МОРСКОЕ ПЛАМЯ
Море горело…
Вода стала пульсировать багровыми волнами, окрашиваясь в ярко-красные тона. Вода перестала быть водой.
Огненный забор вырастал вдоль берега. Метр за метром, он продолжал расти, взмывая до непреодолимых высот ночного неба, которое своим звёздным куполом накрывало море.
И вот – огненное море, морское неудержимое пламя кинулось на землю огромной волной, затмив собой свободное небо и открыв людям адский огонь, который не знал преград, который жаждал пепла и мглы.
Люди бросались в панике с берегов, из домов, всё выше, в горы, откуда можно достать до неба рукой, но стихия наступала.
В морском пламени исчезали люди, огонь подбирался сзади, выхватывал и тащил за собой, накатывая очередной чудовищной волной, которая могла накрыть собой всю планету, чтобы на восходе солнце теперь освещало только пыль и гарь, пепел и поднимающийся с останков дым, колыхающийся воздух с поверхности Огненного Океана.
Люди бежали, бежали от ужаса. Он возрастал на горизонте ярко-красной пеленой.
Ещё волна – и тысячи, миллионы людей оказались под толщей вечного и стихийного огня природы.
Огонь и вода.
Море всегда было символом безграничной свободы, даже большей, чем свободы бесконечного неба.
…из морского пламени в надежде высовывалась человеческая рука. Пальцы хотели схватиться за что-нибудь. Но этот человек не успел.
Не было воды – был только огонь. Огненное море, морское пламя.
Оно горело…
Море уже не горело – оно само было огнём.
***
ОГНЕННЫЙ БРИЗ
Слеза, полная страха и печали, горя и страдания, медленно стекала по скуле, потом соединилась с каплей пота, выступавшего на щеке, и пропала на щетине. В глазах Эдуарда отливался красноватым блеском огонь, заливший половину города. Он наполнял здания пламенем, и дома утопали в вечном, мрачно-красивом море. Море огня.
Пот испарялся и тут же появлялся снова. Одежда неприятно липла к коже. Жаркий воздух, превратившийся в горячее желе, наполнял лёгкие неприятной тёплой пустотой. Мимо Эдуарда бежали люди, некоторые падали и не вставали, кричали о помощи, но остальные просто бросали мимолётный взгляд и неслись дальше, как напуганные звери.
Огонь подползал всё ближе.
Море взбунтовалось, наполнившись карающим адским огнём, освещая ночное небо. Звёзды на нём лишь ещё больше окрашивали всё происходящее.
Эдуард продолжал стоять. Нога болела, ладони жгло, на виске так и полыхала царапина, кажется маленькая, но настолько переполненная нестерпимой болью, что голова была готова разорваться на части.
Крики. Громкие и протяжные.
Новая волна. Забор огня поднялся во всю длину бухты, доставая до высоких холмов и низких гор.
Желе двинулось, принося ленивый ветер, немного потрепавший волосы Эдуарда.
Волна остановилась.
Слеза снова покатилась по лицу, и уже падала вниз…
Неудержимая волна начала падать вниз, вместе со слезой. Огонь уже заглатывал всё больше – всё больше людей, всё больше зданий. Слеза уже приближалась к земле.
Эдуард застыл, смотря на переливающееся пламя. Все, кого он любил, пропали в огне. Все, ради кого он жил, погибли, их сожгло морское пламя.
Люди бежали, бежали.
Слеза разбилась о твердую землю на тысячи мелких блистающих осколков. Волна рухнула со всей своей силой, сотрясся землю под ногами и озарив всё, залив светом смерти глаза.
Эдуард поднял голову наверх, к небу. Жилы на мокрой шее стучали, сердце колотилось о стенки рёбер. Руки медленно поднялись до пояса, ладонями вверх.
- Беги! Беги! – кричали в ухо.
А рухнувшая волна огня, отпрыгнула ещё раз, стремительно набирая мощь. Стремительно набирая силу. Стремительно набирая высоту.
Всё кончено.
Все, кого Эдуард любил – их нет. Все погибли, Эдуард видел это. Они тянули руки… из огня, который безжалостно съедал их.
Потом. Потом Эдуард бежал, бежал что есть сил, от кошмара и ужаса, творившегося за спиной – огненное море заливало всё, огненный бриз дул в спину.
