- Что это за здание?
- Институт онкологии.
- Ну, это мне не интересно, сюда я никогда не попаду!
- Не зарекайся, от сумы и от тюрьмы... сам знаешь...
Палата обреченных
1
Лечу… как приятно чувствовать такую легкость…управлять своим телом без малейших усилий… яркий свет ,…какой теплый …ласковый …купаюсь в нем…очень хочется посмотреть на источник …лечу внутри пучка света, ощущение необыкновенной легкости и наслаждения…вдруг впереди семафор - красный… приехали…
-Эй, приятель, очнись ну просыпайся же…
С трудом открываю глаза, такой прекрасный сон прервали. Передо мной стоит врач, тормошит меня за плечо:
- Просыпайся, как самочувствие?
- Все хорошо, - отвечаю в полудреме, никак не могу сообразить, где я.
Оглядываю себя - из меня торчат какие-то трубки, шланги, провода…
Пытаюсь вспомнить… невпопад отвечаю на какие-то вопросы врача… он улыбается, наверное, я очень смешно выгляжу, с торчащими из меня проводами…
- Ну, как оклемался, приходи в себя, завтра зайду…
Врач уходит
- Как же его зовут? Владимир… Владимир… а вспомнил – Гербертович…
Память начинает возвращаться… это радует… только почему так холодно… оглядываюсь: лежу на металлической каталке… вокруг никого… шевелю руками… двигаются, но такая слабость, что нет сил поправить одеяло…
- Ладно, посплю немного, потом поправлю… - проваливаюсь.
- Больной, проснитесь… надо сделать рентген…, поднимайтесь.
Две симпатичных женщины в белых халатах пытаются поднять меня и повесить на грудь фото-пластину, пытаюсь им помочь, но сил нет, даже смешно: здоровый мужик и не может сесть, но кое-как посадили, сделали снимок, уложили меня обратно и ушли.
Лежу, спать уже не хочется, но голова еще очень тяжелая, пытаюсь вспомнить:
- Как я здесь оказался…какое сегодня число? Очень интересно...
Сильно затек палец на левой руке, смотрю, к нему прикреплен провод с датчиком…снял датчик… запищал какой-то прибор…минут тридцать-сорок лежал, осматривал помещение… ничего толком не высмотрел, но понял – нахожусь в реанимации… Вдруг прибегает сестра…
-Больной, зачем отключили датчик? У нас на посту тревога сработала!
- Интересно, она сорок минут от поста ко мне бежала? - подумал, но не сказал. - Какое сегодня число?
- Четырнадцатое февраля, день всех влюбленных...
- Теперь понятно почему, так долго сестра добиралась по тревоге…и операция была вчера…
Вот я и инвалид… в сорок восемь лет…отец двух дочерей… муж и добытчик. Вспомнить бы все, что со мной произошло.
Чем хороша реанимация? Здесь очень хорошо думается, никто не мешает …
2
То лето в Санкт-Петербурге было жарким. Приближался очередной отпуск, но мы с дочкой решили далеко не уезжать, тем более на нашем предприятии выдавали бесплатные путевки в подшефный санаторий.
Исходя из этих обстоятельств, я взял две путевки в Зеленогорск. Во всем этом была одна неприятность, нужно было пройти медицинскую комиссию, для назначения курса лечения. Доводы врачам, что и так проходим комиссию каждый год в январе, не имели ни какого действия. Пришлось проходить всех врачей и сделать флюорографию. За день до отъезда в санаторий пошел в медсанчасть за направлением. Терапевт посмотрела результаты осмотра и сказала, что у меня плохие снимки, но это, наверное, некачественная пленка и по возвращении из санатория я обещал пройти флюорографию еще раз.
Мы с дочкой провели двадцать прекрасных дней на берегу Финского залива, несмотря на капризы погоды. Такого я не помнил: целый день светило солнце, а ночью начиналось светопреставление с громом и молниями. Дождь смывал пыль вместе с жарой – и утром опять было солнечно. Из-за такой погоды у нас сложилось очень однообразное расписание: подъем, завтрак, пляж, обед, пляж, ужин, волейбол, душ, сон. Иногда до завтрака мы посещали кое-какие процедуры - душ Шарко, сауна, массаж…
Этот день не отличался от других, все было как обычно, после ужина вышел на волейбольную площадку и …увидел ЕЕ, она плыла в лучах заходящего солнца, пшеничные волосы казались короной на прекрасной голове, стройное, загорелое тело, упаковано в обтягивающие футболку и шорты. Она буквально парила над площадкой, отбивала и била по мячу с таким изяществом, как будто это был не мяч, а букет цветов. Я так был поражен этой картиной, что застыл с открытым ртом, и, наверное, простоял бы так долгое время, если бы кто-то не взял меня за плечо и не спросил, буду ли я играть.
Мы оказались с Ней в одной команде, я плохо соображал и игра у нас не пошла, мы проиграли. Нас сменила другая команда. Пока ждали своей очереди выхода на площадку, мы познакомились. Такой легкости в общении я не испытывал никогда, мне казалось, что мы знакомы много-много лет, можно говорить на любые темы и я видел, что она меня понимает и ей нравится разговаривать со мной. После этой игры мы целыми днями были вместе и на пляже и в санатории. Каждый раз, гуляя по вечернему берегу залива, говорили, говорили, говорили – и не могли наговориться. Такого со мной еще не было …..
Я влюбился!!!
Наверное, смешно, но такое я испытывал впервые!!! Я начал писать стихи, чем не занимался со школьных лет, пел, чем тоже не баловался со студенческих строительных отрядов. Я впервые встретил человека, который понимал меня с полуслова, с полу-взгляда. Я никогда не испытывал такого наслаждения от близости с любимой. Я купался в любви, жил любовью и было совершенно все равно, что думают люди, когда два уже немолодых человека идут, обнявшись по берегу залива. Впервые в жизни я понял, что такое Счастье!!!
У меня начался период необыкновенного везения и получалось буквально все.
И на работе все было прекрасно: мне предложили новую хорошо оплачиваемую должность, знакомый попросил поучаствовать в создании новой компании – и самое главное у меня была любовь!
Ни о каком повторном прохождении флюорографии не могло быть и речи, просто забыл об этом. Началась работа: одна, вторая, а иногда и третья (приходилось крутиться в рыночных условиях). Старшая дочь уехала на гастроли в Корею, жить с ней вместе было уже сложно, надо покупать «ребенку» квартиру. Несколько раз звонила врач, которая курировала наш отдел, но я отделывался разными отговорками и обещаниями, тем более через пару месяцев, в январе, предстояло пройти очередную медкомиссию.
Наступил январь, закончились празднования нового года, вновь началась работа.
В середине января пошел на медкомиссию, всех врачей прошел без проблем, и только флюорография опять вышла плохая. Пенять на плохую пленку не было смысла, и я отправился на повторный снимок: в трех проекциях. Здесь-то и обнаружили опухоль в левом легком. Для меня это был – ШОК, УДАР. Я здоровый сорока восьмилетний мужик…. Болен РАКОМ!!! Нахлынули всякие мысли, но все сводилось к одному: как без меня будут дети, ладно, старшая дочь уже окончила институт, а младшей ведь только четырнадцать лет, надо оканчивать школу, поступать в ВУЗ…
Полез в Интернет, почитал все, что можно о “Раке легких” и ничего утешительного не нашел. Не лечится эта ЗАРАЗА! Врачи дали мне направление в районную онкологическую клинику. Но терять время на хождение по районным врачам, не было ни какого желания. Благо недалеко от города есть онкологический институт, взял направление и рванул в Песочный. Поговорил с теткой в регистратуре, к кому мне лучше обратится? Она, за двести рублей отвела меня к пульмонологу, сама представила ему, посмотрев мои снимки, он долго качал головой и потом позвонил Алексею Степановичу, спросил, может ли тот меня посмотреть…
Я поднялся на четвертый этаж, в четвертое хирургическое отделение, постучал в дверь и вошел. За столом сидел пожилой, крепкий мужчина. Посмотрел на меня поверх очков, взял снимки, посмотрел на свет и произнес только одну фразу:
– Срочно на стол! – и сразу позвонил медсестре: – Запишите этого молодого человека на ближайшее время…
Медсестра взяла мою карту, и мы прошли в ее кабинет. Она долго копалась в своих книгах и, наконец, сказала:
– Оставьте телефон, мы вам позвоним на той неделе.
