Кто была ты, милая колдунья? Искренность сама иль всё же – лгунья?.. Отчего прикосновение рук приводили в томный ступор? Ты шептала что-то тихо – отдавалось в рупор. Наверно, так русалки в море зазывают - идя за ними, на миг о сущем забываешь. Рассказчик не матёрый, но как умеешь слушать… и дело не в ушах, при чем тут орган слуха… Когда глаза глазам внимают, когда слова через зрачки в сознанье попадают, тогда ты за словами сам готов туда уйти, мосты сжигая в книжках записных.
Когда ты в жизни женщин видел-перевидел: Наташ, Ирин, Елен и Лидий; г о т о в ко всем нюансам женской неустойчивой натуры, - ан нет, и случай грянет, когда всё это знанье «конъюктуры» тебе ж во вред и обернётся, а спесь… она не скоро в поведение вернётся…
Вот так, почти что, случилось в этот раз – весь скепсис таял, обращаясь в газ, растерянность и на лице, и тулится в тело. Исчисляй свой каждый шаг, следи за словом, но в самом деле, весь т-опыт со скепсисом рас-таял, в самом себе себя не угадаешь. Ты очень рад при встрече с ней, и радость эту скрыть не успеваешь, грустна она - и ты становишься тусклей, улыбка на лице её - и ты от счастья замираешь.
А сами губы, что разбегаются в улыбке, подобно лепесткам цветка навстречу утренним лучам… но те минуты настолько быстротечны, зыбки, что чаще ты не веришь собственным глазам…
Писать, корпеть, стараться, тщиться можно бесконечно – о том, что подарила в щедрости тебе Природа, но ты сама же говоришь и безмятежно, что ничто не вечно, тем самым подчеркнуто напоминаешь, что не та погода…
Всё верно – в душах наших осень поселилась и то, что в жизнь рвалось и шепотом просилось - теперь уж спит, клубком свернувшись, глубоко и далёко, а радость - где дождями смыта, где – поблёкла…
Счастливых снов и грёз-обнов!...
20.10.1989г.