В мире людей князь чувствовал себя как в стане врага. Ему, ведающему все тайны звериного мира, все повадки хищников и их добычи, было не по нутру поведение его приближенных. Зависть, ненависть, подлость – вот что царило среди них. И нельзя было довериться никому, ведь человек слаб – и легко мог поддаться на посулы ему злата.
Поэтому, только приняв облик волка, он чувствовал себя по-настоящему вольным.
Сегодня у него не было цели. Вернее, еще днем он услышал зов – тот самый, который он стал слышать с недавних пор. За свою жизнь он слышал много разных зовов, и все они означали только одно: ему надо быть где-то, от него могла зависеть чья-то жизнь. Это не было приказом свыше – нет, это был только зов, но не последовать ему значило нарушить тот ход событий, который кто-то плетет невидимой вязью. Князь не задумывался о своем предназначении – он просто следовал ему, и все. Но этот был особенным – он не был зовом о помощи, скорее, наоборот – как будто кто-то хотел спасти его. Это было необычно, и князь даже усмехнулся: ему – и помощь? Такого еще не бывало.
Он шел уже по лесу полночи, изредка останавливаясь, чтобы уловить тот зов. Иногда он был так явственен, что хотелось бежать, а иногда терялся среди множества других, неважных, но, тем не менее, настойчивых. Многие хотели бы призвать его на помощь даже в решении простейших вопросов, но князь научился распознавать те, которые требовали его участия и те, которые были мимолетны и не так важны.
Вот его нос уловил запах дыма. Что это? Поселений людей в этой глуши не должно быть, даже охотники старались не заходить в эту часть леса – они уважали охраняемую им территорию, и старались не ступать на нее. И все же: кто посмел нарушить гармонию зимнего холода этим огнем?
Идти было уже легко – запах костра усиливался, и вот уже князь увидел виновницу: это была мирно дремавшая около огня девчонка. Устроившись на меховой подстилке, она, свернувшись в комочек, чтобы согреться, спала – удивительная неосторожность! Один его прыжок – и острые клыки могли вонзиться в ее хрупкую шею. Звериный дух возобладал в князе – именно это захотелось сделать ему, чтобы никому было неповадно нарушать заведенный порядок в его лесу. И потекла бы теплая кровь, сумевшая согреть его изнутри. Но…девчонка открыла глаза и – улыбнулась. Страх, ненависть – это ожидал увидеть волк, но только не эту гримасу. Он подошел к ней, наблюдая за ее реакцией, ожидая увидеть в глазах скрываемый ужас, который вселял он в каждого случайно забредшего человека, но все тщетно. И – он просто лег рядом с ней, желая дать ей немного тепла, потому что этот костер не мог уберечь от зимнего мороза. Князь не узнавал себя, но он привык не слушать настойчивый голос логики, который всегда является спутником человека. Сейчас он был Лютым – хозяином эти мест, и он был волен делать так, как хотелось ему. А ему хотелось именно это…
И снова этот зов. Странно – но он совершенно забывал о нем в человеческом облике, но стоило князю обернуться волком – и слышал его. От него веяло чем-то давно забытым, но Лютый привык не доверять никому и ничему – в том числе и своим ощущениям, когда они выходили за рамки обычных и понятных. Легче всего князю было на поле брани – там ясно видно, кто свой, кто – враг, но вот в таких ситуациях.
И ему хотелось бежать на этот зов, и именно это и останавливало его.
Вдруг он услышал вопрос: «Боишься?». Ну, уж нет – ведь отваги ему было не занимать, ее хватило бы на целое войско, и оборотень двинулся на этот призыв, бросая вызов. Кому? Может, самому себе?
Он увидел ее издалека: она стояла на высоком утесе и ее огромные крылья заслоняли собой ночное светило, а взгляд ее был пронизывающим князя насквозь. Бело-звездная волчица…
Зачем он ей? Служить? Вряд ли – наверняка она мудра, чтобы понимать, что попытаться покорить Лютого – бесполезная попытка, ведь, даже заковав и лишив его свободы, князя никто не мог лишить воли.