Звонок прозвучал через три дня, в пятницу:
– В понедельник к девяти часам с анализами в Песочный.
3
Вот и настал понедельник, почти всю ночь не спал, думал, вспоминал, анализировал, что успел сделать, что – нет. Что было сделано правильно, кого обидел, где допустил ошибки и самое главное:
– За что мне это?
Вот и семь утра, надо вставать, собираться…. Умылся, побрился, попил кофе. Уложил вещи в полиэтиленовый мешок, присел “на дорожку” и пошел на маршрутку.
В девять был уже в Песочном. Встал в регистратуру, подошла моя очередь, заплатил, получил какие-то бумажки и с ними пошел в свое отделение. Отдал их сестре, она посмотрела и отправила меня на первый этаж к моему лечащему врачу – Владимиру Гербертовичу .
Мешок с вещами, куртку оставил у сестры, а сам налегке опять на первый. Нашел кабинет, постучал, вошел, представился. Долго беседовали о моем образа жизни, где работаю, что курю, как много пью, чем болели родители и еще много о чем. Поговорили о вреде курения (на столе у врача лежала пачка Winston). Попросил меня задержать дыхание, решил его немного удивить – в молодости занимался плаванием и под водой подныривал пятидесяти метровый бассейн – задержал дыхание почти на две минуты, но впечатления не произвел.
Подписал какие-то бумаги и пошел назад в отделение. Долго искал сестру, потом отнес в корзину анализы – и вот, наконец-то, меня определили в палату – естественно это была палата № 6. Мне досталась койка возле окна, решил, что это хорошо. Всего в палате четверо больных: справа от двери лежит небритый мужик лет сорока пяти, из него свисают четыре трубки, по ним стекает красно-бурая жидкость в специальные бутылки. В вены на руках воткнуты капельницы – картина жуткая. Мужик открыл глаза, улыбнулся:
- Новенький? Первый раз здесь? Меня зовут Виктор, а тебя?
- Игорь. Впервые… - я пожал ему руку.
- Ну, тогда не пугайся, привыкай, скоро сам таким будешь, – он показал взглядом на свои прибамбасы.
- А где остальные? Еще есть кто-нибудь в палате?
- Да, еще двое, они ушли на радиологию.
Пока я переодевался, раскладывал вещи, пришли еще двое: Юра и Саша.
Юра – лет пятидесяти, высокий, стройный, с благородной сединой.
Саша – полный, большой, шестидесяти лет.
Познакомились, пошли, покурили. Стал расспрашивать о местных порядках: что здесь да как?
Ребята оказались вполне нормальными, без загибонов. Оба находятся здесь уже две недели, готовятся к операции, у обоих какие-то сложности: необходимо облучать опухоль, чтобы не было осложнений после операции.
Ребята мне объяснили, что наше отделение делится на части: наше отделение –легочники, вторая половина – меланома и прочие. Есть две VIP-палаты, в одной из них сейчас лежит известная на весь мир балерина, но ее никто не видел. Про вторую ничего не известно. Вообще, люди здесь общаются очень мало, все заняты своими проблемами, да и времени между процедурами почти нет. В последнем я убедился сразу по возвращении в палату: меня ждала сестра с направлением на рентген.
Спустился на первый этаж, постоял в очереди минут десять, вошел кабинет. Слегка замученная женщина посмотрела сквозь меня, взяла направление, что-то записала в журнал. Потом отправила меня в аппаратную раздеться, первые три снимка были стоя в разных проекциях, затем я лег на стол, врач, небрежно бросила мне на низ живота свинцовую пластину, так что я чуть не взвыл от боли, на что она пошутила:
- Скоро ничего болеть в этом месте не будет!
Шутку воспринял как шутку, но осадок остался. Сделали еще несколько снимков и я отправился в палату. Народ мирно посапывал, я тоже лег на свою койку и забылся тревожным сном.
4
После ужина сели у телевизора и стали рассказывать, как дошли до жизни такой.
Виктор, как сторожил этого заведения, начал первым:
- Я состою на учете уже три года, о болезни узнал, когда устраивался на новую работу. Развелся с женой, а так как работали вместе, решил сменить работу. Проходил медкомиссию и обнаружили опухоль, стал ходить по районным клиникам, но проблема была в том, что после развода, я выписался, нового жилья еще не было… упустил время, поступил сюда с третьей стадией, пошли метастазы… Естественно, меня интересовал вопрос, почему заболел. Связываю это с работой: работал на бетонном заводе, цементная пыль, химикаты не самая лучшая среда обитания. Плюс насквозь продуваемые цеха, постоянная простуда. В общем, созданы все условия для развития любого заболевания.
Потом мы узнали, что Виктор, практически, прописался здесь, домой попадает на несколько месяцев в году. У него уже было четыре операции, осталось половина правого легкого, треть желудка, удалили несколько метров кишок, и, кажется, это еще не предел, еще есть что удалить. Живет на пенсию, никто его не навещает. Между операциями, живет за городом, в дачном домике, свою комнату в коммуналке сдает студентам. Подрабатывает работами в дачном поселке – благо сейчас строят очень много и работы хватает. Особо не унывает, все воспринимает, как должное…
Потом в разговор вступил Александр:
- Ну, я как самый старший в нашей компании, расскажу о себе. Преподаватель ВУЗа, читаю студентам лекции по математическому анализу, кандидат наук, доцент. Всю жизнь проработал в институте, кроме курортов ни куда не выезжал…
Александру кажется, что в больницу попал чисто случайно, никаких внешних воздействий не было, условия труда и жизни довольно комфортные. Попал сюда, после очередного осмотра, опухоль правого легкого с касанием костной ткани ребер, оперировать пока нельзя проходит курс лучевой терапии. К болезни относиться как некоему недоразумению, ошибке природы…
Юрий представился кратко:
- Я месяц провел в Москве, там ничего не смогли сделать, послали сюда. Но и здесь какие-то задержки, уже дважды откладывали операцию.
Но из других источников мы все-таки узнали о нем кое что еще. Юрий, наверное, самый интересный человек из всех моих знакомых - чистый гуманитарий по образованию, работал в отделе главного геолога “Норильского никеля”.
Еще в восьмидесятых годах, при строительстве дачи, Юрий чувствовал, где можно ставить дом, а где почвы не позволяют ставить строения - где находятся подземные воды.
К нему стали приходить соседи, которые хотели рыть колодцы, он безошибочно указывал место, где есть вода. Стал читать литературу о своем даре, научился пользоваться “рамкой”.
На него обратили внимание люди из Горного института, пригласили к себе работать. Юрий стал ездить в экспедиции, совершенствовал свой дар. В тяжелые девяностые, он стал помогать людям искать пропавших близких, но это, как он сказал, очень тяжело – след от покойника держится недолго. Его приглашала милиция, для поиска преступников.
Наконец о нем узнал Потанин и пригласил в "Норильский никель". Там для него начались благодатные времена, он стал получать очень хорошие деньги, ездил несколько раз в году за границу, и, как ни странно, продолжал совершенствовать свой дар.
Юрий научился диагностировать болезни, даже не диагностировать, а находить точки, где есть отклонения от нормы. Стал видеть "ауру" человека и пробои в ней.
Два месяца назад он почувствовал дискомфорт в легких, поставить себе диагноз очень сложно, прошел обследование в своей клинике, обнаружили опухоль. Поехал в Москву, к главному онкологу России. Там его целый месяц мурыжили и в итоге сказали, что единственный человек, который может ему помочь, это - Алексей Степанович. Пришлось возвращаться в Питер. И вот, он в нашей палате…
5
На следующий день у меня была куча всяких процедур, но самая запоминающаяся – это эндоскопия легкого. Более противного я не испытывал никогда, через нос засовывают трубку эндоскопа в легкое, отщипывают кусочек при этом запрещают кашлять и дергаться. Когда я спускался на эту экзекуцию, меня поразила толпа мальчишек от десяти до пятнадцати лет, стоящих в очереди для сдачи крови на анализ. Мальчишки, которые ничего в жизни кроме этой больницы не видели.
