечательность скорее Девона, нежели Корнуолла, и приготовился насладиться обедом.
     – Мистер Пойнтс, – проговорила вдруг Ева, когда тарелки с горячей макрелью были расставлены перед гостями и официанты вышли из комнаты.
     – Да, моя девочка.
     – Тот огромный брильянт, который вы показывали вчера вечером и сказали, что носите его постоянно с собой, – он сейчас у вас?
     Мистер Пойнтс хохотнул.
     – Верно, это мой талисман. Да, он у меня.
     – Мне кажется, это ужасно рискованно. Кто-нибудь мог его вытащить у вас в толкучке на ярмарке.
     – Ну нет. Я достаточно осторожен для этого.
     – Но это не исключено, – настаивала Ева. – Разве у вас в Англии нет гангстеров, таких же как у нас?
     – Ну, до Утренней Звезды им не добраться, – произнес мистер Пойнтс. – Начнем с того, что камень находится в специальном внутреннем кармане. Да и вообще, старина Пойнтс знает что по чём. Завладеть Утренней Звездой никому не удастся.
     Ева рассмеялась.
     – Да-да... Спорим, я могла бы похитить его.
     – Спорим, нет, – мистер Пойнтс подмигнул ей в ответ.
     – Хорошо, я держу пари, что смогу. Вчера ночью я думала об этом в постели – после того как вы дали нам всем на него посмотреть. И придумала способ, как его можно расчудесно у вас украсть.
     – И что же это за способ?
     Ева склонила голову набок, ее светлые волосы возбужденно подпрыгнули.
     – Нет, я вам пока не скажу. Сначала назовите вашу ставку.
     Мистер Пойнтс перенесся мыслями в дни своей молодости.
     – Полдюжины пар перчаток, – сказал он.
     – Перчаток, – воскликнула Ева с отвращением. – Кто сейчас носит перчатки?
     – Ну – а шелковые чулки вы носите?
     – А как же? Вот только сегодня утром на моих лучших спустилась петля.
     – Что ж, замечательно. Полдюжины пар чулок из тончайшего шелка...
     – Ого, – протянула Ева с восторгом. – Ну а вы что хотите?
     – Я? Мне нужен новый кисет для табака.
     – Прекрасно. Значит, по руками? Только кисета вы не получите. А теперь слушайте. Вы должны пустить брильянт по кругу, как сделали это вчера вечером...
     Она замолчала, так как в дверях возникли двое официантов, явившихся чтобы сменить блюда.
     Когда компания приступила к цыпленку, мистер Пойнтс возобновил разговор:
     – Только помните, юная леди, если вы вздумаете украсть брильянт по-настоящему, я буду вынужден послать за полицией и вы будете подвергнуты обыску.
     – Согласна. Хотя совсем ни к чему вмешивать в это дело полицию. В случае нужды меня могут обыскать леди Мэрроуэй и миссис Растингтон.
     – Что ж, пусть будет так. Интересно, кем вы собираетесь стать, когда вырастете? Похитительницей драгоценностей?
     – Я могла бы сделать это своей профессией – если это действительно приносит хорошие деньги.
     – Если бы вам удалось выйти отсюда с Утренней звездой, деньги бы вы заработали на этом немалые. Даже распиленный, этот камень стоил бы никак не меньше тридцати тысяч фунтов.
     – Ух ты! – Сумма Еву впечатлила. – А сколько это в долларах?
     Леди Мзрроуэй тоже не удержалась от восклицания.
     – И такой камень вы повсюду носите с собой, – с укоризной произнесла она. – Тридцать тысяч фунтов. – Ее накрашенные ресницы дрожали.
     – Это огромные деньги, – негромко промолвила миссис Растингтон. – А если к этому прибавить великолепие самого камня... Он поистине прекрасен.
     – Всего лишь кусок углерода, – вмешался Эван Лльюэллин.
