Я медленно открыла глаза. Длинные квадраты солнца пресекали мое ложе. Окна, в которые бил розовый свет заката, плотно закрыты, но не зашторены. Я укрыта теплым одеялом, кровать узкая и немного жесткая. Простая комната казалась чистой и опрятной. В углу стояло деревянное кресло с темно-зеленой обивкой. На его спинке валялся мой платок. Рядом стояли валенки. В противоположном углу стоял комод.
Комнату я изучала от нечего делать. На самом деле, мне было абсолютно все равно, где я нахожусь. Мои глаза безжизненно скользили по облупившемуся потолку и бледно-желтым стенам этого сомнительного жилища. А всего месяц назад меня окружала роскошь и красота. Теперь все это так далеко от меня! Я повернулась на бок и закрыла глаза. Мне не хотелось ничего видеть. Мне хотелось лишь умереть.
Входная дверь, тихо скрипнув, отворилась. Тяжелые шаги возвестили о госте. Я не пошевелилась. Если это убийца – я готова принять смерть. Если Ессенский… совершенно плевать, что тогда!
Едва не на носочках, крупных размеров мужчина, уложил сверток на кресло, осторожно поднял Мари и собрался, было, выйти.
Я резко оглянулась.
- Куда вы уносите мою собаку?
Ессенский не скрывая удивления, оглянулся.
- Ей бы поесть не мешало.
Я молча смотрела на него. Капитан не двигался с места. Потом, тяжело вздохнув, протянул:
- Как бы вы меня не умоляли, Анна Петровна, всей правды я вам сказать не могу.
Я отвернулась, и снова легла. Мне хотелось вступать в ненужную полемику. Тем более, я никогда не пыталась «умалять» его.
- Я не могу допустить, что бы вам угрожала опасность… - добавил он.
Я горько усмехнулась. Ничего глупее я в своей жизни еще не слышала. Какие могут быть еще опасности, по сравнению с тем, что мне пришлось пережить?
- Надеюсь, я могу уйти? – спросила я.
Признаться, мысль о том, куда я пойду, не возникала в моей голове. Можно, конечно, отправиться к дяде. Но я боялась, что после всего в приюте у Матвеевых мне откажут.
Между тем, Ессенский, снова вздохнув, произнес:
- Вы не моя пленница, Анна Петровна, - он сказал эти простые слова таким тоном, будто разъяснял что-то ужасно надоедливому ребенку.
Я оглянулась, и недоверчиво усмехнулась.
- Неужели?
Он нахмурился, почувствовав мое настроение.
- Так уж и быть, я скажу вам все. Вы победили. Но это исключительно ради вашей безопасности… - сдался он.
- Вы действительно считаете, что в вашем обществе, и под вашей защитой мне ничего не угрожает?
Он криво усмехнулся каким-то своим мыслям и, опустив Мари, присел на край моей кровати, я поспешно, о чем тут же пожалела, натянула одеяло до самого подбородка. Что ни говори, но до этого случая, мне не приходилось принимать кавалеров, лежа в постели. Я смущалась, словно пятилетняя. И уж очень не по вкусу пришелся моему самолюбию этот самый факт.
- Ну, так кто такая Калугина? – желая отвлечь его ищущий взгляд от своей персоны, спросила я.
Ессенский поднялся и отошел в угол комнаты, повернувшись ко мне спиной, он начал:
- Калугина Надежда состояла в партии вашего отца. Во время восстания ее убили. Есть предположения, что она столкнулась с предателем, и тот ее убил… Это мои предположения. Остальные считают, что в ее смерти повинен я. Только ваш батюшка сможет очистить мое имя, и доказать, мою невиновность…
- Но кто же убил бедную девушку?
- Не имею представления… - отозвался капитан, оборачиваясь.
Мне вдруг показалось, что он что-то темнит. Не хочет говорить? Что ж, рано или поздно, я все выясню!
- Вот, значит, что за люди толпились у нас дома, - протянула я, - эти самые партийцы… Я и не догадывалась.