Ужасно, все лысые, после химии, кто на костылях, кто на креслах-каталках. Господи им, то за что такое наказание!
Что они в жизни сделали такого, чтоб так страдать. Ладно, я хоть, кое-что в жизни повидал, объездил весь Союз, вырастил двух дочерей. Познал настоящую любовь. А они… Где они успели нагрешить и за чьи-то грехи рассчитываются?!
Не в самом радужном настроении поднялся я в свое отделение и мы обсудили эту тему на “совете палаты”.
Юрий высказал мысль:
- Знаете, что я думаю, - он почесал затылок, - что мы рассчитываемся, не только за грехи этой жизни, но и за грехи прошлой. Наша душа не умирает вместе с телом, а переселяется в другое измерение. И, если человек не выполнил заданную ему свыше программу, то в следующей жизни он расплачивается за грехи, совершенные в предыдущей.
Саша немного подумал и высказался:
- Конечно, интересная теория. Получается так, что если я грешил, был преступником, убивал людей, то отсидкой в тюрьме или расстрелом это не закончится…. Я вернусь на землю в другом теле и буду страдать за грехи, совершенные много лет назад, совершенно другим человеком.
Мне в голову пришла такая идея:
- Я не сильно верующий человек, да крещен, ношу крестик, но не соблюдал посты и не ходил на службы. По поводу бессмертия души имею очень слабое представление. И почему, если все души стремятся в Рай, мы такие разные?
- Воспитание, среда обитания, друзья, школа, работа, что влияет на наше мировоззрение, на нашу жизнь? Все соблазны, испытания – для чего они нам даны? А любовь, это необыкновенное чувство, которое даруется далеко не всем, хотя вроде ученые доказали, что это обыкновенный химический процесс. И почему этот процесс случается не у всех и происходит в разном возрасте? А родственность душ? Ведь, наверное, каждый из нас встречал человека, с которым можно говорить обо всем и с первого взгляда понимаешь, что этот человек твоё второе «Я»? Очень много на свете непонятного и необъяснимого, если какие-то явления природы можно объяснить с помощью физики или химии, а вот то, что происходит с нами, объяснить очень сложно, я не верю ни в какие химические реакции любви, дружбы, чести…
Мой монолог был прерван шикарной женщиной, которая вошла к нам в палату, и бесцеремонно стала рыться в вещах Юрия. Нашла сигареты, смяла их и начала читать лекцию о вреде курения. Мы все, кроме Юрия, быстро ретировались в коридор. Это была жена нашего экстрасенса, которая обладала даром подавлять своего мужа и отыскивать сигареты.
В курилке, куда мы перебрались, сидела женщина с голубыми волосами, курила одну сигарету за другой и разговаривала по сотовому телефону. Ее лицо было очень знакомым: где же я ее видел? Не помню…
Когда она ушла, ребята сказали, что это артистка БДТ – вот откуда знакомое лицо! В больнице ее прозвали “Мальвиной”.
Я общался потом с ней несколько раз - оказалась очень интересной женщиной. Она уже несколько недель здесь, прошла курс радиологии, готовится к операции. Пока она лежала, умерла ее собака, и диагноз очень странный – рак гортани. Это еще одно подтверждение, что наши животные – это часть нас.
Следующий день у меня прошел в подготовке к операции. Утром пришел врач с кучей бумаг и я подписал какие-то доверенности и обязательства, что в случае смерти не стану предъявлять претензий. Позвонил на работу ребятам, чтоб приехали и сдали кровь: для операции надо литра полтора. Прошел необходимые осмотры и диагностики. После обеда стал готовиться к завтрашнему дню – основательно выбрился, вымылся.
Голова пустая, мысль только одна: лишь бы все обошлось. Соседи по палате куда-то исчезли, остался я один со своими мыслями. А они лезут, не дают ни спать, ни есть: «А вдруг это конец! Все… завтра уже ничего не будет… как дочки без останутся меня? Надо сказать жене, чтоб не сообщала старшей, если что, пусть доработает контракт в Корее, а младшая пусть заканчивает свою "музыкалку"… на работе надо заменить процессор в станции, стал часто зависать… сменить программу в компьютере и… Господи, о чем я?! Какая работа? Молиться надо!..
Но пришел Юрий и оторвал меня от тяжёлых мыслей… спасибо ему…
Пока никого не было, Юра предложил осмотреть меня, я согласился, только бы не оставаться со своими мыслями.
Я разделся, Юра поводил вокруг меня своей рамкой и стал рассказывать обо всех моих болячках, даже о тех, которые я заработал в детстве. У меня глаза на лоб полезли, он видел меня насквозь и даже глубже… он указал мне проколы в моей Ауре, где и когда они случились и по какой причине. Если бы это было не со мной, я бы не поверил, но он говорил о таких вещах, о которых знал только я. Я сидел, как завороженный, и слушал… вспоминал… этого не может быть…такие подробности, как будто он стоял рядом со мной во время этих травм и энергетических проколов.
Я спросил:
- Юра, а из-за чего мое заболевание, в чем причина, чем я провинился перед Богом.
- Понимаешь, я вижу только дефекты, - он ткнул рамкой в мою грудь - а причины их не знаю. И еще у тебя единственного в нашей палате "Аура" живого человека, у остальных, в том числе и у меня "Аура" мертвецов. Я им этого не говорил, не хотел расстраивать, все должно идти своим чередом.
Здесь я ему не поверил, и спросил:
- Юра, только честно, - я заглянул ему в глаза, - сколько мне осталось?
Он еще раз осмотрел и меня и сказал:
- Как минимум еще семь лет проживешь, ну а дальше только Бог может решить...
От такой информации надо было отойти, и я долго курил одну сигарету за другой, и пришел к выводу, что Юрий просто хотел таким образом поддержать меня, чтобы я не боялся идти на операцию.
Вечером пришла сестра, промыла мне желудок, добрила те места, где я не мог дотянуться, дала снотворное и пожелала спокойной ночи. Снотворное было очень кстати, поскольку та информация, которую я получил от Юры, не дала бы мне уснуть. С этими мыслями я провалился в небытие, утром меня с трудом разбудили. Потихоньку попил кофе, и стал ждать своей участи…. Ребята разбежались по процедурам, Виктор спал под капельницей...
Вошли две сестрички с каталкой:
- Раздевайтесь, ложитесь. Возьмите свое одеяло, а то каталка холодная...
Я разделся до трусов, стал снимать носки
- А вот как раз носки снимать ни к чему, снимайте трусы и на каталку.
Постелил одеяло, лег, прикрыл наготу историей болезни и меня повезли в неизвестность...
- Девочки, зачем же вы меня вперед ногами везете, я ведь еще живой... - пытался я пошутить.
- Ничего, скоро поправим это дело, - пошутили они, но каталку все же развернули...
Тринадцатое февраля, четверг – операционный день. Делается сразу несколько операций, на нескольких столах. Когда меня привезли в операционную, там уже колдовали за несколькими столами бригады врачей, а сверху через стеклянный потолок, за всем этим наблюдали несколько десятков студентов. Я даже немного застеснялся своей наготы, пытался об этом сказать врачу, но он меня успокоил…
- Ты для этих девушек материал для курсовой работы… - и ввел мне наркоз...
6
Еще два дня я провел в реанимации – да и кто меня переведет в палату в выходные? Раза три приходил мой врач, осматривал, разговаривали на разные темы, сказал, что моим состоянием интересовались по телефону несколько человек, им сказали, что все нормально.
Эти три дня, я не курил, хотя хотелось неимоверно. Но надо кончать с этим: у меня осталось только одно легкое и ни одного лимфоузла, так что защищать меня нечему.