     – Я всегда полагал, что для тех, кто промышляет кражей драгоценных камней, главная трудность – найти подходящего скупщика, – произнес сэр Джордж. – Они требуют себе львиную долю. Вы согласны?
     – Ну, – нетерпеливо воскликнула Ева. – Давайте начинать. Достаньте брильянт и скажите то, что вы говорили вчера вечером.
     – Прошу вас извинить мою дочь, – начал мистер Лезерн своим низким меланхоличным голосом. – Похоже, ее шалость заходит слишком далеко.
     – Ладно тебе, папа. Так вы готовы, мистер Пойнтс?
     Улыбаясь, мистер Пойнтс полез во внутренний карман и что-то оттуда извлек. Это что-то лежало у него на ладони, таинственно мерцая в лучах заходящего солнца.
     Бриллиант...
     Стараясь справиться с одышкой, мистер Пойнтс повторил, насколько ему удалось вспомнить, речь, произнесенную им накануне вечером на борту "Проказницы":
     – Надеюсь, леди и джентльмены, вам будет интересно взглянуть на эту вещицу. Это необычайной красоты камень, названный мною Утренней Звездой, и, кстати, мой талисман – куда бы я ни шел, он всегда со мной. Не угодно ли посмотреть?
     С этими словами он вручил бриллиант леди Мэрроуэй, которая, восхищенно поахав, передала его мистеру Лезерну. Тот, несколько искусственным голосом промолвив: "Очень, очень милая вещица", протянул, в свою очередь, камень Лльюэллину.
     В этот момент снова вошли официанты и произошла некоторая заминка. Когда они ушли, Эван со словами: "Да, превосходный камень" – вручил бриллиант Лео Штайну, который, не утруждая себя комментариями, быстренько сунул его в руки Еве.
     – Как он восхитителен! – звонко промолвила Ева наигранным голосом. – О! – вдруг с ужасом вскричала она: бриллиант выскользнул у нее из рук. – Я его уронила.
     Отодвинув стул, она бросилась искать бриллиант под столом. Сэр Джордж, сидевший справа от нее, тоже нагнулся. Один из бокалов, оказавшись опрокинутым, со звоном упал на пол. Штайн, Лльюэллин, миссис Растингтон, а затем и леди Мэрроуэй присоединились к поискам.
     Только мистер Пойнтс продолжал сидеть так, словно случившееся его не касалось, – потягивая вино и сардонически улыбаясь.
     – О Боже, – воскликнула Ева всё тем же наигранным тоном, – какой ужас! Куда он мог закатиться? Я нигде не могу его найти.
     Один за другим участники поисков встали на ноги.
     – Он действительно исчез, Пойнтс, – сказал, улыбаясь, сэр Джордж.
     – Прекрасная работа, – согласился мистер Пойнтс, одобрительно кивая. – Из тебя, Ева, получилась бы замечательная актриса. Вопрос лишь в том, у тебя камень или ты его где-нибудь спрятала.
     – Можете меня обыскать, – произнесла Ева, сопровождая свои слова театральным жестом.
     Взгляд мистера Пойнтса, пошарив по комнате, наткнулся на большую ширму в углу. Кивнув на нее, он посмотрел на леди Мэрроуэй и миссис Растингтон.
     – Леди, не будете ли вы так любезны...
     – Да-да, разумеется, – с улыбкой произнесла леди Мэрроуэй.
     Дамы встали.
     – Не беспокойтесь, мистер Пойнтс, – бросила на ходу леди Мэрроуэй, – мы обследуем ее наилучшим образом.
     Троица скрылась за ширмой.
     В комнате чувствовалась духота. Эван Лльюэллин распахнул окно и увидел проходившего внизу продавца газет. Скинув монетку, он подхватил брошенный ему свежий номер.
     – Ситуация в Венгрии не из лучших, – проронил он, развернув страницы.
