Прекрасные Дамы не дают рецептов

Даша Савельева
Я увидела ее в одном небольшом частном театре.

В малом зале даже не было настоящей сцены, и это усиливало нашу общую зрительскую близость. Полумрак между пятен нерезких софитов выхватывал из  рядов отдельные фрагменты, и я, будучи в тот вечер в мистическом настроении, особенно внимательно рассматривала эти детали. Мне хотелось уловить в них что-то совершенно особенное, объединяющее, имеющее тайный смысл. Если бы в этот момент в помещение попала бомба, и я каким-то чудом осталась жива, я долго пыталась бы составить эти частицы в паззлы или, как я привыкла говорить с детства, в «собиралку»…

Я часто размышляю над этим, потому что работаю в одном из самых чувствительных мест на теле российской элитной почвы. Где именно – кто-то знает, кто-то нет. Это не слишком интересно, потому что частности, но ощущение того, что однажды придется разделить чужую судьбу, теперь уже не покидает. Надо заметить, что в многолетней истории организации неприятных прецедентов не было. Тем лучше. Но все же…

И даже вдалеке от этих многочисленных пропускных пунктов, строгой охраны и странных вопросов по телефону, я не могу вернуться в шкуру обычного человека. Я представляю себе. Я наблюдаю. Я предполагаю. Сначала было страшно. Теперь привычно.

Итак, среди тщательно подобранных шейных платков, аккуратных причесок, развернутых, слегка напряженных пиджачных плеч, улыбок вежливого внимания и сдержанно блестящих глаз я увидела эту нежную иссохшую руку, унизанную тяжелыми перстнями… Я задержала на ней взгляд, потому что она была совсем рядом, на поручне соседнего кресла.

И еще – у моей любимой тетки, которой за восемьдесят, точно такая же рука, отличные манеры и недюжинный талант разбивать сердца, великолепно презирая. Когда я говорю с ней, мне кажется, что меня чему-то недоучили. Или Бог чего-то не дал. Но я не завидую. Я уважаю. Там есть что-то потустороннее.

Копаться во всем, психологи говорят, плохо, зато со временем это тренирует в тебе  интерес к прелестным жизненным мелочам.

Так вот, эта лига избранных, Прекрасных Дам во всем, Прекрасных Дам всегда, страшно интригует меня и еще многих и многих, кто их знает.


Я подняла глаза – она, хитрющая, загадочная. Крупные, (но Бог ты мой, какие!) серьги в ушах, завивка под Мерилин Монро (где седина? Чистая платина!), зеленоватые выцветшие глаза, (выцветшие, а дрожь по спине даже у меня), кулачок подпирает изящный подбородок. А главное – это то общее, «прекрасно-дамское», которое, как ни бейся, не уловишь среди белоснежных жабо, строгих кроев юбок благородных цветов, чудесных мудрых морщинок у уголков губ…  Страстно желаю узнать…

- Вы, верно, что-то хотите спросить? – голос надтреснутый, конечно, старчески, но… она, без сомнения.

Она улыбалась. По-королевски.

- Простите, – на самом деле, мне не было неловко. Вовсе нет. – Не знаю.

Ее брови чуть надломились, губы в неброской помаде сложились в улыбку.

- Вам ведь нужен рецепт? – самый живой и острый блеск в глазах, который я видела когда-либо.

Я кивнула, поняв ее. Она не скажет, но как выкрутится? Все они по-разному…

Она развела руками, брякнув браслетами. Естественно. Опять партизанка.

- Нет рецепта. Я могла бы сказать – умейте удивлять, готовьте каждый шаг как театральную постановку, но  это вам каждый скажет. Я могла бы сказать – тренируйте в себе Женщину и умейте быть восхитительно слабой – но и это не секрет. Я могла бы сказать – вы богиня, да вы и сами это знаете.

- Да, это все я слышала… - никакого разочарования в моем голосе. Они все так.

- Так вот. Нас этому никто не учит. Мы рождаемся с этим. С внутренней песней в хрупком теле. С этим безумным взглядом. С этим знанием, которое открыто только нам. И мы не анализируем. Не копаемся. Не тренируемся. Не обращаемся за помощью. К нам нельзя попасть. Среди нас можно только быть.

Я тихо засмеялась, прикрыв лицо рукой. Ох уж мне эти королевы… Умеют беречь  драгоценный эликсир…

Подняв глаза, конечно же, не увидела ее. Испарилась. Только слегка увядшая чайная роза на полу возле кресла. И цветка просто так не оставят – обязательно нужно спину  согнуть, чтобы поднять его. Что ж… Подниму… Не грех.

Через пару недель за чаем у тетки не удержалась:

- Ну хоть скажите, много ли вас по свету ходит?

Она махнула рукой, в которой нездешне парил янтарный мундштук, звонко рассмеялась.

- Друг мой, пей лучше чай…

Весна, 2009