Самым сложным в моем положении было кушать лежа. Сидеть я не мог, повернуться на бок тоже, так что ставил тарелку себе на грудь и ложкой заталкивал в себя пищу. Это занимало довольно много времени и сил, потому после еды я засыпал до следующего приема пищи.
В понедельник после завтрака меня перевезли в мою палату. Койка у двери была пуста: в воскресенье ночью умер Виктор… Юра и Саша на выходные дни уезжали домой, Виктор остался один и кто-то принес ему выпить. Ночью открылось внутреннее кровотечение…. Умер он во сне.
Тяжко…. Всего четыре дня назад он пожелал мне ни пуха – ни пера… и вот его нет...
Долго ищу свои вещи, еще дольше одеваюсь – постоянно мешает бутылка со шлангом, который вывели из мешка из-под моего легкого …
Сердце сдавило, попросил Юру пойти со мной покурить… пару раз затянулся, чувствую, что теряю сознание… с трудом добрался до койки… упал, стал задыхаться… прибежала сестра, стала мне подавать шланг с кислородом… не помогает… задыхаюсь… ну вот и я…но прибежал дежурный врач, сделал укол, я очнулся, поблагодарил и заснул.
Проснулся только к вечеру, рядом сидела жена, держала меня за руку и тихо плакала. Взял ее руку поднес к щеке…
- Все нормально … пожалуйста, успокойся…
Она улыбнулась, стала распаковывать сумки. Еды привезла на целую роту, какие-то книги о лечении опухолей, таблетки от рака (вот уж чистое мошенничество). Но обещал все прочитать и съесть всю провизию и таблетки. Поговорили о детях, о дальнейшей жизни… решили: все будет хорошо!
На следующий день кровать у двери занял новый пациент. Олег – двухметровый гигант, пришел на костылях, с загипсованной ногой и повязкой на лысой голове. Со стороны напоминал персонаж из девяностых - "братва, после разборок".
Оказалось, все проще и смешнее - Олег водитель фуры, возвращался домой после работы, поскользнулся на гололеде прямо возле своего дома, сломал ногу и ушиб голову.
Смешно, но его жена отвечает за содержание этого дома, она техник-смотритель ЖЭКа.
В травматологии сделали снимок – опухоль на затылке, отправили к нам. Олег – весельчак, балагур, пытался нас рассмешить, все время травил анекдоты, но чувствовалось сильное внутреннее напряжение.
Юрий обследовал его, и успокоил, что у него все в порядке. В среду Олегу сделали операцию и уже в четверг он вернулся в палату. Картина была запоминающаяся: двухметровый гигант на костылях, нога в гипсе, голова перебинтована и на шее болтается “погремушка” (устройство для отвода крови из раны после операции).
Балагурить стал меньше, видно было, что очень беспокоится, о результатах анализа опухоли.
В пятницу был профессорский обход – это когда профессор в окружении свиты из нескольких врачей, ходит по палатам и лечащие врачи докладывают о каждом больном. Дошла очередь и до нашей палаты, начали с Олега, доклад врача, быстрый осмотр, вердикт – можно отпускать домой до получения результатов анализа.
Потом был Юрий – в принципе готов к операции, но вызывает опасения микрофлора в легком. Резюме: готовить к операции на следующей неделе.
Очередь дошла до меня, я встал, врач открыл мою карточку:
– Операция простая, но были осложнения, четыре минуты клинической смерти, плохо сворачивается кровь…
Дальше я ничего не слышал.
"Клиническая смерть"! Вот откуда поток того света, а я думал это сон! Поток того света… - мысли крутились вокруг этих слов. - Интересное словосочетание – "тот свет", может наши предки, когда умирали, тоже видели странный свет и оттуда пошло это выражение – “ТОТ СВЕТ”. Как много нам открытий чудных…» - Я очнулся, посмотрел на врачей, но процессия уже перешла к Александру: опухоль больше не растет можно готовить к операции.
Обход закончился. Я сидел и не мог поверить:
«Я был на “Том свете”, я родился еще раз и день моего рождения - тринадцатое февраля».
Есть над, чем поразмышлять.
Днем зашли ребята с работы, они сдавали кровь, по моей просьбе, это было довольно неожиданно - в те годы уже мало кто бескорыстно помогал ближнему, а ехать несколько часов, что бы сдать кровь для уже бывшего сотрудника, думаю было подвигом. Поговорили немного о работе, начальство уже ищет мне замену, всем ясно, что я уже не вернусь. Судя по и выражению их лиц, они меня не узнали. Наверное, я очень сильно изменился после операции. Жалость ко мне сквозила в каждом взгляде, в каждом слове… Все это было довольно неприятно, но я благодарен ребятам за то, что зашли и поддержали меня.
К вечеру я остался один – Юрия и Александра на выходные отпустили, а Олег собирался сидеть дома до получения результата. Юра оставил мне на выходные книгу, о сотворении мира, о возникновении жизни на земле и о нашем предназначении.
После сегодняшних открытий это было то, что нужно. Я читал, размышлял, примерял это все на себя. Да, очень много интересного в жизни, такого, на что раньше не обращал внимания…
Ночью вышел в коридор, постоял у окна:
«Какая красота, белый снег, пустая дорога и только редкие фары, спешащих куда-то машин. Никогда не думал, что это так красиво!»
Вышла “Мальвина”, с такой же, как у меня, бутылкой.
- Привет коллега, смотрю, у нас аналогичные истории?
- Да вот, удалили лишнее, хоть весить меньше буду, - грустно улыбнулась она.
Ей сделали операцию в один день со мной. Но сегодня назначили курс “химии” – пошли метастазы.
- Представляешь, я полчаса мерзла в коридоре перед операционной, из-за того, что у кого-то остановилось сердце. Перенервничала, поднялось давление, и операцию чуть не отменили. Но все обошлось, - "Мальвина" пристально посмотрела на меня. - Не знаешь, кто это был?
- Не знаю. Я тогда тоже был на операции… - я решил не афишировать то, что произошло со мной.
- Мне сегодня не дали снотворного, вот и вышла в коридор, чтоб не мешать другим. К нам в палату поступила девочка, армянка, семнадцать лет, никогда не курила, не пила, с мальчиками не гуляла. И вот обнаружили рак легких. Вся ее семья сейчас в палате, женщины плачут, мужчины сидят, как истуканы, ничего не видят и не слышат. - Она показала рукой на дверь своей палаты: - За что Ее Бог наказал?
Поговорили еще, о разных мелочах, и разошлись по палатам. Уснул я только под утро!
Через пару часов меня разбудил дежурный врач, спросил как дела, смерил давление и ушел. Я немного полежал и решил привести себя в порядок. Встал, подошел к зеркалу, посмотрел на себя: «Да картина - десятидневная щетина, мешки под глазами. Похож скорее на Бомжа, чем на человека».
Брился я долго, в три захода, не хватало сил выстоять у зеркала. Но зато через час стал похож себя самого, правда слегка замученного.
- Вот еще бы душ принять, но на это у меня сил не хватит. И вообще надо начинать новую жизнь – “жизнь после смерти”.
Выходные прошли в чтении и размышлениях о дальнейшей жизни. То, что она будет другой, это понятно – но какой?
Работу я уже потерял, здоровье тоже… Какие потери еще ждут впереди? Семья? Что делать? Ведь становиться обузой близким совершенно не хочется…
7
Двадцать третье февраля день Советской, теперь уже Российской, армии.
С утра в отделении полно посетителей, по углам пьют коньяк из пластиковых стаканчиков, но пьяных не видно: народ себя сдерживает, а посетители уходят продолжать праздновать в более интересные места. Приезжала жена, привезла продукты и новую порцию таблеток. Она немного успокоилась, или просто старалась не подавать вида, что переживает. Поговорили о детях:
- Старшая выходила на связь из Сеула, сказала ей, что ты на дежурстве. Младшая очень сильно переживает, пока ей ничего не говорю.
- Скажи ей, что я в больнице лечусь, про операцию ни слова.
О том, что я был на "том свете", жене не сказал, надо сначала понять это, осмыслить, и если это не сон, то надо вспомнить все, что произошло.