- Вы не могли догадаться. Боткин все держал в строгой тайне. Просто друзья, - он заложил руки за спину, его взгляд потеплел, - кроме того, юная барышня, увлеченная своими туалетами и подготовкой к свадьбе, вряд ли заметит даже пожар… - Ессенский оборвал сам себя, но было поздно.
Слово не воробей…
При слове «пожар» меня окатила горячая волна, глаза тут же наполнились слезами. Маша… Паша… Господи, почему все мои близкие люди исчезают? Мамочка, как мне тебя не хватает!
Заметив свою оплошность, Ессенский шагнул, было к двери. Но, вспомнив что-то, резко оглянулся.
- Вам необходимо поесть. Я принес одежду для вас, - он небрежно указал на сверток в кресле, - я жду вас в коридоре. Поторопитесь, иначе мест нам не останется.
Я опустила все язвительные высказывания на счет «мест», которые «нам не достанутся» и обратила холодный взгляд на капитана. Слава богу, мой характер, не способны сломать ни заключения, ни пожары, ни снисхождение и искренняя забота Ессенского.
- Мне от вас подачки не нужны, Кирилл Сергеевич, - сообщила я.
- Это не подачка, - отозвался он сдержанно, - Я вел себя с вами непростительно грубо, там, у хижины. И эта одежда, так сказать, взамен той…
Он красноречиво взглянул на оторванный рукав моей сорочки.
Сохраняя остатки собственного достоинства, я одобрительно кивнула. Признаться, роль высокомерной стервы порядком приелась мне. Но эта маска служила отличной защитой на неожиданные выпады капитана, будь то ярость или безграничная доброта. Тем более это казалось глупым, учитывая мои прежние встречи с капитаном, которые я не могла вспомнить без содрогания. В тюрьме, например, когда я кидалась в его объятия, изображая женщину легкого поведения, или же когда была поломойкой…
- Хорошо, - наконец, произнесла я, - сейчас оденусь. Но надеюсь, вы объясните, с чего вдруг вам так непременно захотелось поужинать…
Ессенский таинственно улыбнулся и вышел.
Я выбралась испод одеяла и развернула сверток.
Голубым каскадом передо мной раскинулось платье. К нему прилагался широкий пояс с вышивкой, белье, и чулки. Что ж, мой капитан проявил прозорливость… Я уже не стеснялась называть его «мой капитан». Ведь в последнее время он своей персоной, вытеснил из моей головы других мужчин. Скорее одного мужчину – Фомина Антона Сергеевича, который повел себя весьма безответственно, и исчез из моего поля зрения на неопределенный срок.
Прошло не менее получаса, прежде чем мне удалось одеться самой, без Маши… Я всхлипнула, и принялась за волосы. Да, мои локоны никогда прежде не были в таком состоянии, но так или иначе, я придала им удовлетворительную форму, и вышла в полутемный коридор.
Я поискала глазами своего спутника. Расслышав шелест моей юбки, он вынырнул из темноты и галантно подал мне руку.
- Здесь за углом есть одно чудное местечко, именуется «У Петра». Там довольно мило, на сколько мне известно…
Я окинула Ессенского недоверчивым взглядом.
- Неужели вы считаете, что я выйду отсюда в подобном виде? Должно быть, вы лишились разума. Даже если это ваше хваленое заведение за углом, я не намерена мерзнуть.
Выражение его лицо вдруг стало каменным. И как он меня терпит? Обиделся. Я попыталась сгладить свою эгоистичную речь словами:
- Лучше уж скажите сразу, что срывается за вашей вежливой заботой? Неужели вам так нужен мой отец, что вы готовы терпеть меня?
Он молча прошествовал к гардеробщику, принял свое пальто, и ответил:
- Не хочется забивать вашу очаровательную головку подробностями, ласточка моя, - Ессенский обернулся, и накинул мне на плечи… мою накидку!
Я оторопело замерла. Признаться, думала, что эта вещица безвозвратно канула в тюремных застенках.