И теперь Эдуард стоял здесь, среди бегущих людей, но он не бежал. Бесполезно.
Любой, кто бы обернулся, увидел эту картину – изнеможенный человек, потерявший из-за стихии всё, ради чего жил и любил, стоял, в виде ангела, выделяющегося тёмным силуэтом на фоне стены приближающийся огненной волны. Руки – высоко расправленные крылья, взор устремлен вверх. И вот огненная, ненасытная стена начинает округляться, силуэт, дёргаясь, исчезает…
Эдуард в последний раз посмотрел на небо. Наверное, его там уже ждут…
Взор закрыла пелена пламени…
Эдуард, улыбнувшись, закрыл глаза.
Кажется, он остался в вечности.
***
КРАСНАЯ ВОЛНА
Роберт оглянулся. Зеркальное небо отливало багровый цвет огненного моря, дёргающийся воздух сжимал лёгкие.
Порванная в клочья рубашка и потрёпанные штаны липли к телу.
- Роберт, пора сматываться отсюда, живо! – кричал кто-то, под смешанный шум – криков, гулов, свистов тысяч пропеллеров.
Он остановился на крыше здания, где спасательный вертолёт забирал очередных спасённых.
- Чёрт, Роберт, пошли!
- Летите без меня! – до хрипоты крикнул Роберт, побежав от вертолёта на встречу полыхающему морю. – Есть ещё люди, внизу!
- Внизу без нас разберутся, давай в вертолёт!
Роберт только махнул рукой и, хромая на одну ногу, стремглав ринулся обратно. Сзади шум пропеллеров начал удаляться, уносясь прочь.
Крики людей слышались отовсюду. Прибой морского огня заглушал голоса людей, даже дыхание не было слышно. Роберт даже не знал – бьётся ли его сердце ещё, или нет. В глазах по-прежнему стояла пелена из мглы и огня, из которых тянулись в надежде человеческие руки…
Роберт подбежал к лестнице, ведущей вниз. Раскалённый металл жёг руки, кожа слезала под нагревом.
Где-то прогремел взрыв, сильный и мощный. Роберт повернул голову и увидел, как около моря вспыхнуло какое-то здание, которое разлеталось в клочья.
Роберт вскрикнул. Не удержавшись, он упал на ели державшийся балкон пятиэтажного дома.
Кинув взгляд на разверзнувшуюся стихию, Роберт забежал в полуразрушенный дом.
Опять крики, голоса, взрывы… всё перемешалось, всё вливалось нескончаемым потоком внутрь Роберта, прожигая его насквозь, заставляя страдать и чувствовать адскую, неимоверную боль, удушающую и непрекращающуюся. Слеза скатилась по щеке, испарившись в воздухе.
Роберт упал на колени, чувствуя, что задыхается. Рот жадно глотал раскалённый кислород, обжигающий и опустошающий лёгкие.
- Нет… нет… - выдыхали слова. – Я… не хочу…
- Помогите! – захныкал кто-то. – Помогите, прошу вас! Умоляю, ради бога!
Услышав плач и рыдания, Роберт встал, но тут же рухнул на пол, завалившись ничком, осознавая своё бессилие.
- Я… не могу… помочь, - измождённым шёпотом выдохнул Роберт. Не было сил.
- Пожалуйста, ради всего святого, помогите! – продолжали рыдать. – Помогите!!! – и снова плач.
За окнами бушевало огненное море, затапливая всё больше и больше, поглощая всё… надежды и мечты. Жизни.
Роберт, находясь в полуобморочном состоянии, преодолевая боль, встал. Нога так и полыхала, по виску телка тёплая тонкая линия. В глазах рябило, пол уходил из-под ног.
- Где вы? Где вы!
- Помогите!!! Помогите!!!
Уже волоча раненную ногу, Роберт ковылял к выходу с этажа. Полумрак этажа рассеивал свет огня морского.
Громыхнул ещё один взрыв, и всё здание сотряслось. С непосильным трудом Роберт удержался на ногах, продолжал ковылять.
- Где вы! – пытался кричать Роберт, но получался только бессильный, ели слышимый хрип.
- Кто-нибудь… пожалуйста!