Жена помогла мне помыться, хотя мытьем это назвать нельзя, окатила из душа некоторые части тела, но стало немного легче. Посидела еще часик со мной и начала собираться, я кожей чувствовал, как ей тяжело здесь находиться, и поэтому с легким сердцем проводил ее до лифта.
На обратном пути встретил “Мальвину” с сыном, парень лет тридцати пяти, поговорили о мелочах, предложили коньяку ради праздника - отказался, сослался на прием таблеток.
Я спиртного не пью уже пятнадцать лет, и знакомые привыкли к этому, а вот другие пытаются дать выпить, приходится придумывать всякие отговорки.
Ушел в свою палату, лег с книгой. Читал и думал о сотворении мира, появлении людей, предназначении каждого из нас в этой жизни…
Никогда раньше не задумывался над такими вещами, жил сегодняшним днем, составлял планы только на ближайшее будущее. И вот настало время задуматься о более высоких материях. Неужели надо побывать на "ТОМ СВЕТЕ", чтобы понять, каково наше предназначение?
Утром пришли ребята, отдохнувшие и морально готовые к операции. Началась беготня с анализами, процедурами, бумагами. Поговорить до вечера не удавалось. Вечером у телевизора, уговаривал Александра, не боятся: страшного ничего нет, лег на стол – очнулся уже в реанимации, без лишних органов. Старался шутками отвлечь его от грустных мыслей, вспоминал разные случаи из моей кочевой жизни (четырнадцать лет командировок в монтажном бюро ЛОМО), случаев накопилось не мало. Ему понравился мой рассказ о видеосалонах в поездах.
- Это было в конце восьмидесятых, в поездах стали появляться вагоны – видеосалоны. Как-то от нечего делать пошли с напарником в такой вагон, показывали фильм с эротическим уклоном, ну ты помнишь, тогда часто это практиковалось, - напомнил я слушателям, - все сидят, смущенно уставившись на экран, стараются не смотреть друг на друга. Фильм заканчивается, в это время поезд подходит к какой-то станции и останавливается. С соседнего кресла встает девушка, хватает своего парня за руку и громко говорит: «Пошли пока стоит!». Несколько секунд гробовой тишины и вагон так грохнул, что даже на платформе спрашивали, что за комедию мы смотрели?
Саша тоже долго смеялся, поблагодарил за то, что отвлек его от грустных мыслей, и пошел бриться. Пришла сестра, отвела ребят на промывание желудка, раздала таблетки… Еле уговорил дать мне снотворное, как и ребятам. До утра проспал без сновидений.
Утром началась беготня, ребят готовили к операции, Александра увезли первого, а Юру забраковали, у него поднялась температура, и операцию перенесли на четверг. Юрий здорово расстроился, и мне пришлось его успокаивать. Но он не обращал внимания на мои шутки. Тогда я ему рассказал о моем загадочном сне. Это его здорово заинтересовало. Он сказал:
- Ты знаешь, что это только часть твоего видения, основное стерлось из памяти, но, если ты хочешь, попробую тебе помочь, восстановить все, что видел.
Я естественно согласился. Юра сказал, что ему надо подготовиться, и вечером он попробует. Ожидание затянулось до десяти часов вечера, сестра принесла таблетки, и мы остались вдвоем.
Юрий посадил меня на стул, положил руки мне на голову, долго колдовал, потом сел рядом, взял мои руки и попросил вспомнить все от начала операции… по минутам, в полусне я отвечал на его вопросы и передо мной всплывали отдельные картины:
- Я лежу на столе, меня повернули на правый бок, обильно смазывают йодом, в правой руке катетер, к нему подведена трубка с жидкостью. Начали разрезать бок, раздвинули ребра. Вынули мешок с легким… Я ничего не чувствую… Мне ничего не видно…. Хочется посмотреть, что там происходит…. Оказываюсь над операционной у смотрового окна, рядом со студентами, их человек десять - двенадцать. Трое ребят, остальные девчонки. Болтают обо всем, что угодно. Вдруг один из парней говорит:
– Смотрите, мужик коньки откинул!
- Интересно, какой мужик? Смотрю, вокруг меня копошатся люди, тащат какой-то аппарат, мне не слышно, о чем они говорят, но такое впечатление, что они кричат друг на друга. Врач двумя руками давит мне на грудь, к лицу подносят маску, наверное, кислород, со стороны наблюдать очень интересно... Врач запустил руку ко мне в грудину… Дальше полет в луче света…
Я вспотел, сердце забилось, как будто я пробежал стометровку, Юрий убрал руки, на него было страшно смотреть, бледный, на лбу испарина, дышит тяжело:
-Все на сегодня хватит, завтра поговорим. Мне еще надо сбить температуру.
Я долго лежал с открытыми глазами и вспоминал происшедшее со мной:
- Студенты меня не видели, иначе бы не говорили обо мне так. Врач засунул руку мне в грудину - наверное, делал прямой массаж сердца. Но почему я все это видел со стороны? Надо завтра с Юрой поговорить обо всем этом.
8
Утром, во время обхода, Юрий долго спорил с врачом, по поводу лечения. Врач доказывал, что антибиотики, которые он прописал, именно те которые необходимы для лечения. Юрий доказывал, что ему плохо от этого лекарства, поднимается температура, ухудшается самочувствие. Пришли к выводу, что если через несколько дней лекарство не поможет, будут искать другие решения.
Со мной все проще, надо ждать, когда кровь начнет свертываться, сколько ждать не понятно. Спросили, как там Саша? – Все нормально, в реанимации. На прощание сказал:
- Ребята, меня неделю не будет, уезжаю на симпозиум, вместо меня будет ассистент.
Ассистентом оказался парень лет двадцати восьми, аспирант, пишет диссертацию по нашему профилю. Наверное, поэтому он приходил к нам с пачкой бумаги и записывал все, что мы ему говорили. Он сам делал мне перевязки, обрабатывал раны, показал себя квалифицированным врачом.
Как-то во время процедур я спросил его:
- Слушай, как прошла моя операция? Я краем уха слышал, что у меня была клиническая смерть...
- Я был в учебном отпуске, так что ничего определенного сказать не могу, ты лучше спроси операционную сестру.
Остается только найти операционную сестру и узнать у нее. Это оказалось не простой задачей, операционные сестры приходят к нам по вызову врача для проведения каких-то процедур, недоступных простым сестрам. Я стал чаще выходить в коридор – благо процедурный кабинет рядом с нашей палатой и сестрички бегают курить на нашу лестницу.
Так на лестнице и перехватил одну из сестер, которая была на операции. Она мне рассказала:
- Когда вам удалили легкое, остановилось сердце... - девушка посмотрела на меня, сделала глубокую затяжку, - и только благодаря Гербертовичу вы остались живы. Он сделал вам прямой массаж сердца, ввёл адреналин и продолжил операцию.
Я поблагодарил ее за все и пошел в палату. В коридоре сидела группа армян и что-то бурно обсуждали. Наверное, решали что-то по девочке.
Вечером “Мальвина” сказала:
- Девочке назначили операцию и родственников переселили в коридор. Девочка постоянно плачет, женщины тоже, спать в палате невозможно.
- Тебе дают снотворное? Мне уже перестали. Спать не могу, брожу целыми ночами по коридору, - пожаловался я, - не хочу ребятам мешать.
- Мне еще дают. А то от этого плача вообще бы не спала.
Я вернулся в палату. Юрий сидел на кровати и что-то читал. Я спросил:
- Как ты себя чувствуешь, после вчерашнего сеанса?
- Ты знаешь, я такими вещами занимаюсь очень редко, - Юра отложил книгу в сторону, - отнимает много сил, приходится активизировать части мозга, которые закрыты, какие-то высшие силы закрывают информацию. Скорее всего, память блокируется, чтобы избавить нас от тяжелых воспоминаний.
- Все устроено так, чтобы уберечь человека, - высказал я свою мысль, – от боли люди теряют сознание, от тяжелых воспоминаний блокируется память. Кто и зачем так устроил? Природа? Сомневаюсь, природе все равно, что и с кем происходит, она, природа, живет по своим неведомым законам, а мы по своим тоже неведомым.
