- Куда-куда? В Аргентину? – переспрашивали знакомые с недоумением. Но насколько мало посещается эта страна российскими туристами, я поняла при попытке купить путеводитель по Аргентине: оказалось, что таковых просто не выпускается; когда-то была напечатана карты Аргентины на русском языке, да и той давно уже нет в продаже…
А может, это и к лучшему, что без путеводителя. Я совершенно не представляла, что увижу за океаном, и все воспринималось как открытие.
«Буэнос-Айрес» по-испански - «прекрасный воздух». Так оно и есть: здесь пахнет цветами и морем. Город – красивый, веселый и яркий. Роскошные здания и скульптуры в историческом центре города (ведь в 19-м веке Аргентина была самой богатой страной мира, и денег на обустройство столицы не жалели), узкие улочки с односторонним движением и тенистыми, совсем одесскими платанами; самый широкая в мире улица (140 метров) - Проспект 9-го июля (день обретения государственной независимости). Облитые сиреневыми цветами деревья хакаранды, уже отцветшие бутылочные деревья, изумительно красивые араукарии, напоминающие помесь кедра с суккулентом, воспетые Жюлем Верном деревья омбу, чья крона покрывает едва ли не целый квартал, толстенные сучья покоятся на специальных опорах (иначе лягут на землю), а корни напоминают монументальную скульптуру. Кладбище Риколетто, где каждый склеп – произведение высокого искусства, а один из них, где покоится достославная Эвита, круглый год покрывают живые цветы. Торговая улица Флорида – в каждом приличном городе есть такой «Старый Арбат». Стильно отреставрированные и превращенные в самый дорогой и элитный район города бывшие портовые пакгаузы. Фавелы - районы самовольной застройки аргентинских «бомжей», варьирующие от картонных коробок-«домиков» до трехэтажных краснокирпичных тянущихся вверх «скворечников» с водяными баками на крышах. Разноцветный (буквально все домики выкрашены в яркие и очень разные цвета) итальянский район Сан-Тельмо, где прямо на улице можно взять урок аргентинского танго. Автобусы, которые носятся на бешеной скорости и явно не соответствуют евростандартам по составу выхлопов, но зато уехать можно моментально и в любую сторону. Юные мамочки с колясками, по скорости передвижения ненамного уступающие автобусам. Полное отсутствие автомобильных «пробок», что в тринадцатимиллионном городе кажется просто сладким сном. Метро – с виду непрезентабельное (ну, не московское, что уж там!) но зато неглубокое и с часто расположенными станциями, что тоже очень улучшает транспортную доступность. Беспрерывные демонстрации под бело-голубыми флагами – мы посетили сей град как раз в предвыборный период. Очаровательный обычай чмокаться в щечку при встрече, независимо от пола и возраста, не только с близкими друзьями, но и просто со знакомыми (а если ты видишь человека второй раз, значит, вы уже знакомы). Молодые мужчины в белых рубашках, галстуках и брюках со стрелками (встречаются парни в джинсах и футболках навыпуск, но их немного). Огромное количество пожилых людей на улицах, особенно в часы вечерней прохлады: пожилые леди поражают воображение элегантностью костюмов и безупречностью причесок. Обилие инвалидных колясок – это вовсе не значит, что здесь много инвалидов, просто старческая немощь не рассматривается как повод для пожизненного заключения в четырех стенах: старичок или старушка садятся в коляску, и какой-нибудь соседский мальчик за умеренную плату отвозит их на бульвар, поболтать с друзьями, людей посмотреть, себя показать… Кстати, на каждом перекрестке все четыре пешеходных перехода выполнены со скосами, обеспечивающими удобство передвижения и старикам, и юным мамочкам, и даже бомжам, которые имеют прилично имущества и зачатую возят его с собой на тачке или коляске. Самые разные этнические типы жителей: Аргентина – страна эмигрантов, здесь только основных национальностей 12 (среди них и славяне: чехи, поляки и украинцы), а «неосновных» немеряно, вот только негроидная раса практически отсутствует, так уж исторически сложилось. Удивительное ощущение полного отсутствия «понтов», столь характерных для Европы, всеобщей доброжелательности и полной естественности.
Некоторые своеобразные обычаи, правда, не вызвали желания им следовать. Шоковое ощущение первого вечера: выйдя на улицу, мы обнаружили, что наша узенькая Бартоломе Митре покрыта сплошным ковром, как это по-русски называется, твердых бытовых и приравненных к ним отходов. Оказывается, в центре Буэнос-Айреса (где улицы, конечно же, украшены разноцветными контейнерами «стекло-металл-пластик-бумага» для раздельного сбора мусора) на самом деле принята весьма оригинальная система мусороудаления. Все, чего не надо, из офисов, магазинов, гостиниц и т.п. вечером выставляют просто на улицу, в пакетах или без. Пакеты хлипкие, поэтому все, чего не надо, скоренько рассыпается по мостовой. Тут выходят на вечерний промысел бомжи, которые, кажется, уже стали главными героями данного репортажа, и выбирают из того, чего не надо, полезную фракцию: те же «стекло-металл-пластик-бумага», которые тащат на приемные пункты, таким образом обеспечивая себя хлебом насущным на завтрашний день. Что осталось, к утру убирает и вывозит коммунальная служба. Не сказать, что после этого улицы сияют чистотой, но жить можно. Доведем уже тему бомжей до логического завершения: если у нас в России бомж – это конченый человек, который, скорее всего, не переживет следующей зимы, то в Аргентине бомж – это социальная позиция: не хочу морочиться тысячами ваших забот, и не буду. Мне и так хорошо. Кстати, большой процент демонстрантов под бело-голубыми флагами – это как раз они, бомжи: требуют повышения социальных пособий и бесплатного жилья.