     – Это местная газета? – полюбопытствовал сэр Джордж. – Сегодня в Хэлдоне должна была бежать лошадь, которая меня интересует, – по кличке Виртуоз.
     – Лео, – произнес мистер Пойнтс, – заприте дверь. Незачем официантам шнырять туда-сюда, пока мы не покончим с нашим делом.
     – Виртуоз выиграл три к одному, – сказал Эван.
     – Ерундовая разница, – отозвался сэр Джордж.
     – В основном новости регаты. – Эван оторвал взгляд от газеты.
     Дамы вышли из-за ширмы.
     – Никакого намека, – произнесла Джэнет Растингтон.
     – Можете мне поверить, камня у нее нет, – подтвердила леди Мэрроуэй.
     Мистер Пойнтс подумал, что ей действительно можно поверить. Ее мрачный тон неоспоримо свидетельствовал, что обыск был самым добросовестным.
     – Ева, а ты не проглотила его, – с тревогой спросил мистер Лезерн. – Скажи, иначе это может привести к весьма неприятным последствиям.
     – Я бы видел, если бы она это сделала, – спокойно заметил Лео Штайн. – Я следил за ней. В рот она ничего не клала.
     – Как я могла проглотить такую большую штуковину, да еще всю в острых углах? – Ева уперла руки в бока и взглянула на мистера Пойнтса. – Ну, что вы скажете?
     – Стойте там, где стоите, и не двигайтесь, – проговорил тот в ответ.
     Мужчины стащили со стола скатерть и перевернули его вверх ногами. Мистер Пойнтс исследовал каждый его дюйм. Затем он переключил свое внимание на стул, на котором сидела Ева, а также стулья по обе стороны от нее.
     Усердие, с каким проводились поиски, не оставляло сомнений в их тщательности. Остальные четверо мужчин, а также дамы вносили каждый свою лепту в общее дело. Ева Лезерн стояла у стены возле ширмы и смеялась от удовольствия.
     Пять минут спустя мистер Пойнтс, издав легкий стон, поднялся с колен и с грустным видом отряхнул брюки. Его первоначальная живость несколько угасла.
     – Ева, – произнес он, – я снимаю шляпу перед вами. Вы лучшая из похитителей драгоценностей, с которыми мне когда-либо приходилось встречаться. Но, убейте меня, я не могу понять, что вы сделали с камнем. Насколько я могу судить, он должен быть в комнате, раз его нет у вас. Ну, в общем, я сдаюсь.
     – Так значит, чулки мои? – требовательно поинтересовалась Ева.
     – Ваши, юная леди.
     – Ева, дитя мое, где же тебе удалось его спрятать? – спросила миссис Растингтон. Было видно, что она сгорает от любопытства.
     Ева сорвалась с места.
     – Сейчас я вам покажу. Вы не поверите своим глазам.
     Она пересекла комнату и подошла к сервировочному столику, где были в беспорядке сложены посуда и прочие обеденные принадлежности. Там она достала свою маленькую черную вечернюю сумочку:
     – Прямо у вас под носом. Видите...
     Ее голос, радостный и ликующий, внезапно умолк.
     – О!..
     – Что случилось, дорогая? – с беспокойством спросил ее отец.
     – Он исчез, – завороженно шептала Ева, – исчез...
     – Что всё это значит? – Мистер Пойнтс подался вперед.
     Ева стремительно повернулась к нему:
     – Понимаете... Застежка моей сумочки была украшена огромным камнем, не настоящим, конечно. Вчера вечером он выпал оттуда, и, когда вы показывали свой брильянт, я обратила внимание, что он почти такого же размера. Вот я и подумала ночью, как просто можно было бы украсть ваш брильянт, если прикрепить его с помощью пластилина в образовавшуюся выемку на пряжке. Я была уверена, что там его никто никогда не заметит. Именно это я сегодня и сделала. Сначала я уронила брильянт – потом нагнулась за ним с сумочкой в руке, воткнула камень в пряжку, закрепив его пластилином, который у меня был наготове, и положила сумочку на стол. После я сделала вид, что продолжаю искать камень. По моей задумке, должен был сработать тот же принцип, что и в истории с письмом, которое похитили – помните? Находясь у всех на виду, камень казался бы обычной стекляшкой. И, согласитесь, это был хороший план – никто из вас действительно ничего не заметил.