Ничего конкретного Юрий сказать не мог, он тоже очень мало знает, но вот то, что я видел себя со стороны, лишний раз подтверждает, что душа существует, а тело просто оболочка.
- Сам я душу не видел, как она выглядит, не знаю, но то, что она есть, я уверен. Когда я занимался расследованиями преступлений и поиском пропавших, ко мне иногда приходили образы людей, которых я разыскивал. Они пытались мне что-то рассказать, объяснить, но я их не слышал... - он взял из тумбочки сигареты и показал на дверь. - Единственное, что я мог понять – живы они или нет. Образы живых сильно отличаются от мертвых своей энергетикой, поэтому живых искать гораздо легче. Как они являются, я сам не понимаю. Изучал фотографии или вещи пропавших людей, концентрировался на них – и приходили образы, но не уверен, что это были души, скорее всего, их фантомы.
Мы вышли в курилку, там никого не оказалось. Закурили по сигарете и Юра продолжил:
- Вот, например, Я вижу твою "ауру". У людей она отличается цветом и плотностью. У здоровых она яркая и плотная, у больных бледная и с разрывами. В тех местах, где находится пораженный орган, разрыв ауры. Что первично, болезнь из-за разрыва ауры, или наоборот, я не знаю.
Мы переместились обратно в палату
- Юра, а можно ли по "ауре" предсказать будущее?
- Если только ближайшее. По цвету "ауры" можно предположить, подвержен человек опасности или нет.
- А можно изменить "ауру"?
Юрий почесал затылок, улыбнулся:
- Я не знаю, теоретически – да, а как это сделать? Я не пробовал. - Юрий подошел к окну. - Я даже свою ауру изменить не могу.
Он повернулся ко мне, пристально смотрел некоторое время:
- У тебя "аура" - светло - голубая, разрывов много, но они незначительны. Самый большой разрыв в районе сердца и легкого, там "аура" очень тонкая, но ее хватит лет на семь. Гарантировать я ничего не могу, просто это то, что я вижу и чувствую.
Поговорили о моей клинической смерти
- Почему это произошло?
- Трудно сказать, скорее всего - это предупреждение свыше, где-то, что-то ты делал не то, что должен был, для выполнения своего предназначения.
- А что я должен сделать?
- Решать тебе.... Необходимо переосмыслить свою жизнь! Болезни нам посылаются, как испытания, как предупреждения о неправильно избранном пути.
- Интересная теория. Если все так, то почему так много несправедливости вокруг? Почему все люди не могут жить по нормальным законам? Откуда берутся отморозки и прочие ублюдки?
- Это не мне судить, каждый должен отвечать за свои поступки...
Пришла жена Юрия, красивая женщина - высокая стройная блондинка, но характер, видимо, властный и жесткий. Юрий, судя по всему, ее побаивается, а может просто не хочет конфликтовать. Здесь я его понимаю, я тоже человек неконфликтный и на обострения отношений иду редко. Может поэтому, и живем с женой уже двадцать пять лет – кстати, через месяц серебряная свадьба. Как быстро летит время…
Я вышел в коридор, не стал мешать их разговорам. Армянская семья куда-то исчезла. Посидел с книгой, не читалось. Впечатление от разговора с Юрой было какое-то двоякое: с одной стороны, мы все приходим на землю выполнять какую-то миссию, с другой – мы не знаем о том, что должны сделать. Проходим какие-то испытания – и при этом должны оставаться людьми, не ломаться под гнетом обстоятельств.
Вышла из своей палаты “Мальвина”, выглядит плохо, постоянно кашляет, отхаркивается кровью. Спросил:
- Что говорят врачи?
- Говорят – химия должна помочь. Но не помогает, с каждым днем все хуже и хуже. Периодически задыхаюсь, соседи помогают, дают кислород, вызывают сестру.
- Я знаю, наши койки через стену и слышно, как копошатся за стеной.
- У нас в палате освободилась койка, и армяне ее оккупировали, спят по очереди, завтра их девочку оперируют.
Еще поговорили полчаса обо всем, и разошлись по палатам.
9
Утром пришла сестра, стала собирать вещи Александра. Ночью умер Саша.
Во время обхода, спросили у Володи (ассистента)
- Что произошло?
- Саше даже ничего не делали, когда вскрыли грудину, увидели, что все в метастазах, даже сердце было поражено, как он жил – непонятно.
- Почему рентген ничего не показал?
- Я не знаю, может, закрывали ребра, может неизвестная разновидность рака, вскрытие и анализ покажут.
- Очень жалко, хороший был человек наш доцент. Уж он-то не заслужил такой участи. Хотя все мы под богом ходим, и каждому воздастся по делам его, кажется так в библии написано.- Я повернулся к Юрию: - Интересно где сейчас его душа, может здесь рядом с нами в палате?
Он осмотрел палату:
- Нет, его здесь нет.
Вышли покурить, пока палату обрабатывали дезинфекторы, от сигареты кружилась голова, но сознание уже не терял.
Предсказания Юрия удивительно сбываются, мне стало страшно, хотя он и сказал, что я проживу еще семь лет, но быть рядом с человеком, который знает твое будущее и прошлое, очень неуютно. Правда, мне особо беспокоится не о чем, я никого не убивал, подлости не делал, если делал людям гадости, то неумышленно. В мыслях я, конечно, хотел иногда наказать людей, которые нанесли мне обиду. Но до преступления дело не доходило. Мысль конечно материальна, но мои порывы обычно заканчивались тем, что я переставал общаться с людьми, которые меня чем-то обидели.
День прошел в чтении ненаучной литературы, Юра снабдил меня книгами эзотерического содержания. Я его достал своими вопросами, за всю жизнь я ни разу не сталкивался с экстрасенсами. Один раз в детстве попал на сеанс гипнотизера, было смешно, как люди изображали из себя чайник или плавали по сцене. Правда во время сеанса, он вылечил парня от заикания, но это было, как представление и не сильно впечатлило меня. А здесь все рядом: вот экстрасенс, вот человек, который видел свою смерть со стороны. И все это требовало объяснений. Понять сущность мироздания, лежа на кровати и прочитав несколько ненаучных фантазий неизвестных мне авторов – это я конечно загнул. Но что-то из всего этого я вынес, пока не знаю что, но на наш мир я стал смотреть совсем по-другому.
На следующий день у нас появился новый сосед, вернее соседи – “Сан Саныч с женой”. Ему восемьдесят шесть лет, она примерно такого же возраста, познакомились во время войны в госпитале. Он красавец – краснофлотец, она медсестра. Любовь с первого взгляда и на всю жизнь. После войны они нашли друг друга и с тех пор ни на один день не расставались. Сан Саныч плохо передвигался и тетя Маша, как она просила себя называть, всюду его сопровождала. Саныч курил "Беломор", и мы быстро пожалели, что разрешили ему курить у окна, в палате. Пришлось пересмотреть наше решение, потому что через час в палате дышать было нечем, он дымил как "паровоз", буквально одну папиросу за другой. Тетя Маша выводила его в курилку, каждые десять - пятнадцать минут. На удивление у него был не рак легких, а начала быстро увеличиваться родинка. Сам напросился на операцию, родинка была под мышкой и постоянно мешала. Не знаю, как решился Гербертович на операцию в таком возрасте. Тетя Маша сидела неотступно у его кровати, тихонько плакала и что-то про себя причитала. Мы предложили ей лечь на кровать Олега, он должен вернуться только в понедельник и она может там поспать.
В четверг, Юрию опять отказали в операции - плохие анализы крови, температуру он сбил, а кровь подправить не может. Ему опять стали давать антибиотики, от которых ему становилось только хуже. Зато Сан Саныча повезли оперировать. Тетя Маша пошла вместе с ним, не знаю, пустили ее в операционную или нет, в реанимации она точно была, потому что вернулись они в понедельник вместе, они с сестрой катили его на коляске, у Саныча на животе торчала трубка с погремушкой. Курить Беломор умудрялся, правда, не в таких количествах, как прежде, но довольно часто. Юрий выходные провел дома. Так что я провел субботу и воскресенье за самообразованием.
