Dictyostelium discoideum -представитель царства грибов со сложным жизненым циклом, включающим амебоидную и многоклеточную стадии, неядовит, несъедобен, неопасен.
Он очнулся от долгого небытия под действием теплой волны, захватившей все его существо. Кажется, раньше он был чем-то большим, чем теперь, больше знал и понимал. А сейчас лишь первые сигналы - тепло, вода, и самые разные молекулы, которые начали быстрее и целесообразнее двигаться в его пока еще скованном теле. Собрались и вздрогнули упругие актиновые нити, по ним заскользили все новые и новые просыпавшиеся структуры. Наконец, первый кластер ферментов приблизился изнутри к тесной плотной оболочке, и началась тяжелая работа. Прошло не так уж много времени, когда первое нежное щупальце вытянулось наружу. Сколько нового сразу! Мягкий комочек гумуса - еда, перепады света и тени, тепла и холода, переменчивое магнитное поле, и волны, волны, волны - разной длины, интенсивности, направленности. Еще усилие - оболочка отброшена, а весь разнообразный, но постепнно узнаваемый мир обрушился на него. Сколько вокруг самых разных молекул и их сочетаний! Капельки воды, бурые крупицы распадающихся прошлогодних листьев и рыхлой весенней почвы, нежные, только что начавшие расти корешки растений, а вот и опасность - нечто ядовитое. Скорее ползти дальше! Его мембрана, рецепторы, находящиеся в ней, чутко воспринимали сигналы окружающего, липкие маленькие щупальца потихоньку цеплялись за субстрат, нежное тельце перетекало все дальше и дальше от покинутого убежища.
Среди яркой палитры самых невероятных импульсов рецептор ухватил ту молекулу, которая не могла сравниться ни с чем. Не пища, не опасность, а сигнал к действию, единственный и неповторимый. Надо двигаться туда, откуда он появился. Одно, другое направление - больше ничего подобного не встретилось, но наконец, при следующей смене пути встретилась еще одна, такая же. Несколько плавных, перетекающих движений, и, повинуясь ему зову, он начал двигаться быстрее и быстрее, попутно поглощая все съедобное на своем пути и подавая такие же сигналы по всем направлениям. Теперь он вспомнил, для чего нужен этот зов. Пришла пора великого сбора. Там, в конце пути, его встретит собрат или несколько и, объединившись, они будут стремиться туда, где должно произойти самое важное событие в их жизни.
И это действительно случилось. Сначала их было двое, потом присоединился третий, подползали все новые и новые. Под действием солнечных лучей их склеенные в одно тела наливались ярко-оранжевым, двигаться и познавать становилось все легче и интереснее. На лесной поляне возле поваленного дерева собиралась ярко-оранжевая, липкая, с блестящей поверхностью масса. Пока у нее еще не было отчетливой формы, большая часть пряталась под прелой листвой, но постепенно она росла, и с ростом в ней происходили большие перемены.
Это существо не могло говорить, оно познавало мир, как взаимодействие молекул, волн и физических полей, но от этого процесс не был более простым, чем любой другой. Если бы можно было выразить словами, что оно чувствовало и о чем думало, то наверное получилось бы что-нибудь вроде:
-Как прекрасна эта весна! Свежий дождичек промочил землю, на ней так приятно лежать, распластавшись, впитывая воду все телом! Как легко приходит пища, как переменчивы свет и тень, а звуки! Сколько разнообразных звуков! Нежные и тонкие, более грубые и ритмичные, сколько новых сочетаний вкусов, запахов, тепла и холода - и все это нужно воспринять, запомнить, оценить, перенести в молекулярный код, чтобы лето не пропало даром, чтобы сохранить узнанное для тех, кто родится в следующий сезон.
Под действием тепла и достатка объединенное тело быстро росло, и чем больше оно становилось, тем больше могло понять в окружающем, больше было его любопытство, если это можно так назвать. Однажды липкие рыжие щупальца натолкнулись на нечто новое. Новым это конечно, можно было назвать с большой натяжкой. Просто небольшая свалка, которую устроили дачники: пластиковые бутылки, пленки из теплиц, битое стекло, перегнивший картофель и многое другое, вынесенное в лес при уборке лелеемых огородов. Но существо с этим раньше не встречалось. Перегнивший картофель пошел легко, битое стекло пришлось оставить до лучших времен, консервные банки легко рассыпались под воздействием выделяемой кислоты, а пластиковые бутылки и пленки - вот это задача! Настоящая! Чувствовалось, что это ценный субстрат, что-то совсем неизведанное, и если бы удалось что-нибудь с ними сделать, это стало бы незабываемым опытом, стоившем того, чтобы передать потомству. Постепенно тело сумело справиться с этим. Не так уж питательна оказалась эта еда, не так много давала энергии, но вкус победы над неизведанным того стоил. Рыжая слизь захватила всю свалку, клетки передавали друг другу наилучшие способы расправиться с этой кучей, но в тело стали проникать какие-то совсем неожиданные молекулы, их было немного, но они отличались от всего, встреченного им раньше. Если бы существо облекало свои ощущения в слова, оно бы определило их, как запах человека. Оно не знало, что такое человек, хотя понятие живого не было ему чуждым. Молекулы дразнили, беспокоили, оставляли ощущение чего-то, что хотелось бы познать лучше. А тело все росло, занимало все большую площадь, потихоньку вытесняя, но не повреждая окружающее растения. Вскоре оно полностью заняло место бывшей мусорной кучи, переработав все, что в ней было. Казалось, теперь, когда собрано столько новой информации о мире, пора приступать к следующему этапу. Но тело стало слишком большим, химические импульсы не успевали проходить за нужное время. Есть, есть, делиться и снова есть - впервые это стало преобладать над тонкими механизмами развития, отлаженных веками. С краев, где пищи было поменьше, периодически возникали всплески сигналов: - Пора, надо заканчивать неудержимый рост, не для этого мы собирались здесь с таким трудом! Но эти сигналы тонули в более сильных импульсах от жрущей, купающейся в энергии, полной делящихся клеток, колыхающейся уже без всякого смысла основной массы.