Но давайте о приятном. Любой приехавший в Буэнос-Айрес турист выполняет «обязательную» программу: помимо вечернего посещение танго-шоу (это брэнд страны, это святое, и комментарии излишни) он посещает эстансию, где его развлекают национальными танцами, конными забавами, показывают маленький музей, фиксирующий фактически историю одной семьи – и тем самым историю развития всей страны; предлагают сувениры, в большинстве своем изделия из кожи; кормят простой аргентинской едой, состоящей в основном из молодой сочной говядины, зажаренной на угольях, и вкуснейшей выпечки, а также учат правильно пить матэ. Кстати, не всякое «ранчо» носит гордое имя эстансии, а только крупные землевладения площадью в сотни тысяч гектар; меньшие наделы зовутся кампо, а к жалким клочкам величиной с гектар отношение примерно такое, как у нас к дачкам размером меньше шести соток…
Популярны экскурсии в Лухан – исторический район загородных особняков аргентинской знати, а также водные прогулки по реке Тигре, чьи берега также стали необычным дачным районом. Необычным - потому что вместо улиц здесь «рио» - реки, вместо переулков «арройо» - ручьи, вместо калиток – причалы… У каждого причала есть имя. Обыватели, лишенные фантазии, называют их по имени жены или любимой кошки - Сара-Мария, Долорес и т.д. Но есть и люди с полетом мысли, и их причалы зовутся Атлантида, Камелот, Лас-Вегас, а также Атос, Портос, Арамис, Миледи… На Тигре есть своя префектура, школа, церковь (куда добираются, как вы понимаете, на лодках). А вот в магазин за товарами повседневного спроса ездить не принято: достаточно вывесить белый пакет на причале, и магазин-катер приплывет к вам сам… Домики, зачастую стоящие на сваях – от совсем простых до весьма изящных; но вы не найдете здесь ни одного коттеджа в «новорусском стиле», под тяжестью которого, кажется, прогибается сама земля. Даже мемориальная дача легендарного президента Д.Ф.Сормиенто – на сваях и одноэтажная…
Но, как ни интересны Буэнос Айрес и его окрестности (где проживает треть населения Аргентины), пора посмотреть и страну. Страна большая, и тянется она с самого знойного севера на самый суровый юг, от сельвы Мисьонеса до глетчеров Санта-Круса. Писать о красотах Мисьонеса во главе с водопадами Игуасу здесь не буду – это большая отдельная тема. Упомяну лишь об одном из исторических памятников, носящих статус наследия ЮНЕСКО: это остатки городов-иезуитских миссий, следы одной из трагичных и величественных попыток человечества построить рай на земле. В эти города отцы-иезуиты привлекали индейцев гуарани, которые, истребляемые повсюду на собственной земле, здесь обретали гражданские права и достойный образ жизни. Всеобщий труд, справедливость, христианская вера – таковы были основные принципы этих миссий, несколько десятков, а затем и несколько сотен которых выросло на землях от Асунсьона до Мар-дель-Платы, начиная с 1609 года. Города-миссии быстро богатели и развивались, в них сложилась собственная финансовая система, собственная армия, и фактически эта страна Утопия стала государством в государстве, что в равной мере не нравилось как испанской короне, так и римской церкви. Папа римский и нанес в 1798 году решающий удар «царству Божьему на земле». Отцам-иезуитам были предъявлены формальные обвинения в нарушении церковных догм (как вы понимаете, с дальнейшей высылкой и прочими печальными последствиями), а без их организующей и направляющей роли, без их авторитета, который до поры до времени сдерживал испанцев, богатые индейские поселения сделались легкой добычей…
В самой южной из таких миссий, не успевшей стать городом, нам удалось побывать. Надолго запомнятся аскетизм кельи с низким ложем и сиденьем из коровьего черепа, благородная простота церкви, где кресты выполнены как две плашки, соединенные «в лапу» и связанные коровьими жилами… Такие же кресты осеняют три сохранившиеся могилы отцов-иезуитов близ горного массива Съерра-дель-Падре, названного так в их честь. Если район Тигре – аргентинская Венеция, то Съерра-дель-Падре, конечно же, получил название аргентинской Швейцарии, благодаря наличию большого озера у подножия горной гряды. Но я бы сказала, что Съерра-дель-Падре больше напоминает наш Урал, только очертания гор еще сильнее сглажены временем: ведь это один из старейших горных массивов на земле, его возраст – 450 миллионов лет. И камешки-самоцветы здесь продают (по одному песо за штучку!) те же, что и на Урале: аметист, кварц, ляпис-лазурь, яшма, и даже малахит, хотя по сравнению с уральским малахит здесь вовсе плохонький. Зато хорош розовый с прожилками родокрасит – один из символов Аргентины. Другой ее символ – дерево сэйба с огромными алыми гроздьями цветов.