Приезжала жена, гуляли с ней по полупустым коридорам, я рассказывал ей, где и кто у нас лежит, встретили женщину из VIP-палаты, жена поздоровалась. Я удивился спросил:
- Откуда ты ее знаешь?
- Эта балерина, неоднократно бывала на занятиях нашей дочери, проводила мастер-классы. Очень резкая и довольно грубая натура, орала на детей как на рабов, - жена неприязненно покосилась на спину женщины. - При Советах была примой Мариинки, потом сбежала за границу, после "Перестройки" вернулась, пыталась организовать балетную школу своего имени, но чего-то не хватило. Вернулась обратно за кордон, непонятно, почему лечится здесь, а не у себя в Германии?
Решил попробовать спустится на первый этаж, проводить жену, это мой первый такой дальний поход. На первом этаже встретили мужчину, теперь я поздоровался. Объяснил жене:
- Это знаменитый в прошлом футболист, капитан сборной СССР, теперь хозяин рынка, оказалось, тоже лечится. Болезнь не смотрит ни на звания, ни на регалии. Перед ней все равны.
Воскресенье выдалось ясным - безоблочным, проснулся оттого, что солнце било в глаза. Странно уже почти месяц в больнице и первый раз увидел солнце, может, просто внимания не обращал. Настроение было приподнятое. После обхода решил прогуляться по больнице, вчера, когда проводил жену, пешком поднимался на четвертый этаж, удалось в три захода, но я сделал это, значит могу. Сегодня попробую выйти на улицу, погреться на солнышке.
Спустился я довольно быстро, без остановок. Вышел на крыльцо и чуть не задохнулся, чистый, морозный воздух обжигал легкое, от этого я чуть не потерял сознание, но постепенно привык к новым ощущениям. Постоял минут пять и вернулся обратно в вестибюль. Присел на скамейке у гардероба, работавшая там старушка спросила:
– Что, милок, тяжело? А ты посиди и еще разок выйди подышать.
Так я и сделал, через минут десять еще раз вышел на улицу, на этот раз все было иначе - уже не так обжигал воздух и дышать стало легче. Простоял минут десять, стал замерзать, вернулся, поблагодарил старушку и пошел к себе. На этот раз распределил силы так, чтоб подняться за два захода - удалось, правда, на своем этаже стоял минут пять и не мог отдышаться. Но прогресс уже налицо, надо начинать тренироваться. Я решил, хотя бы два раза в день спускаться на первый этаж и подниматься пешком.
10
В понедельник появились все обитатели нашей палаты, утром, к обходу приехал Юрий, потом прибыли “Сан Саныч с женой”, к обеду подтянулся Олег, на костылях. Олег приехал получить анализ его опухоли, было видно, как он волнуется: садится, встает, опять садится, ходит по палате, гремит костылями.
После обеда пришел Гербертович, взял Олега, сказал, что с нами потом пообщается. Минут через сорок буквально влетел Олег: он весь светился, результат анализа отрицательный, опухоль не злокачественная! Пока ему выписывали эпикриз, он умудрился сбегать в магазин, купить бутылку коньяка, шоколад и стал всем предлагать выпить, но мы дружно отказались, сославшись на процедуры, и посоветовали ему отдать коньяк Гербертовичу. Так он и сделал, когда получил бумаги, горячо с нами попрощался, пожелал выздоравливать быстрее и больше здесь не встречаться. От души порадовались за него, повезло парню, такие диагнозы не часты в этих стенах. Олег первый из нашей палаты, который выписался здоровым, за то время, что я здесь.
Обход Гербертовича отложился до следующего утра. Начал он его с Юрия, они опять спорили об антибиотиках и на этот раз Юрий уговорил сменить лекарство. Но возобновили лучевую терапию, пообещав, что если через неделю будет все нормально, сделают операцию. Со мной врач говорил мало, посмотрел анализы, сказал, что придет на перевязку. Я рассказал ему о своих походах на первый этаж, Гербертович посоветовал правильно распределять силы, а мои тренировки ему понравились.
Дошла очередь до Сан Саныча. Врач сказал ему, что если все будет нормально, в пятницу поедет домой. Тетя Маша вышла с нашим доктором в коридор и вернулась минут через двадцать, о чем они говорили, мужу не сказала. Но пришла довольная. Наверное, перспективы у Саныча благоприятные.
Скоро меня позвали на перевязку. Сняли пару швов, сказали, что дело пошло на поправку, через неделю могу собираться домой. Вышел из процедурной счастливый и довольный. Наконец-то, вынут из меня этот шланг, я буду ходить без бутылки и смогу лежать на боку, а то уже месяц сплю на спине. Устал от такого лежания страшно, скоро мозоль появится. Сказали, что с сегодняшнего дня начнут давать новое лекарство – для скорейшего восстановления организма.
К обеду у нас появился новый сосед, Анатолий. Пятьдесят шесть лет, бизнесмен. Технарь по образованию, в девяностых остался без работы, начал ездить челноком в Польшу, потом в Финляндию. В девяносто восьмом бизнес рухнул, задолжал валюты, пришлось весь бизнес отдать за долги и начать все сначала. Начал перегонять машины из Германии, оброс связями, собирается открыть свой автосалон по продаже подержанных машин. Потом прикупить новые.
- Правда прибыли пока нет, надо рассчитываться с банком за кредиты, но я надеюсь через год получать хорошую прибыль.
То, что попал к нам, считает каким-то недоразумением:
- Не могу я заболеть, ведь столько перенес за последние годы и ни разу даже не простудился, а здесь рак...
Анатолий мог о своих машинах говорить часами, так что мы весь вечер слушали о достоинствах и недостатках разных моделей немецкого автопрома. Было очень интересно, тем более я собирался поменять машину. Только вот когда это удастся сделать неизвестно. Но на всякий случай обменялись с Толей визитками. Тем более, что ему в салон понадобиться сигнализация и в видеонаблюдение, а в этих делах я могу помочь. Наше неожиданное знакомство обещало перерасти в деловые отношения, что было кстати, поскольку мои перспективы были очень туманны. Прожить на пенсию по инвалидности рассчитывать нельзя, пора уже задуматься о будущем.
11
Ночью меня разбудил шум за стеной, кто-то бегал, шумел, кричал. Я вышел в коридор, в соседнюю палату забежали сестра и дежурный врач, минут двадцать они носились из палаты в ординаторскую и обратно. Потом все стихло, все обитатели палаты вышли в коридор, с потухшими глазами.
Умерла “Мальвина”. Задохнулась, откачать не смогли. Ее практически каждую ночь откачивали кислородом, и вот на этот раз не помогло, не помогли и реанимационные мероприятия.…
Жалко, очень жалко, хороший был человек… Почему так не справедлива жизнь? Почему умирают люди, которые не заслуживают этого или заслуживают в самую последнюю очередь. Если есть Бог, почему он лишает жизни не тех, кто этого заслуживает, а нормальных людей?
“Мальвину” увезли через полчаса. На каталке лежал маленький комочек, укрытый простыней, из-под которой выбивалась прядь голубых волос. Вот и не стало "бабушки с голубыми волосами"… Я мысленно попрощался с ней: «Да будет ей земля пухом и пусть душа ее попадет на небо.…».
Уснуть в эту ночь больше не смог, лежал, думал, ходил курить, меня неотступно преследовала мысль: «Мы приходим на этот свет, чтобы выполнить свое предназначение и после этого уходим в лучший мир. Земля – это место, куда нас командировали, для выполнения работы. А как же родные, близкие, дети, любимые? Увидимся ли мы когда-нибудь с ними? Вот новая задача: с какими людьми я хотел бы там встретиться, а с кем вообще бы никогда не встречаться? И что в этой жизни зависит от нас, а что посылается сверху? И, наверное, самое главное: кто из близких захочет общаться со мной после смерти? Все ли я сделал, чтобы они захотели быть рядом со мной? Это перед собой я “белый и пушистый” – а для других? Может наши души пребывают, там, наверху в полном одиночестве, ожидая очередной командировки на землю? Мне бы очень не хотелось, пребывать в одиночестве целую вечность».