     – Весьма любопытно, – проронил мистер Штайн.
     – Что вы сказали?..
     Мистер Пойнтс взял сумочку, взглянул на пустую выемку с прилипшим к ней кусочком пластилина и медленно произнес:
     – Он мог выпасть отсюда, давайте снова его поищем.
     Поиски возобновились, только на этот раз они проходили в глубокой тишине. В комнате воцарилась атмосфера подавленности.
     Наконец все отказались от дальнейших попыток и стояли теперь глядя друг на друга.
     – Его нет в этой комнате, – промолвил Штайн.
     – Но из комнаты никто не выходил, – многозначительно заметил сэр Джордж.
     Наступила минутная пауза. Ева разрыдалась. Мистер Лезерн неуклюже похлопал ее по плечу:
     – Ну, ну...
     Сэр Джордж повернулся к Лео Штайну.
     – Мистер Штайн, минуту назад вы что-то пробормотали себе под нос. Когда я попросил вас повторить, вы сказали, что это неважно. Между тем я слышал ваши слова. Как раз перед этим мисс Ева сказала, что никто из нас не заметил, куда она спрятала брильянт. "Весьма любопытно", – буркнули вы на это. Мы не можем исключить возможность того, что кто-то всё-таки заметил – и что этот человек сейчас в комнате. Полагаю, что со стороны каждого из нас было бы только честно и достойно дать подвергнуть себя обыску. Брильянт не мог покинуть комнату.
     Когда сэр Джордж играл роль старого английского джентльмена, никто не мог с ним в этом сравниться. Его голос звенел искренним негодованием.
     – Как это неприятно, – потерянно проговорил мистер Пойнтс.
     – Это всё из-за меня, – всхлипывала Ева. – Но я не хотела...
     – Не надо отчаиваться, детка, – добродушно промолвил мистер Штайн. – Никто тебя не обвиняет.
     Внимание присутствующих привлек мистер Лезерн, который сухо произнес в своей педантичной манере:
     – Что ж, действительно. Думаю, предложение сэра Джорджа будет воспринято всеми нами с безоговорочным одобрением. Во всяком случае, я голосую за него.
     – Я не против, – обронил Эван Лльюэллин.
     Миссис Растингтон взглянула на леди Мэрроуэй, которая в ответ согласно кивнула. Обе направились к ширме, за ними, всхлипывая, последовала Ева.
     В дверь постучал официант, но ему было велено убираться. Спустя пять минут во взглядах, которыми обменивались присутствующие, читалось все более нарастающее недоверие.
     Утренняя Звезда бесследно исчезла...
    
     * * *
     Мистер Паркер Пайн задумчиво посмотрел на смуглое возбужденное лицо своего собеседника.
     – Вы, конечно, валлиец, мистер Лльюэллин, – сказал он.
     – Какое это имеет значение?
     Мистер Паркер Пайн махнул широкой, хорошо ухоженной кистью.
     – Нет-нет, никакого. Просто я интересуюсь вопросом классификации эмоциональных реакций в зависимости от национального характера. Но давайте вернемся к вашей проблеме.
     – По правде говоря, я едва ли смогу объяснить, почему пришел к вам, – вымолвил Лльюэллин. Руки его нервно вздрагивали, лицо казалось изможденным. Он не поднимал глаз на мистера Паркера Пайна, видимо чувствуя замешательство от испытующего взгляда этого джентльмена. – Я не знаю, почему пришел к вам, – повторил он. – Но куда мне, черт возьми, было идти? И что мне, черт возьми, было делать? Эта беспомощность, когда ощущаешь себя не в силах ничего предпринять... Я увидел ваше объявление и вспомнил, что один мой знакомый как-то упоминал о вас в связи с каким-то из ваших удачных дел. Ну и... В общем, я пришел. Наверное, это глупо, ибо в подобной ситуации сделать уже ничего не возможно.
