Наш поезд прибывал к Казанскому вокзалу. Мой друг, наверное, ожидал, что я воспользуюсь услугами Аэрофлота, готов был оплатить билет. Но я сказала: не люблю надолго отрываться от земли. Ведь все же человек — не птица. Он не поверил, но настаивать не стал.
Я сразу же увидела его в конце перрона. Он всюду появляется по расписанию, без опозданий. Мы перекинулись двумя словами, спустились ненадолго в переход и снова вышли на поверхность около стоянки, где он оставил свой серебряный «ниссан». Я не заметила, как он завел мотор. Мы просто тронулись и покатили через центр, каким-то чудом избегая пробок.
Других таких пилотов я не знаю. Мой муж водил неплохо, но уж слишком осторожно. Однажды чуть не врезался в трамвай.
В Москве недавно наступило утро. Воскресное, прозрачное, почти без цвета. У нас уже раскрылись листья, наросла трава. А здесь была пока беззвучная, без зелени весна. Преобладало серое, коричневое, и редко в небе возникало голубое.
Мгновенно пролистнулись: Калининский проспект— гигантские побеги, рвущиеся ввысь, Кутузовский — разлившаяся по весне река. И вот под нами реактивное Рублевское шоссе. Стремление вперед да ровный гул в ушах. Шасси он выпускал, лишь тормозя у светофора.
Привет, Крылатское. Он сбросил скорость, прошел на бреющем между обжитыми утесами и сел у своего подъезда. Но дома мы не задержались. Нас ждали на пикник. Вернулись заполночь из золотого ресторана.
Днем он катал меня по городу. Мы выходили из машины и гуляли — по круговым бульварам, по Арбату, засаженному молодыми фонарями. Здесь наконец-то стала проявляться зелень. Сквозь лиственную шелуху прорезалась трава, и у деревьев замерцали нимбы вокруг крон.
Он говорил, что полностью к моим услугам в те дни, что я пробуду у него. Я никогда не спрашивала, чем он занимается. Но он располагал одновременно и деньгами, и собой, а это случай редкий.
Все вечера мы проводили на людях, вне дома. У нас не совпадали вкусы — я не охотница до ресторанов, а он в любом театре ждет антракта. И мы ходили в гости — всегда с цветами и шампанским. Наедине почти не говорили — ни по пути домой, в летящей над Москвой машине, ни по ночам, взмывая над постелью. Зачем слова, когда от высоты захватывает дух. А приземлившись, он тотчас же засыпал.
Он задал мне вопрос и ждал ответа. Ведь нет причин отказывать ему. Мой бывший муж отныне гражданин Канады. А сыну даже проще приезжать из Питера в Москву.
Вот только я Москву не очень-то люблю. Особенно проспекты — прямые, как стрела. Всегда сквозняк и свист в ушах. Да еще скорость, встречные потоки, гул метро. А я привыкла видеть в переплете рам березы, ходить по улицам пешком и узнавать в лицо прохожих.
В последний вечер мы гостили в доме рядом с зоопарком. Там видно тигра из окна. Наутро он повез меня в аэропорт. На поезд почему-то не было билетов.
Я села на переднее сиденье. Он запустил мотор, велел мне пристегнуться и вырулил на целеустремленное Рублевское шоссе. Оно служило идеальной взлетной полосой.
«Ниссан» развил сверхзвуковую скорость, и придорожные деревья вмиг слились в одну зеленую полоску. Мы оторвались от земли. Наш борт слегка покачивался, набирая высоту. Я намертво вцепилась в подлокотник кресла.
А он лишь улыбнулся и сказал, чуть сдвинув шлем: спокойно, все в порядке. И, правда -- с нами в воздух поднялись бетонные утесы, встречные машины, киоски, урны и рекламные щиты. А также Белый дом и Кремль.
Но многое осталось на земле. Москва-река, зеленые холмы, старинные дома и храмы, деревья и трава. Да и домой я больше не вернусь.