- И да, я готов терпеть вас, дорогая, - слегка сжав мои плечи, жарко прошептал он мне на ухо.
Мурашки скользнули по шее и ключице.
- Моя накидка, - выдохнула я, и, желая скрыть жаркий румянец на щеках, потерлась об опушку капюшона.
Ессенский, тщательно застегнув своё пальто, улыбнулся, взглянув на меня.
- Оказывается, не такое уж я и чудовище, верно, Анна Петровна?
Я вновь взглянула на капитана, он явно пытался меня взбодрить, и мог рассчитывать на мою благодарность. От злости за инцидент у пылающей хижины не осталось и следа. Я улыбнулась, и, подхватив мужчину под руку, произнесла:
- Если вы хотите загладить свою вину передо мной, капитан, то поторопитесь. Иначе я умру от голода.
Мы вышли из гостиницы, и действительно, прямо за углом, оказалось заведение с вывеской «У Петра». Маленькие круглые столы, застеленные белыми скатертями, стояли в шахматном порядке. Почти все столики были заняты юными барышнями и их спутниками. Их дорогие элегантные наряды совершенно не вписывались в обстановку глухой деревни, что царила здесь. То тут, то там потолок подпирали тонкие колонны, расписанные под березки. Стены, раскрашенные красотами глубинки, визуально увеличивали помещение, и мне вдруг стало так уютно! Как будто я всю жизнь провела здесь.
Ессенский повел меня к пустующему столику, и помог сесть. Капитан, как заправский любитель ресторанной кухни, быстро назвал блюда, которые нам хотелось бы отведать, огромному детине в косоворотке, и устремил на меня внимательный взгляд.
- Итак, Анна Петровна, - начал он.
- Я слушаю вас, Кирилл Сергеевич, - более чем ехидно отозвалась Анна Петровна.
- Вы невыносимы, - устало выдохнул он.
- Я это знаю. Это все, что вы хотели мне сказать? Очень жаль. Мне бы хотелось понять, что происходит у нас с вами … - я смутилась, и тут же поправилась, - то есть, я хочу сказать… вам заведомо известно, что вы сильнее меня, капитан, поэтому каждый раз намериваясь помериться силами, не забывайте, что имеете дело с дамой. В конце концов, я теперь не так богата, что бы менять одежду так часто…
- По-моему, я уже извинился, - хмуро напомнил он.
- По-моему, ваши извинения не были приняты.
Он криво усмехнулся.
- Вы коварны, Анна Петровна, ни за что бы, ни подумал…
Я сложила губы в ледяной улыбке. Все-таки он мерзавец! И я позволяла ему оскорблять себя снова и снова!
- Говорите, наконец, капитан, по существу. И закончим на этом.
Принесли блюда. Мы вежливо улыбались слуге и друг другу, но едва он отошел, от вежливости не осталось и следа.
- Боюсь, Анна Петровна, я не смогу отпустить вас от себя.
Я не на шутку разозлилась. До чего же он упрям! Ну что ж, я еще более упряма!
- А я, боюсь, Кирилл Сергеевич, вы не можете удерживать меня, - передразнила я.
- Если речь идет о силе, то затруднений возникнуть не может, ведь я имею дело с дамой, - ехидно отозвался он.
Краска бросилась мне в лицо, я буквально ощутила горячую волну негодования, что окутала меня.
- Вы забываетесь, сударь! Пускай я слабая женщина, но постоять за себя могу! Надеюсь, вы мне не угрожаете… - я крепко сжала вилку в руке, прерывая себя, которой минуту назад ковыряла отварной картофель со свежей зеленью и сметаной.
- Нет, нет, что вы, Анна Петровна, это не угроза, - быстро сказал он, - это предупреждение. На будущее.
Я вскинула на капитана испепеляющий взгляд.
- Говорите, наконец, что вам нужно! – прошипела я, не отводя от него глаз.