     – Вовсе нет. Моя работа в том и состоит, чтобы приходить на помощь. Я специалист по несчастьям. Дело, о котором идет речь, судя по всему, причинило вам немало страданий. Вы уверены, что точно изложили мне все факты?
     – Не думаю, чтобы я забыл о чем-то упомянуть. Пойнтс достал брильянт и пустил его по кругу. Этот бедный ребенок воткнул его в свой ридикюль. Когда же мы посмотрели на сумочку, брильянт исчез. Ни у кого из присутствующих его не оказалось – обыскали даже старину Пойнтса: он сам предложил это сделать. И я готов поклясться, что камня не было и в комнате! А между тем из комнаты никто не выходил...
     – Даже официанты, например?
     Лльюэллин покачал головой:
     – Они вышли до того, как девчонка подняла переполох. Потом же Пойнтс запер дверь, чтобы они не мешались. Нет, камень мог взять только кто-то из нас.
     – Во всяком случае, все выглядит именно так, – задумчиво протянул мистер Паркер Пайн.
     – Если бы не эта проклятая газета... – горько произнес Эван Лльюэллин. – Я сразу догадался, что у них на уме – это был единственный способ...
     – Расскажите мне еще раз детали случившегося.
     – Да всё было очень просто. Я распахнул окно, свистнул газетчику, скинул ему деньги, и он подбросил мне свежий номер. А это, как вы понимаете, единственно возможный путь, каким брильянт мог покинуть пределы комнаты – будучи сброшенным мною сообщнику, поджидавшему на улице.
     – Не единственно возможный путь, – заметил мистер Паркер Пайн.
     – Вы можете предположить какой-нибудь другой?
     – Если вы не сбрасывали камень вниз, значит другая возможность просто обязана была существовать,
     – Да-да, разумеется. Просто у меня мелькнула надежда, что вы имеете в виду нечто более определенное... Ну что ж, я могу только сказать, что я действительно его не бросал. Хотя трудно рассчитывать, что вы мне поверите, – впрочем, как и кто-либо вообще.
     – И тем не менее я вам верю.
     – Правда? Но почему.
     – У вас не характер преступника. Точнее, не характер человека, способного на хищение драгоценностей. Разумеется, существуют преступления, которые вы, в принципе, способны совершить, – но не будем вдаваться в эту тему. Как бы то ни было, я не считаю, что это вы похитили Утреннюю Звезду.
     – Другие, однако, считают именно так, – горько заметил Лльюэллин.
     – Понимаю.
     – Они сразу начали смотреть на меня с подозрением. Мэрроуэй только взял газету и взглянул в сторону окна. Он ничего не сказал. Но Пойнтс довольно быстро сообразил, что к чему! Мне не трудно было догадаться, о чем они подумали. Открыто меня никто не обвинял – в том-то и штука.
     Мистер Паркер Пайн сочувственно кивнул:
     – Это еще хуже.
     – Да, просто подозрение. Какой-то человек допрашивал меня – обычные формальности, как он сказал. Один из этих одетых с иголочки полицейских, очень тактичный – никаких намеков. Поинтересовался только, каким образом я, будучи на мели, вдруг разжился деньгами.
     – А это действительно так?
     – Да, благодаря паре лошадей, пришедших к финишу первыми. К сожалению, я делал ставки прямо на ипподроме, и нет никаких доказательств, что деньги эти я действительно выиграл. Разумеется, никто не может меня опровергнуть, но, с другой стороны, для человека, не желающего афишировать источник его доходов, нет ничего проще, нежели прибегнуть к подобной уловке.
