Агония весны
Кофточки, брюки, дубленки, модные туфельки… Людмила с тоской смотрела на вещи, медленно переходя из отдела в отдел. Она казалась себе неуклюжей трудолюбивой пчелой, попавшей в цветочный рай – изысканные ароматы кружили голову, нарядные бабочки порхали с цветка на цветок, примеряя на легкие крылышки новые краски.
Людмиле нравилось все: и этот радужный шарфик, и тот белый свитер, а сумочка с блестящими ремешками была олицетворением женской мечты. Не нравились только цены. Кучи нулей были запредельными, несмотря на кажущуюся никчемность. Ей не хотелось покупать травяной шампунь и китайские тапки, ей хотелось кожаный плащ, остроносые туфли и крем от морщин в половину ее зарплаты. Говорят, перед смертью человек в считанные мгновения просматривает свою жизнь. Прожитые годы мелькнули перед глазами у витрины с французской косметикой. Жизнь не казалась напрасной. В ней было много яркого и хорошего, плохое не тяготило, совесть не заставляла краснеть, на душе – спокойствие и пустота. На душе было грустно. Приближался праздник весны и женского великолепия. На работе все, как обезумели, рванули по магазинам в поисках новых тряпок. Людмила два вечера перетряхивала шкафы – идея не приходила. Выход один – покупать. А на что?! Как надоело вывязывать мудреные узоры из дешевой пряжи, нашивать тесьму на видавшие виды юбку, переделывать, перешивать, пере… Хотелось взять пачку денег и – во все тяжкие! «Бродвей», «Колизей», «Европейский», «Шанхай», «Венеция», «Италия»… Тьфу ты! Названий нормальных уже не осталось. «Детский мир» и «Восход» тоже не для простушек, пойди приценись, - не по карману.
Людмила затолкала обратно неприглядные вещи и уселась с ногами в кресло. Тоска… Комната имела вполне пристойный вид: пушистый ковер, красивая мягкая мебель, импортный телевизор, стенка, полная хрусталя, и, конечно, книги. Без книг, старых – любимых, и новых – полупрочитанных, жизнь не представлялась. Но сегодня она готова была променять пол-шкафа на одежку для весеннего праздника. Кроме Ахматовой и, естественно, Вознесенского, о Грине речь вообще не идет, а Мандельштам, Франсуаза Саган и Моруа, само собой, вне посягательств. Виктория Токарева, Михаил Веллер –о, совсем еще новенький! Неразогнутые старницы, пожалуй, сейчас и начну. А это что? Это фотоальбом. Фотографии Людмила любила. Больше, чем домашнее видео. Их можно рассматривать долго, отыскивая забытые детали и восстанавливая в памяти лучшие эпизоды. А ведь я была хороша! Не красотка, конечно, на какую шеи сворачивают, но все же…
Как пришла ей в голову эта мысль? То ли влетела в форточку с вечерним морозным воздухом, то ли вылезла из-под дивана, хитро задрав мордочку и гадая, что будет дальше. Короче, Людмила достала пачку бумаги, уселась за кухонный стол и пошла строчить письма. При разных адресатах текст был примерно один и тот же. Ей глубоко памятны дни, проведенные с… Она часто вспоминает, как была счастлива в… Именно он подарил ей веру в себя, как женщину… И прочая белиберда, рожденная воспаленной женской фантазией. После изрядной доли комплиментов, упавших на мужские амбиции, следовала проза жизни. Людмила ненавязчиво указывала на свои стесненные жизненные обстоятельства и скромно просила оказать ей разовую финансовую поддержку в знак благодарности за хорошо окончившийся роман.
В запале Людмила подписала небольшую пачку конвертов (благо, закупила для поздравлений к 8 марта) и тут же спустилась к почтовому ящику на углу дома, чтобы не передумать.
Утром она готова была царапать ящик ногтями. Но железные почтовые ящики почему-то с советских времен оставались оплотом надежности. Видимо, за ненадобностью: кто сейчас пишет письма?
Жизнь тянулась своим чередом. В магазины Людмила больше не заходила. Дом, телевизор, работа, дом, телевизор. Как-то вечером позвонила соседка:
- Людмил, ты в какую лотерею играешь? И все втихушку, поделилась бы опытом, жалко что ли?
- Ты о чем?
- О чем? Да ты в почтовый ящик заглядывала? Я сегодня по ошибке открыла, ты уж прости.
- И что там увидела? Рекламные листки паутину порвали?
- Ну, знаешь! – соседка швырнула трубку.
Людмила нехотя выбралась из любимого кресла, накинула куртку, спустилась на три этажа. В ее руках было пять извещений. Общая сумма переводов – 16 тысяч рублей. Дома, разложив почтовые бланки перед собой, Людмила пережила все возможные в мире эмоции: она краснела, бледнела, стыдилась, плакала и смеялась, она лихорадочно соображала, что делать дальше, как выйти из этой нелепой ситуации, не уронив собственного достоинства и не став полной дурой, возвращая деньги обратно.
На следующий день она их получила. Проживя целую ночь в агонии, не меньшей, чем во время написания писем, Людмила к полудню несколько успокоилась. Ну, написала. Ну, откликнулись. Кстати, скольким она написала? Вот черт, точно не вспомнить. Надо же, денег прислали. Смешно. Грустно. Нет, все-таки смешно. Ожившие фотографии в виде материальной поддержки. Я продала свои лучшие воспоминания! Только без самокопания. Они далеко заводят. А далеко мне не надо. Мне цинично – до ближайшего магазина. Отступи, мятая барахолка, мне сегодня не до тебя. Я примерю все вещи в более комфортных условиях. С чего начнем?
Людмила не поддавалась усталости, хотя плечи ломило, и ноги спотыкались на каждом шагу. Почему, когда ходишь с деньгами, трудно выбрать нужную вещь? Оказалось, 16 тысяч – это не так уж много. На что-то глобальное не хватает, а на мелочи жалко потратить. Была даже мысль отложить на лето, может, поехать куда. К счастью, мысль держалась недолго. До первой блузки с воланами. Именно в ней Людмила почувствовала, что праздник весны в этом году состоится!
На ящике с картошкой между лестничными площадками подозрительно кто-то сидел. Людмила покрепче прихватила объемистые пакеты, соображая на ходу, как достать ключи со дна сумки. Тип двинулся следом за ней. Расстояние – четыре ступеньки. Людмила решительно развернулась и…
- Саша!
- Привет, дорогая. Я рад, что узнала.
- Откуда?! – перехватило дыхание, ведь она и ему написала. Что же он скажет сейчас? Что ответит она? Сумки жгли руки, словно она украла все эти вещи. Весна отступила, и повеяло холодом,- кто-то вошел в подъезд.
- Так и будем стоять? Давай-ка я помогу.
-Помочь? Да нет, что ты, помощь мне не нужна, я справляюсь, у меня все в порядке, просто я пошутила, хотела проверить, помнишь ли ты меня, написала это письмо, потом пожалела, но письмо уже ушло, а почтовый ящик такой железный…
- Что ты бормочешь? Какое письмо? Разве ты знаешь мой адрес? Я давно живу за границей. Да открой же дверь, наконец!
Людмила очнулась. Пальцы сами собой разжались, пакеты скользнули на пол, и освободившейся рукой Людмила обняла за шею мужчину, с которым была по-настоящему счастлива. Так давно. Так недолго. И так по-настоящему.