-Ей, Петька, погляди, что это за дрянь?
Двое мальчишек лет десяти с любопытством рассматривали оранжевую пучащуюся слизь возле кустов.
- Наверное дачники что-то пролили, может удобрение какое?
- Да нет, пахнет вкусно, как кисель в столовке.
- Какой кисель, глянь, как бутылку из под пепси проела, небось жжется.
- Кинь еще, - и пара бутылок, лежавших в стороне от основной кучи, уже использованной существом полетела в самую середину. Раздался булькающий звук, масса зашевелилась и выбросила желтоватое облачко.
-Ух ты! А если его палкой!
Мальчишки принялись шерудить палками в рыжей слизи. Сначала ничего не происходило, и они не заметили, как немного слизи попало на штаны на ноги, обутые в рваные сандалеты без носок.
- Петька, бля, оно мне все ноги облепило, пошли отсюда!
Но они опоздали. Запах, который манил, привлекал своей необычностью уже давно, сделал свое дело. Липкая волна выплеснулась вперед и плотно облепила две худенькие фигурки. Слизь в последний раз дернулась, чавкая и поглощая даже не успевших закричать.
-Что они там, совсем с ума посходили! Живое неприкосновенно! - вопили края, но середина их не слушала. Там шел чудовищный пир. Клетки, близкие к месту поглощения человеческих тел, уже успевали поглотить все простые и сложные соединения, доставшиеся им на поживу. Не успевая разделиться, переполненные субстратами и энергией, они входили в лизис, разлагались, захватывая распадом все новых и новых собратьев. Поток ядовитых продуктов тянулся через межклеточные промежутки прямо к краям, пока еще не захваченным потребительской лихорадкой.
- Мань, что-то Петьки твоего давно не видать, приболел что ли?
- А хрен его знает, где мотается, придет, небось - мутный взгляд полупьяных глаз.
- Какая же ты мать, что про дите свое не знаешь, не заботишься!
- Твое какое дело, своих роди и заботься, а мне вот на опохмелку негде взять..
На окраинах слизевика, распухшего, как огромная оладья, уцелевшие от всеобщего помешательства и гибели пытались удержать последние искры сознания от потока сбивающих с толку сигналов.
- Скорее, надо успеть построить плодовое тело, пока еще... Взметнулся вверх нежный, но прочный и тугой оранжевый стебель, с навершием в виде двойного конуса. Под упругой оболочкой - желтая вязь будущих спорангиев. Пока не полностью утрачены сигнальные системы, пока еще можно сохранить остатки распадающегося единства. Вот оно - то, для чего предназначен великий сбор, для продолжения рода, для того, чтобы в рождающихся отдельных существах с плотной оболочкой сохранились накопленные знания и передавались новым поколениям. Как совершенно это новое тело, еще никогда не удавалось создать его с таким необыкновенным сочетанием силы и нежности! Но к основанию стебля подползла жирная, разбухшая от сытости клетка и лопнула, разбрызгивая во все стороны гидролитические ферменты, самые совершенные орудия распада. Еще несколько таких же монстров, и стебель, пораженный некротическими язвами, расплылся и осел. Великолепная головка упала среди еще живых и разлагающихся клеток, утративших смысл и даже саму возможность дальнейшего существования. Лишь несколько одиночек с самого края, слабее связанные с общей массой, медленно отползли прочь, теряя взаимодействие между собой. Для угасающих остатков сознания от всего многообразия ощущений мира остались самые простые: cвет, пища, вода. Через несколько дней лишь черный липкий круг, похожий на останки огромного сгнившего гриба, остался там, где столкнулись столь непохожие создания природы.
-Ребята, возле нашей полянки кто-то мазут пролил.
-Подумаешь, здесь всегда свалка была, - и пустая пластиковая бутылка полетела в середину черного круга.