     – Верно. Однако этого отнюдь не достаточно, чтобы делать какие-нибудь выводы.
     – О Боже! Меня пугает не сама возможность ареста и обвинения в воровстве. С этим еще можно бы было примириться – от судьбы не уйдешь. Куда ужаснее, что все эти люди считают, будто я действительно виновен в исчезновении камня.
     – Особенно, одна из них?
     – Что вы имеете в виду?
     – Так, всего лишь предположение. – Мистер Паркер Пайн снова махнул рукой. – Некая особа, чье мнение для вас особенно важно. Скажем, миссис Растингтон.
     Смуглое лицо Лльюэллина вспыхнуло румянцем.
     – Почему она?..
     – Мой юный друг, очевидно, что речь должна идти о некой даме. Кто присутствовал на обеде? Девчушка из Америки? Леди Мэрроуэй? Но в глазах леди Мэрроуэй вы скорее бы только выиграли, если бы провернули такое дельце, мне кое-что известно об этой леди. Остается миссис Растингтон.
     – Ей... ей ужасно не повезло, – выдавил из себя Лльюзллин. – Ее муж был законченным негодяем. И теперь она ко всем относится с недоверием. Если она решит... – Он замолчал, будучи не в силах, продолжать.
     – Да-да, – произнес мистер Паркер Пайн. – Дело это, безусловно, важное, надо как следует все прояснить.
     Эван издал короткий смешок.
     – Легко сказать...
     – Сделать тоже не сложно.
     – Вы так думаете?
     – О, да. Задача сформулирована достаточно четко, многие версии можно исключить уже сейчас, думаю, что разгадка будет крайне проста – у меня уже есть кое-какие проблески...
     Лльюэллин с недоверием уставился на собеседника. Мистер Паркер Пайн пододвинул к себе блокнот и взял ручку.
     – Не угодно ли вам будет вкратце описать вашу компанию?
     – Но ведь я уже делал это.
     – Меня интересует внешность каждого из гостей – цвет волос и все остальное.
     – Да какое это имеет значение?
     – Большое, юноша, большое. Классификация, ну и так далее.
     С изрядной долей сомнения Эван описал каждого из членов компании, гостивших на яхте.
     Мистер Паркер Пайн сделал несколько пометок, после чего отодвинул блокнот и сказал:
     – Прекрасно. Кстати, вы, кажется, что-то говорили о разбитом бокале?
     Во взгляде Эвана мелькнуло удивление.
     – Да, сначала его смахнули на пол, а потом на него наступили.
     – Скверная это штука – осколки стекла. А чей был бокал?
     – Полагаю, что девочки – Евы.
     – Так-так. Кто же сидел с ней рядом?
     – Сэр Джордж Мэрроуэй.
     – Вы не обратили внимания, кто из них двоих опрокинул бокал?
     – Боюсь, что нет. А разве это имеет значение?
     – Да нет, в общем. Этот вопрос, пожалуй, был уже лишним. Ну что ж, – мистер Паркер Пайн встал, – всего доброго, мистер Лльюэллин. Загляните ко мне дня через три. Полагаю, к тому времени дело уже достаточно прояснится.
     – Вы шутите, мистер Паркер Пайн!
     – Я никогда не шучу, если речь идет о моей работе. Это может пробудить недоверие у клиентов. Итак, пятница; в одиннадцать тридцать, вас устроит? Благодарю вас.
    
     * * *
     В пятницу утром Эван переступил порог офиса мистера Паркера Пайна заметно волнуясь. Надежда и сомнения боролись в нем.
     Мистер Паркер Пайн поднялся навстречу гостю с сияющей улыбкой.
     – Доброе утро, мистер Лльюэллин. Присаживайтесь. Сигарету?
     Лльюэллин рассеянно отмахнулся от предложенной пачки.
     – Ну что? – вымолвил он.
     – Все просто замечательно. Полиция арестовала шайку минувшей ночью.
