И каждый раз в одной и той же дыре. Она задумалась и плюнула в окно. Шел дождь и она снова и снова выдавала одну и ту же истину:"Меня никто не любит". Разница между симпатичной официанткой и чудовищем, которое литрами поглощало алкоголь была настолько расплывчатой, что она не обращала внимания на забрызганные грязью фиолетовые сапожки и горькое ощущение боли с утра.
- Бред. Все это - бред.
На коленках перед унитазом. Разговаривает сама с собой.
- Прости, сейчас смою. Тебе больно? Неэстетично. Стремно.
Свет пробивается через уставшее слезливое полуподвальное окно, загороженное деревянной решеткой. Она нарочно не включает свет. Унитаз жемчужно мерцает в слабых лучах закатного солнца. Работать еще час, не более. Пустая смена, для галочки.
Она поднялась с колен и отряхнула джинсы. Черные, местами порванные, они ровно облегали ее стройные ноги, обутые в лаковые сапоги на огромном каблуке. Она повернулась к зеркалу и стерла кровь с верхней губы. Тушь потекла, мутные слезы расцветили ее правильное личико темными полосами.
- Никто, слышишь?! - крикнула она в свое заплаканное, заблеванное, измазанное кровью отражение. - Ненавижу. Уйди.
Грохот падения и удар лицом об раковину. Руки скребут по грязной поверхности шероховатого кафеля, бессильные слезливые конвульсии.
Через полчаса она выходит из туалета, поправив макияж и скрывая за челкой набрякший синяк в верхней части лба.
Пошатываясь, она бредет в раздевалку, берет сумочку, переодевает форменную черную футболку и фартук, заменив их зеленой кофточкой и белой круткой.
Форму - домой, в стирку, а сама - куда глаза глядят, как всегда, трип по барам и клубам, заплетающиеся ноги, заплетающиеся мысли, сломанный ноготь.
Она слабо передвигается по клубу, орет музыка, в ее руке - пластиковый стакан, наполовину заполненный ледяным и каким-то безвкусным пивом с димидролом (который в обязательном порядке добавляется в весь алкоголь). Она похожа на слепого котенка, бредущего в полной темноте мимо пьющих и танцующих людей. И тут, непонятно как, она натыкается на какое-то до боли знакомое плечо с таким странно-знакомым запахом, который она успевает почувствовать за считанные миллиметры до соприкосновения. Перед внутренним взором мелькают картинки: неожиданный посетитель, виски из кофейных чашечек и прогулка по ночному городу. Ее нутро содрогается. Он улыбается и целует воздух около ее щеки. Вроде, узнал.
- Привет. Ты здесь одна?
Она кивает, пошатываясь, и резко отклоняется. Он ловит ее за локоть.
- А я вот...с друзьями. - он кивает на пару девушек и молодого человека. Она неопределенно улыбается и машет рукой. Девушки смотрят на нее с удивлением, немного - с брезгливостью, но достаточно безразлично. Парень поднимает на нее стеклянные от выпивки глаза и улыбается уголком рта.
Она держится за локоть своего мимолетного знакомого по работе, когда они выходят из клуба.
Он что-то говорит, девушки смеются. Она старательно смотрит под ноги, чтобы не упасть и крепко сжимает локоть. Мимо пролетают машины, их фары отражаются в задождивевшем асфальте, но она даже не слышит их. Она думает о том, что утром ей будет стыдно, о том что сигареты ее кончились, о том, что они будут сейчас ловить машину и о превратностях судьбы.
Он выходит к проезжей части и вытягивает руку. Одна из девушек спрашивает:
- Вы вдвоем едете?
Он быстро сообщает, что да, они живут рядом. Пожалуй, слишком быстро. Она думает о том, что этот мир полон лжи и какой то извечной постановки, как в театре. Она готова держать пари, что они нисколько ему не поверили, но все равно ловят тачку отдельно.
В машине она не шевелится, только слушает музыку из одного наушника и смотрит, как мимо пролетают яркие фонари.
Ее забавляет происходящее, ей кажется смешным ее нынешнее положение. Но она не смеется, она даже не шевелится.
Автомобиль тормозит все в том же темном дворе прямо у яркого электрического луча подъезда. Она кое-как выбирается из машины и хватается за его успокоительный локоть.
Они заходят в подъезд.
Он отпирает квартиру, пока она, по наитию, запирает внешнюю дверь.
Дальше - снова полуночное бдение на кухонных табуретках. Она с интересом оценивает глубину собственного падения. Ее забавляют и пугают его истории, она наблюдает за его мимикой, за его странным и веселым взглядом.
Он ей близок и все же - бесконечно далек. Она встает и обнимает его за плечи, гладит по голове, они целуются.
Еще пять-семь минут на кухне и он уведет ее в темную одноцветную спальню. Где-то за гранью ее сознания гудит компьютер, на кухне играет одинокая, покинутая человеческими отродьями музыка, в пепельнице доживает последние секунды бычок.
Моменты страсти, жестокости и безумного шепота проходят и они засыпают под большим одеялом, она пристраивает голову на его руке и прикрывает уставшие глаза. Ноги, руки и тело гудят от усталости, сладкой усталости после секса, а сердце только-только перестало заходиться в безумных конвульсиях.
Через три-четыре часа займется рассвет, она потирает замерзшие в прохладной комнате ноги друг об друга и неслышно вздыхает.
Завтра будет стыдно.
Завтра снова на работу.
Она проваливается в мутную, бесконечную локацию сна, ощущая прохладу вокруг, вдыхая запах остывших сигарет и слушая его мерный храп.
Последняя бесцветная мысль перед внутренним взором - а ведь форма так и останется не постиранной...
11-12.2008
upd 02.2009