Как бы мне хотелось, что бы в один миг, от моего взгляда, этот человек обернулся грудой огарков! Но, увы и ах, он остался сидеть на прежнем месте, самодовольно ухмыляясь.
- В подвале своего сгоревшего дома вы что-то искали? Что?
Ба! Да у меня на руках козырь! Я, не скрывая своей неприличной радости по поводу открытия, небрежно промокнула губы салфеткой, и скрестила на коленях руки.
- Боюсь, не чем не могу помочь вам, сударь, - торжествуя внутри, сообщила я.
Ессенский был готов к подобному моему ответу. На его лице не дернулся ни один мускул.
Проклятье! Так хотелось его помучить…
- Вы отказываетесь помогать нам в нашем же общем деле? – попытался он схитрить.
- Нет, капитан. Я отказываюсь помогать вам, в вашем деле, - ответила я, и потянулась к кружке с чаем, сделав маленький глоток, я взглянула на собеседника поверх кружки и добавила, - Несмотря на то, что цель у нас одна, средства у нас разные. Я не хочу иметь с вами ничего общего.
Прозвучало это довольно грубо. Он терпеливо вздохнул, и открыл, было, рот, что бы что-то сказать…
- Боже мой, Аня!
Я вздрогнула и оглянулась. Передо мной стояла моя кузина – Матвеева Татьяна Анатольевна, белокурая, зеленоглазая красавица, облаченная в розовый бархат. Ее спутником оказался Михайлов Алексей Владимирович. Граф в третьем поколении, темноволосый красавец, облаченный в черный, подчеркивающий его стройность, фрак.
- Никак не ожидала встретить тебя здесь, дорогая, после всего… - Татьяна потупилась и смолкла.
Я с холодной вежливостью поприветствовала пару. Казалось, я больше никого не смогу впустить в свое сердце. Заприметив, что свободных столов не оказалось, я пригласила пару за наш столик. Ессенский нахмурился. Так ему и надо. Горечь обиды еще обжигала все внутри меня. Еще секунда, и я бы просто вцепилась в его лицо.
- Ах, да, - ехидно поглядывая на Кирилла, спохватилась я, - Едва не забыла! Позвольте представить вам капитана Ессенского.
Мужчина кивнул, встречая приветствия.
Я быстро представила кузину и ее жениха. Они сделали заказ.
Воцарилось неловкое молчание.
Если капитан и был огорчен окончанием важных для него переговоров, то виду не подал.
- Простите меня, Анна Петровна, - начал обаятельный граф, - но по городу ходят жуткие слухи, якобы вас арестовали, и вы бежали. Отца вашего и братца обвиняют в измене, а ваша маменька скончалась. Это все, правда? Простите мне мою бестактность, но если это не вымысел досужих сплетниц, я готов оказать вам посильную помощь…я к вашим услугам.
Я благодарно кивнула.
- К глубочайшему моему сожалению, Алексей Владимирович, все это чистая, правда, - слегка понурив плечи, сказала я. Как вдруг мне в голову закралась жуткая мысль. Что если граф и кузина предадут? Расскажут, где я?
- Я всегда поддерживал взгляды вашего папеньки, да вот духа подключиться не хватило…
Мне удалось уловить в тоне графа странные нотки, то ли стыда, то ли недовольства.
- Как бы то ни было, Алексей Владимирович, - вступила Татьяна, - я не считаю уместным обсуждать эту тему здесь,… кроме того, все это, наверняка ранит сестрицу…
Граф Михайлов учтиво кивнул и смолк. Ессенский потягивал терпкий ароматный кофе. Мне говорить ничего не хотелось, а вот Татьяну прямо распирало от любопытства.
- Дорогая, а где ты все это время жила? – наконец произнесла княжна Матвеева, кидая косые взгляды на Кирилла.
- Я жила в домике нашего конюха, со своей горничной Машей. Ты должна помнить…
- А как ты оказалась в городе? – сантименты мою кузину не интересовали.
- Вчера утром я вышла на прогулку, а когда вернулась хижина полыхала… вместе с… - я часто заморгала, стараясь скрыть предательские слезы.
