- Татьяна! Таня! Танечка!
Граф Михайлов, весь в саже, бился в истерике вокруг полыхающих бревен, что всего полчаса назад были домом.
Я спрыгнула с повозки и кинулась к графу, тот оказался совершенно невменяемым.
- Таня, там Таня, - повторял он.
У его ног лежала тушка зайца, в паре метров – карабин. Взрыв заставил его поспешно вернуться с охоты.
- Она сказала, что у нее болит голова…осталась дома… на речку не пошла…
Я взглянула на останки дома. Который раз огонь забирал моих близких. Он снова безжалостно и равнодушно слизывал все следы жизни вокруг.
Еще одна смерть из-за меня. Пока я предавалась любви, моей кузине и графу каждую минуту угрожала опасность.
- Где Мартынов? – крикнул Кирилл, выплеснув ведро воды в пламя, что уже принес с речки.
Но огонь, словно от масла, взмыл в небо.
- Я не знаю, не видел его три дня… когда вы уехали, он исчез… даже не попрощался с нами…а теперь и Танечка ушла…
Кто мог взорвать дом? Зачем? И куда пропал Мартынов? Его исчезновение пугало меня куда больше, чем взрыв. Он слишком много знает…
Когда я, почти насильно уложила графа в повозку, опоив коньяком. Дом окончательно погас. Теперь это была всего лишь груда черных балок.
Я подошла к Кириллу, который хмуро изучал последствия пожара.
- Что это значит, как думаешь? – осторожно спросила я.
- Думаю, наши враги знают больше, чем мы ожидаем. Поэтому твой отец не появляется.
- А Мартынов?
- Его исчезновение очень кстати, не находишь? Как и неожиданная страсть к тебе… ох, не нравится мне все это, Аня, не нравится…
Я проследила за его взглядом.
На поляне, в метре от дома валялся осмоленный клок белокурых волос. Локон Татьяны.
Эта картина неожиданно отрезвила меня. Я вдруг осознала, что моя кузина погибла. Из-за меня. Что я теперь скажу ее матери? Как взгляну в глаза ее семье?
Кирилл посмотрел на меня и обнял.
Я была ему благодарна. Чувство близкой опасности вернулось ко мне. Мне стало страшно.
Ессенский повел меня к повозке, и мы вернулись в деревню. Всю дорогу по моим щекам катились слезы, и я ничего не могла с этим поделать. Кирилл не мешал мне оплакивать сестру.
Мы снова отыскали хозяина нашего домика, и тот с радостью позволил нам снова его арендовать.
Кирилл и я уложили убитого горем графа на постель, а сами двинулись за продуктами. Все наше имущество, кроме того, что было у нас с Кириллом, взлетело на воздух. Мы с капитаном ходили между рыночных рядов и тихо переговаривались, разглядывая овощи и фрукты.
Когда я отчетливо ощутила на себе чей-то взгляд.
Осмотрелась. Все были заняты своими делами. Торговые ряды походили на жужжащий улей.
Я взглянула на Ессенского. Он внимательно за мной наблюдал, потом приобнял и тихо спросил:
- В чем дело?
- Не знаю. Показалось, наверное…
Мои слова его не успокоили. Я ощутила, как он весь подобрался.
Должно быть, он тоже ощутил что-то.
Мы быстро взяли все необходимое, и покинули рынок.
Граф по-прежнему пребывал в забытьи. Я принялась чистить картофель, кожей ощущая беспокойство мужа. Где-то в глубине души я понимала, что мы достигли той опасной черты, когда обратного пути нет. Совсем скоро все разрешится. Хотелось надеяться, что смерть Татьяны не останется глупым недоразумением. Я не смогу жить с мыслью, что на ее месте должна была быть я.
Стараясь не шуметь, я отварила картофель на керосинке. Мы с Кириллом поужинали в полной тишине.
Он поцеловал меня в лоб, в знак благодарности и вышел на улицу. На улице уже мерцали первые звезды.
Я убрала со стола и вышла вслед за мужем. Он сидел в паре метров от леса, на поваленном бревне. Кирилл, при виде меня, улыбнулся. Я подошла к нему, муж подал руку, и усадил меня рядом, крепко обнимая за плечи.
Прохладный весенний ветерок окутывал меня, но теплые руки Ессенского не давали мне замерзнуть. Это было так странно – быть чьей-то женой. Совсем иначе…
Мой капитан был подавлен. Я это чувствовала, словно ощущала его печаль. Смерть Татьяны шокировала и его.