В целом Аргентина – до самых Кордильер, где расположены, кстати, замечательные горнолыжные курорты – страна равнинная. Но провинция Буэнос-Айрес (которую мы пересекали на сверхкомфортабельном автобусе с билетами по смешным ценам) - это не та голая «степь да степь кругом», где не за что глазу зацепиться. Пампу тут и там оживляют купы деревьев, озера с камышовыми берегами; но главная достопримечательность – это, конечно, коровы. Они везде. Кончается один гигантский выпас, огороженный проволокой, начинается другой, и снова тысячи и тысячи буренок счастливо пасутся на зеленой травке, не зная ни зимней бескормицы, ни пастушьего кнута… Их здесь даже поить никто не приходит: в большинстве мест есть естественные водоемы, а где нету – там стоят ветряки, без участия человека качающие артезианскую воду в канавки. За шестичасовой путь я только однажды увидела среди бесконечного коровьего царства гаучо на коне – ну, хоть один живой человек. На 38 миллионов жителей в Аргентине приходится 55 миллионов коров. И килограмм мяса (неважно, вырезки или почек) стоит на наши деньги меньше шестидесяти рублей. Когда-то испанские первооткрыватели этих мест, оценив индейские серебряные украшения, решили, что здесь масса серебряных месторождений, и назвали страну Аргентиной. Как раз серебра-то в числе полезных ископаемых страны и не оказалось; но люди уже поняли, что главное богатство Аргентины – ее черноземы, ее пастбища и поля. Нет, Аргентина – не сырьевой придаток, здесь развиты металлургия и автомобилестроение, химическая и нефтехимическая, пищевая и текстильная промышленность. И все же основа экономики – сельское хозяйство, основные статьи экспорта – мясо и зерно. А ведь мир уже подошел к тому рубежу, когда за зерно и мясо можно купить буквально все…
Аргентинское сельское хозяйство – «экологически дружественный» вид деятельности, тем более, что ядохимикатами здесь, похоже, никогда не злоупотребляли. Поэтому птиц здесь видимо-невидимо: даже в Буэнос-Айресе каждый сквер – птичье царство, особенно много зеленых попугайчиков, которых за их лебединую верность зовут неразлучниками. А что говорить о пампе? Прямо в придорожных озерцах (не поворачивается язык назвать эти чистые и довольно крупные водоемы канавами) стоят на одной ножке цапли и аисты, скопы – водяные орлы – здесь же ловят рыбу, многочисленные разновидности соколов кружат над выпасами или сидят на столбиках оград; но настоящим чудом промелькнуло за окном автобуса придорожное «лебединое озеро», где плавало не меньше трех сотен белоснежных лебедей с черными шеями и алыми клювами. Здесь, в Аргентине, природа как бы рядом, в этой молодой стране она еще не оттеснена человеком куда-то на задворки. На Тигре меж катеров ныряют чомги, в буэнос-айресском зоопарке на свободе гуляют нутрии и очаровательные агути (нечто среднее между зайцем, олененком и поросенком); прямо в морском порту Мар-дель-Платы – лежбище тюленей (и символ города - скульптурная группа Лос-Лобос (тюлени). Прямо из-под камней дамбы мальчишки ловят скатов на привязанный к леске кусочек мяса, взрослые же рыбаки привозят в лодках целые бочки крупной рыбы, которой только в заливе Ла-Плата водится 140 видов. На городские пляжи волна во множестве выносит яйца огромных моллюсков – по местному «караколь» – величиной с гусиные, с оболочкой, напоминающей пищевой пластик, внутри которой в питательном растворе плавают детишки-моллюсочки… А в Музее моря Мар-дель-Платы (такой коллекции раковин – 30 тысяч экземпляров со всего света - нет, наверное, нигде больше!) представлены в числе прочих материалов фотографии, зафиксировавшие массовое «самоубийство» китов-косаток 1946-го года, когда эти огромные морские млекопитающие выбрасывались на берег десятками…
А дальше к холодному югу лежит легендарный полуостров Вальдес, к которому со всего света собираются для брачных игр киты; к западу – сверкающая гряда Анд; а у Магелланова пролива приютился самый южный в мире городок Ушуайя, откуда и до Антарктиды рукой подать… Но этого мы уже не видели, потому что отпуск кончился, и потому что нельзя объять необъятное…
Но стремиться к этому надо.
2008