     – Шайку? Какую шайку?
     – Шайку Амальфи. Я сразу о них подумал, как только услышал вашу историю. Мне знакомы их методы. Когда же вы обрисовали гостей, у меня не осталось никаких сомнений.
     – Что это за шайка Амальфи?
     – Отец, сын и невестка – это в том случае, если Пьетро и Мария действительно женаты, что, в общем-то, сомнительно.
     – Ничего не понимаю.
     – Все очень просто. Имена итальянские, несомненно и итальянское происхождение, хотя старик Амальфи родился в Америке. Чаще всего он действует по одной и той же схеме. Выдавая себя за бизнесмена, налаживает контакты с кем-нибудь из известных личностей в ювелирном деле, выбирая для этого одну из европейских стран, а затем разыгрывает свое маленькое представление. На этот раз объектом его внимания оказалась Утренняя Звезда – странности мистера Пойнтса хорошо известны в деловом мире. Мария Амальфи играла роль его дочери (удивительное создание – ей, по меньшей мере, двадцать семь, а она почти всегда играет роль шестнадцатилетней девочки).
     – Ева! Не может быть! – выдохнул Лльюэллин.
     – И тем не менее. Третий член шайки нанялся в "Ройэл-Джордж" в качестве сверхштатного официанта – был праздник, как вы помните, и отель нуждался в дополнительной прислуге. Вероятно, за определенную мзду он договорился с одним из постоянных работников, что заменит его на время обеда... Итак, декорации расставлены. Ева подбивает старину Пойнтса заключить с ней пари. Он так же, как накануне вечером, пускает брильянт до кругу. В это время входят официанты, и до того момента, как они покинули комнату, камень остается у Лезерна. Когда же официанты уходят, камень уходит вместе с ними, аккуратно прикрепленный кусочком жевательной резинки к донышку тарелки, которую Пьетро преспокойно уносит вместе с прочей посудой. Так вот просто!
     – Но я видел его после этого!
     – Нет. Вы видели страз, копию – достаточно точную, чтобы обман не бросался в глаза. Штайн, как вы сказали, едва взглянул на него. Ева уронила камень, одновременно смахнула со стола бокал и, наступив, раздавила и тот и другой. Чудесное исчезновение брильянта. Пожалуйста, ищите сколько угодно.
     – Да... я... – Эван замотал головой, не находя слов. – Вы сказали, что узнали мошенников по моему описанию. Они что, и раньше проделывали такие фокусы?
     – Не совсем такие, но промышляли именно в этой области. Честно говоря, мое внимание прежде всего привлекла девочка – Ева.
     – Почему? Мне бы и в голову не пришло ее подозревать – да и никому другому. Она вела себя так... так по-детски.
     – Это особый дар Марии Амальфи. Она больше похожа на ребенка, чем любой настоящий ребенок! И потом – пластилин! Предполагалось, что пари возникло совершенно спонтанно, – между тем у юной леди под рукой оказывается кусочек пластилина. Это свидетельствует о преднамеренности. Свои подозрения я сразу обратил на нее.
     Лльюэллин встал.
     – Мистер Паркер Пайн, я вам бесконечно обязан.
     – Классификация, – пробормотал хозяин офиса. – Классификация криминальных характеров – вот что представляет действительный интерес.
     – Позвольте вас спросить, сколько... э...
     – Мой гонорар будет весьма умеренным. Он не пробьет слишком большую брешь в... э... ипподромном бизнесе. И все же, юноша, мне кажется, на будущее стоит оставить лошадей в покое. Очень уж ненадежное животное – лошадь.
     – Конечно, конечно, – с готовностью согласился Эван.
     Он пожал мистеру Паркеру Пайну руку и вышел из кабинета. На улице он окликнул такси и назвал адрес Джэнет Растингтон.
     Он чувствовал себя готовым горы свернуть.

Перевод с английского