Я погладила его лицо. Мне очень хотелось облегчить его боль.
- Ты мой спаситель, - прошептала я, - мой капитан…
Кирилл завладел моими губами.
Стояла пугающая тишина. И когда наши губы разомкнулись, я произнесла:
- Я люблю тебя…
Кирилл улыбнулся, тронул мои волосы…
Я испуганно подскочила. Со стороны леса, со спины капитана, приближался темный мужской силуэт.
Ессенский проворно закрыл меня собой, и поднял на гостя пистолет.
- Дочка… - человек шагнул ближе, и лунный свет озарил его лицо.
Я едва не потеряла сознание.
Кирилл опустил пистолет.
- Петр Николаевич,- не скрывая облегчения, произнес он.
- Аннушка, доченька! – отец обошел капитана, даже не взглянув на него, и крепко меня обнял.
Я прижалась к отцу, с трудом соображая, что происходит. Чувство эйфории охватило меня. Отец найден, мытарства окончены…
Я расплакалась, не стесняясь своих чувств.
Отец гладил мои волосы, терпеливо ожидая, когда поток иссякнет. Я взяла себя в руки.
Лицо. Родное лицо ввергло меня в состояние ошибочного счастья и мнимой победы. Но реальность была такова, что мы по-прежнему на краю света, нас все еще преследуют, и Татьяну не вернуть…
- Папа,… где ты был все это время? И твоя рана… ты себя хорошо чувствуешь?
Отец кинул острый взгляд в сторону Кирилла, и не посчитал нужным ответить на мой вопрос.
- Объясни-ка мне дочка, - обманчиво тихо начал он.
- Да, папа?
- Что ты делаешь здесь, с этим убийцей? Наедине? В кромешной темноте?!
Я удивленно взглянула на Ессенского, потом на отца.
- Папа, Кирилл никого не убивал, ты же знаешь…
- Этот подлый предатель… наша жизнь сломана из-за него! Думаешь, он имеет право тискать тебя, у всех на глазах?!
Я не узнавала своего отца. Что он такое говорит?
- Папа…
- Этот сукин сын предал меня!
- Ты же писал, что я могу ему довериться!
- Я тогда не знал, что он способен на хладнокровное убийство и предательство! И конечно же, я не думал, что он подкупит какого-то жалкого лицедея, чтобы изобразить венчание и затащить тебя в постель!
- Папа!
Я оглянулась на Кирилла, чувствуя, как почва ускользает от моих ног.
- Петр Николаевич… - вступил капитан.
- Заткнись! Я тебе доверял! А ты? Ты и Анну собирался убить, когда она приведет меня к тебе? Не выйдет!
В руках отца мелькнул пистолет. Я поспешно стала между мужчинами.
- Папа, что ты делаешь?!
Отец грубо отпихнул меня в сторону. Я упала в траву.
- Глупая баба! Думаешь, он уважает тебя? Он просто воспользовался твоей доверчивостью, играл комедию, пудрил мозги! Только ради того, чтобы найти меня! Императорский доносчик! Он такой же подлый мерин, как и его брат – Фомин!
Я сидела в траве, медленно осознавая, что в словах отца проскальзывает такая страшная, и неожиданная правда. Медленно перевела глаза на Ессенского.
- Почему ты молчишь? Все это правда?
Кирилл взглянул мне в глаза.
- Да, я служу царю. И Фомин – мой брат, по матери…
Молния взорвалась перед глазами. Я медленно поднялась.
- А венчание? Оно тоже не настоящее?
Кирилл не спешил отвечать.
- И еще, дочка, - злобно вступил отец, - благодаря его стараниям мы с тобой сейчас здесь. Это по его вине мы загнанны в угол. Клянусь всем святым, что есть в этом мире, Ессенский, я уничтожу тебя! И если узнаю, что моя дочь отяжелела от тебя, убью поганого выродка, слышишь?!
От не скрываемой злости, ярости слов отца мне вдруг стало страшно. Его слова пугали меня. А каждое пренебрежительное слова в мой адрес, словно пощечина, отдавались в сознании.
Капитан молча стоял в стороне. Он не пытался оправдаться, или попросить у меня прощения. Выглядел по-прежнему подавленным, но теперь мне на это было плевать. Я верила ему, а он предал меня. И моего отца.