- …Со слугами, - закончил за меня капитан.
Княжна и граф разом оглянулись на Ессенского, словно только его заметили.
- А как вы познакомились? – продолжала допрос с пристрастием Татьяна.
- Я…
- Капитан Ессенский спас меня, - перебила я Кирилла.
Глаза княжны Матвеевой напомнили два блюдца.
- Ой, как романтично! – и тут же добавила, - А где Антон? Что-то я давно его в городе не видела…
Я взглянула на капитана, тот лишь криво усмехнулся.
- Мне бы тоже очень хотелось знать, в какие бездны канул мой нареченный, - едва сохраняя хладнокровие, произнесла я, сцепив руки, - Ведь это он должен был спасать меня!
Мое плохое расположение духа не смутило присутствующих.
- Не стоит так переживать, Анна Петровна, - дерзко заметил Ессенский, красноречиво скользнув взглядом по моим формам, - Я ведь не требую ничего взамен.
Граф возмущенно нахмурился, Татьяна принялась обмахиваться платочком, скрывая румянец негодования.
Я одарила Ессенского уничтожающим взглядом, но который раз заметила, что он никак не отражается на обидчике.
- Боюсь, капитан, вы не имеете права ничего требовать взамен, - холодно начала я, - вы нужны мне, так же как и я вам. На вашей стороне, разве что… грубая сила?
Очередной укол, о той его позорной вспышке ярости. Чем чаще напоминать, тем дольше будет чувствовать себя виноватым передо мной.
Глаза капитана полыхнули скрытой угрозой, я лишь холодно вежливо улыбнулась.
Граф нахмурился, и хотел, было что-то сказать, но Татьяна опередила его.
- Насколько я поняла, дорогая, жить тебе негде. Ведь так? – не дожидаясь моего ответа, сестра продолжила, - Стало быть, выбор у тебя не богат. Моя семья готова предложить тебе кров…
Я благодарно кивнула, слегка сжав руку кузины в своей, а потом зачем-то добавила:
- Надеюсь, я пробуду у вас не долго, - едва мои слова совались с уст, я о них пожалела.
Граф Михайлов нахмурился еще сильнее, Татьяна округлила глаза, а Ессенский делал вид, что вообще не слушает, хотя выглядел сосредоточенным. Его обманчиво блуждающий, бесцельный взгляд не мог ввести меня в заблуждение.
- Ты куда-то собралась? – осведомилась Татьяна.
- Да, я… - мне было страшно довериться сестре! Я не знала, что говорить, а чего не стоит.
- Боюсь, Анна Петровна не может сказать вам всего, - вдруг вступил Ессенский, - впрочем, как и я. Видите ли, на жизнь княжны Боткиной покушались, и уже не раз. Мы не можем никому доверять. И, боюсь, не окажись меня рядом, - Кирилл взглянул на Татьяну, - вам бы больше не довелось встретиться с сестрой.
- Невероятно! – выдохнула белокурая княжна и сложила перед собой тонкие ручки, обтянутые белым кружевом перчаток.
- Именно по этому я следую за Анной Петровной по пятам. Я в ответе перед ее батюшкой. Обещался Петру Николаевичу, что дочь его будет в целости и сохранности в эти неспокойные для нас дни.
Граф окинул задумчивым взглядом капитана.
- Вижу, вы преследуете благородную цель, капитан, я готов помочь вам, - вдруг сообщил он.
Я кинула на Ессенского быстрый взгляд, что ж, он прекрасно играл роль рыцаря в сияющих доспехах! Знал бы благородный граф, что юркий капитан всего лишь старается спасти свою шкуру из лап правосудия!
- Уверена, моя матушка не будет против, оказать гостеприимство таким благородным и почтенным господам, - лучезарно улыбнулась Татьяна.
На том и остановились. Внезапное появление Татьяны и графа Михайлова, спасло меня от весьма сомнительной перспективы провести ночь в одной комнате с «моим капитаном».