И он разозлился. На себя, на эту волчицу – ведь он не мог взлететь, у него не было крыльев. Это была его вечная тоска – по полету, и не раз он по ночам изливал свою горечь Луне – только она могла понять и принять волчью скорбную песню о желании взлететь. Подняться над этим миром – разве это возможно для него?
Но странно: в ее облике не было ни капли превосходства над ним, как будто и у него за спиной имелись такие огромные крылья, способные поднять его. И в какой-то миг ему показалось, что это очень просто – летать.
И снова прозвучал вопрос: «Ты разве забыл, как ты летал?»
И князь вспомнил: да, когда-то он летал! Может, это было во сне, но он явственно помнил то чувство парения, когда надежные крылья чуть покачиваются над потоками воздуха, и это чувство безграничной воли – когда возможно все!
И он бросился на преодоление вершины, на которой стояла та, что умела летать…
Лютый вгрызался острыми клыками, стараясь зацепиться за острые выступы каменной глыбы, он изодрал в кровь свое тело, но поднялся на тот утес. И – увидел, что тот пуст. Куда делась та, что заставила его преодолеть этот подъем? Неужели это был призрак?
Князь подошел к краю утеса, взглянул вниз и - полетел…
Сколько времени прошло с той встречи? Раны, полученные потом при падении со скалы, зажили, и в памяти осталась только тоска. Тоска по тому, к чему князь всегда стремился и к которому, как ему казалось, он мог подступить вплотную в прошлую встречу. Но…
Прошлый его смелый прыжок с обрыва принес ему столько ран. Но не это главное – а то, что в какой-то миг он поверил, что вновь может летать. Почему вновь? Где-то в глубине души князь помнил, что раньше он был наделен этим даром – взмывать в облака, парить над миром, но стоило ему это вспомнить, как нечто серое застилало его глаза, и, было возникшие ощущения, вновь забывались.
Он не слышал больше того зова, и напрасно буквально каждую ночь бродил он по тем местам – все было тщетно. Скоро в округе пугливый люд заговорил о волке-одиночке, который рыщет по лесу в поисках своей жертвы. Каждую пропавшую домашнюю скотину приписывали на его счет, а сами…
Вялилось в тайне мясо с забитых соседских коров, и при этом – вслух поносили зверя. Но что мог сделать князь? Запретить люду клеветать на волка? Но разве это возможно? И князь давно уже научился не обращать на подобную хулу, хоть иногда было так горько это слышать.
И, уже не надеясь встретить крылатую волчицу, брел князь-волк неведомо куда. Но…на миг ему показалось, что он услыхал тот зов – и, боясь поверить в это, чтобы проснувшейся надежной зря не тешить себя, все-таки помчался он на зов. Что было на пути – волк не помнил. Валежник, сугробы, хлесткие ветки деревьев – все это не могло помешать ему. И вот он выбежал на…ту же самую поляну, посреди которой был тот же утес, а на нем – белоснежная волчица.
- Долго же ты бродил, князь! Я уже заждалась тебя, - услыхал мелодичный голос волк.
- Я искал тебя, но все следы заметены снегом, твой запах выветрился ветрами, а я…, - произнес волк и смолк, понимая, что оправдания не нужны – его и не обвиняли ни в чем.
- Поднимайся ко мне, что ты там, внизу стоишь?
И Лютый кинулся было снова к подножию скалы, чтоб вновь преодолеть высоту, но вдруг увидел, что каменная стена стала вертикальной. Она была до того гладкой, что он увидел свое отражение в ней. Что делать?
И тут он снова услышал:
- Легко прыгнуть со скалы – на это нужна только отвага и желание. Но за каждым падением ты должен подняться. Дерзай!
И князь разозлился. Он отбежал подальше от скалы, намереваясь с разбега попытаться взобраться на нее. Он видел цель – высота, и поэтому бег вперед был стремителен, и вот уже его передние лапы коснулись зеркальной каменной поверхности, вот соскользнули его лапы…
Но он вновь и вновь бросался вперед, и…князь почувствовал, что он поднимается! А в следующий миг он не ощутил под лапами никакой поверхности, но он же поднимался вверх! Незаметно для него выросшие крылья поднимали его, и вот он уже стоял на вершине скалы! И его звездная подруга не исчезла в этот раз – она просто ждала его!