Все внутри меня будто умерло. Не осталось ничего живого…
- Зачем ты искал папу? – спросила я, глядя на него.
- Он хотел убить меня, дочка. Так как знал, что я один свидетель того, что у него с Калугиной были шашни. Капитан получал всю информацию о наших планах от нее, а о митинге ты тоже узнал от нее? И убил, когда она пыталась не пустить тебя, так? Когда я увидел, как твой, дочка, экипаж скрывается из виду, а правит им Ессенский, я насторожился…
Кирилл молча выслушивал жуткие обвинения, не желая себя защищать.
Глядя на него, мне вдруг показалось, что отец говорит правду. Я доверилась предателю и убийце…
В домике послышался странный звук, потом крик и выстрел.
Мы все оглянулись, потом я увидела, как Кирилл кинулся к домику.
Я, хотела, было последовать за ним, но отец схватил меня за руку и побежал к лесу.
Мы долго неслись сквозь лесную чащу в кромешной темноте, пока не вышли к дороге. К дереву, неподалеку были привязаны две лошади.
- Садись, дочка, - молвил папа в прежней своей манере.
И на сердце стало немного легче. Мы мчались молча по лесной дороге, казалось, без особого курса. Периодически останавливались передохнуть. В одну из таких остановок, отец подошел ко мне, и крепко обнял.
- Ах, папенька, - выдохнула я, - рада, что вы живы и здоровы…
На его глазах навернулись слезы.
- Прости, дочка, за то, что я наговорил тебе там. Этот человек опасен. Я не позволю отобрать у меня дочь…
- Объясни мне, пожалуйста… объясни мне все… - попросила я, не в силах сдержать слез.
- Мы планировали мелкую демонстрацию. Но Ессенский оказался предателем. Донес царским войскам, на площади нас встретили и расстреляли. Я никогда не прощу себе этого. Столько людей погибло…
- А Антон?
- Фомин шел напрямую ко мне, напал в толпе, пригрозил арестом. Мы дрались. Он меня ранил. Но верные люди помогли мне, и мы бежали из города. Купленный мною участок здесь, как оказалось, не безопасен. Царь о нем знал. Все мои люди здесь убиты, с вашим появлением…
Отец намекал на Кирилла, но мне все еще не хотелось верить.
- А где Николай?
- Он ждет нас в Минеральных Водах. Все готово к отъезду.
- Куда мы поедим?
- Домой, дочка. Царь обещал помиловать меня, если я явлюсь в течении недели в столицу.
Его слова казались не реальными. Все мои беды в миг канули в прошлое. Казалось, я должна радоваться неожиданному избавлению, и радоваться возвращению в прежнюю жизнь. Но прежней мне уже никогда не быть.
Мы вскочили на лошадей, и двинулись в сторону Минеральных вод.
Рассвет окрасил небо в розовые и сиреневые цвета. Величественные горы серебрились снегом. Ветер свистел в ушах.
Всю дорогу я вспоминала каждый час моего знакомства с Кириллом. Я не могла поверить в его подлую натуру. Но боль обиды заслоняла собой разум.
Зачем он врал? Что пытался скрыть? Ведь понимал, что встреча с моим отцом неминуема, и тот наверняка начнет изобличать его? Зачем?
Все это казалось мне странным и подозрительным. Кто-то из них, мой отец, или Кирилл, что-то недоговаривают. А может и оба.
Может, это уловка? Часть продуманного плана? Он не разу не пытался признаться мне… ни разу…
Одинокая слезинка скользнула по щеке, и ветер тут же смахнул ее со щеки.
Я буду счастливой, не смотря ни на что! Мой отец и брат нашлись! Они живы, и я еду домой!
К вечеру мы с отцом прибыли в Минеральные Воды. Николай был сдержан в приветствиях, и как обычно, молчалив и бледен.
Мы освежились, передохнули, и, не задерживаясь надолго, двинулись в дальний путь. Ехать нам представлялось на поезде до столицы. Ни папа, ни Николай не спешили с откровениями. Наоборот, держались в стороне от меня, как от прокаженной.
Я старалась этого не замечать, но странный голос в душе не замолкал.
Мои приключения еще не окончены. И неожиданная милость царя, после таких гонений – что-то совершенное сказочное, и маловероятное. Без какого-то смягчающего обстоятельства.