Утром, я пытался поговорить обо всем с Юрой, но он тоже не знал ответы на мои вопросы. Как он мне объяснил, существует несколько теорий о загробной жизни, но ни одна не нашла подтверждений. И только по поводу "Ада", большинство теорий сходится. Хотя подтверждений его существования тоже нет.
- Неопределенность – самое сложное в нашей жизни. Мы постоянно стоим на распутье нескольких дорог, и какую мы выбираем, зависит только от нас, - высказал я свое предположение.
После обеда, опять в коридоре появилась армянская семья: из реанимации привезли девочку. Судя по всему, операция прошла успешно. Родственники начали иногда улыбаться и общаться с другими обитателями палаты.
На Анатолия смерть в соседней палате произвела несколько угнетающее действие. Он стал серьезней, и уже не проскальзывали снисходительные нотки в разговорах о болезни. Правда, вести такие разговоры у него времени не было, его погнали по кругу подготовки к операции. Анализы-процедуры-анализы. В этом есть свои преимущества, человек не успевает расслабиться и отвлечься на внешние обстоятельства.
Он прибегал в палату брал новое направление и бежал дальше.
Сан Саныч с женой жили своей жизнью, с нами практически не общались. Тетя Маша суетилась вокруг своего мужа, а сам Саныч принимал все как должное, не проявляя внешне никаких эмоций.
Мы с Юрой общались в основном друг с другом. Смерть “Мальвины” повлияла на нас обоих. По существу, мы остались самыми долгоживущими на этаже. И в разговоре у Юры несколько раз промелькнуло, что он следующий. Я пытался его успокоить, но он вполне серьезно сказал, что ему осталось два-три дня. Меня такое настроение моего друга обеспокоило не на шутку. Вечером я специально вышел в коридор, чтобы встретить его жену. Она пришла как обычно в шесть вечера, я остановил ее у лифта:
– Я прошу вас, осторожно поговорите с Юрой, как-то поднимите ему настроение.
Не знаю, что она ему сказала, но настроение у него немного улучшилось. Вечером, болтая о машинах, он согласился, после выписки, съездить в салон Анатолия и выбрать там себе автомобиль.
Но надолго его не хватило. На следующий день он не пошел в радиологию, отказался принимать антибиотики, лежал, отвернувшись к стене, и ни с кем не разговаривал. Я спустился к Гербертовичу, попросил поговорить с Юрой, он пришел к концу рабочего дня, посидел с ним полчаса и вышел, покачивая головой. Видимо разговор не сложился. Я пытался заговорить с ним, но он только махнул рукой и быстро пошел по коридору.
В палате была напряженная тишина. Юра лежал, лицом к стене, не шевелясь. Потрогал его за плечо, он повернулся и сказал:
- Игорь, извини, мне надо привести все в порядок, завтра я уйду.
- Ты собираешься бросить лечение, почему?
- Так надо!
И все, это весь разговор, он опять отвернулся к стене и, кажется, уснул. Я тоже лег на свою койку и долго глядел в потолок. Проснулся я среди ночи, от какого-то толчка. Сильно билось сердце, лежал в темноте, и не мог понять, что произошло? Было тихо, все спали. Я поднялся. Посмотрел на Юрия, он лежал одетый, на спине, руки скрещены на груди. Странно он так никогда не лежал. Подошел, потрогал его за руку, он был холодный, пощупал пульс на шее, пульса нет. Включил свет, вызвал сестру, еще раз потрогал руки, Юра был мертв.
Пришла заспанная сестра, тоже проверила пульс, накрыла Юру простыней и попросила всех выйти из палаты. Мы собрались в коридоре, говорить что либо, не хотелось, стояли, молчали, каждый думал о своем. У меня крутилась только одна мысль:
– Зачем, зачем Ты ушел, почему обманул меня, ведь мог поговорить со мной…
Я выкурил подряд несколько сигарет, но ничего не помогало, руки тряслись, как у алкаша с похмелья, и я не мог остановить эту дрожь. Вдруг пришло осознание того, что Юрий все знал заранее и просто не хотел никого беспокоить приближением своей смерти. Изменить ничего было нельзя, у каждого свое предначертание. Может он пообщался с “Мальвиной” и она предупредила его. Такое впечатление, что он понял это сразу после ее смерти.
Пришли санитары, увезли Юру в последнюю "прогулку" по больнице.
«Вот и все больше я его никогда не увижу».
Эта мысль обожгла меня, я догнал санитаров, откинул простыню, положил руку ему на лоб и попросил прощения за все…. Буквально сразу у меня что-то изменилось в душе, пришла какая-то легкость, как после выполненного долга. Я попрощался с Юрой еще раз и пошел в палату. Было такое ощущение, что он был рядом со мной и своей энергетикой успокаивал меня. У меня перестали дрожать руки, сердце перестало болеть, причем все это произошло так быстро, как будто волна опустилась сверху вниз и избавила меня от болезненных симптомов. Такого я не переживал никогда. Утром пришли дезинфекторы, выгнали всех из палаты. Сестра еще раньше забрала Юрины вещи. Через полчаса о Юре ничего вокруг не напоминало. Но он остался во мне, в моём сердце и в памяти. Надеюсь, я никогда не забуду этого замечательного человека.
Через день сделали операцию Анатолию, все прошло хорошо, без осложнений.
А мне, наконец-то, сняли дренаж и почти все швы и назначили на выписку в пятницу. Я тут же попросил жену связаться с моим напарником по работе, чтоб они завтра меня встретили.
Утром, был последний обход, Гербертович осмотрел меня, повздыхал и послал выписываться. Что-то ему не понравилось в моем состоянии, но он ничего не сказал. Я сходил в «перевязочную», где мне сняли последние швы, заклеили рану пластырем – и все, я готов к выписке.
Стал собирать вещи и вдруг на дне тумбочки нашел книгу Юрия: когда он мне ее дал, не вспомнил. Полистал, на первой странице написано:
«Игорь!
Оставляю на память о себе эту книгу. Извини, что ушел, не попрощавшись, так было надо.
Будь честным перед собой и людьми, тогда выполнишь все, что тебе предназначено.
Да хранит тебя Господь!»
Еще раз перечитал записку, положил книгу в сумку. Сидел несколько минут без движения: «Спасибо Юрий…»
Пришла жена, принесла небольшой подарок Гербертовичу - Настоящий Дагестанский коньяк и сувениры. Мы спустились к нему в кабинет, поговорили о моей дальнейшей жизни, о том, что мне можно, что не рекомендуется. Пообщались довольно тепло, и расстались вполне довольные друг другом. Жена понесла мои вещи в машину, а я поднялся в палату. На моем месте уже располагался новый пациент и я пожелал ему:
- Ни пуха, ни пера! Это счастливое место: все будет хорошо...
Получил эпикриз, попрощался со всеми, пожелал удачи и пошел к машине. Эти сто метров до стоянки, я прошел с мыслью, что иду по дороге в новую, неизвестную мне жизнь. Что ждет меня впереди? Я не знал этого. Но то, что это будут, по крайней мере, семь лет другой жизни я знал точно!
P.S. Неделю назад я похоронил своего напарника по работе – того самого, что встречал меня из больницы, он умер от онкологии. Это событие подтолкнуло меня описать все, что произошло со мной в палате №6 – "Палате обреченных". С тех пор прошло ровно шесть лет. Я давно хотел описать события того месяца, которые перевернули всю мою жизнь. Не знаю, зачем я это делаю и нужно ли это кому-нибудь. Но шесть лет назад, когда я приезжал в больницу, на стоянке было пять-шесть машин, сейчас забита не только стоянка, но и ближайшие улицы. Не думаю, что это говорит о росте благосостояния больных. Просто в разы выросло число этих самых больных. Может, кто-то, прочитав мои откровения, что-то почерпнет там и как-то изменит свое отношение к себе и окружающим.
04.04. 2009 года