Замерев на мгновение, Роберт обернулся. Полыхающее море неспешно приближалось…
Толкнув дверь, Роберт из-под полузакрытых век посмотрел в темноту. Голос продолжал звать, Роберт продолжал идти…
Он, схватившись за перила, стал спускаться вниз.
- Помогите!.. Я больше не выдержу…
Первая попавшаяся дверь. Роберт навалился на неё – просто он был так обессилен, что даже не смог толкнуть рукой дверь.
Но… голос звал именно отсюда. Некто именно на этом этаже.
- Я иду, - шепнули ссохшиеся губы Роберта. Он стал ковылять по комнате, в поисках того, кто звал.
Шкаф?
Роберт положил ладонь на изогнутую ручку и дёрнул её. Из платяного шкафа упал на Роберта мальчишка лет двенадцати. Он был без сознания.
Но почему спасательная бригада не нашла мальчишку?
- Вы… - мальчик повис на плече у Роберта. Тот стоял, ели держась на здоровой ноге.
- Роберт! – заревели сверху. – Ты здесь!
В комнату вбежало двое. Один подхватил подающего Роберта, второй – мальчишку.
- Вот чёрт! – волна! Бежим, бежим! – закричали двое, убегая наверх. Снаружи выросла волна, стремительно приближаясь.
- Ну же! Давайте, скорее!
Вёртолёт сильнее завертел пропеллерами.
- Поднимаемся, бегом!!!
Машина взмыла в ночное небо, удирая от высокой волны.
***
ПЫЛАЮЩИЙ ВИХРЬ
Юрий положил ладони на тёплые и нежные щёки Вики. Они были мокрыми от слёз.
- Юра, не надо, пожалуйста! – кричала Вика, заливаясь слезами. Сейчас Юрий слышал только её крик, ни прибой горящего моря, ни крики других людей, ни визг пропеллеров вертолётов.
- Я должен сделать это!
- Но… - всхлипнула Вика. – Если…
- Нет, Вика, я должен идти туда, иначе никто не выживет, - сказал Юра.
- Я не могу… я люблю тебя… - вздохнула Вика, упав на колени. Юра сел рядом с ней, посмотрел в её глаза, столь прекрасные. Никогда в жизни он не видел такой красоты, но сейчас эти глаза, их глубина… И в этой глубине горел огонь, морское пламя.
- Я тоже люблю тебя. – Юра прижался к своей любимой. Она вся дрожала. – Если я не приду, то знай – я буду в твоём сердце.
- Нет, Юра, нет!!! – в истерике закричала Вика и начала толкать ослабшими руками грудь Юры. Он поднял её голову, снова посмотрел в глаза, только сказав:
- Я всегда буду любить тебя. – И поцеловал её в дрожащие губы. Они были сжатыми и влажными от горьких слёз. Вика не хотела отпускать Юру, но почувствовав это волшебный поцелуй, даже если и последний, она припала к его губам, закрыв глаза. Больше всего обоим хотелось оказаться далеко отсюда, от преисподней, от ада…
- Мне пора, любимая. – Юра встал. Вика уже хотела схватиться за него, чтобы не отпустить, но сзади двое спасателей держали её.
- Нет, НЕ НАДО!!!
Юра побежал к вертолёту, залез в него, закрыл дверь и посмотрел на Вику через стекло. Он прижал два пальца к губам, а потом прижал их к липкому от жара стеклу, в сторону Вики.
Вертолёт стал набирать высоту, и взмыл к ночное небо, став одной из тысяч звёзд, которые кружили над пылающим огненным морем. Оно было спокойно, но затоплено оказалось почти всё, вся бухта погрузилась в горящее море.
- Юра… - выдохнула Вика вслед улетающему вертолёту. Она знала, что он спасатель, и должен спасать жизни людей, которые могли остаться там, внизу. Но сердце, сердце говорило – не к добру.
Внезапно подул горячий ветер, огненный бриз. Море-огонь заколыхалось, где-то вдалеке стало вырастать нечто ужасное. Будто щупальце древнего морского чудища, вырвавшегося из глубин, оно взмыло к небесам и зависло. Вскоре стало понятно – пылающий, огненный морской вихрь. Он стал кружиться в дьявольском вальсе, набирая силу, мощь. Море вокруг стало бушевать, волны снова вырастали до несоизмеримых высот.
- Что за чёрт! – кричал кто-то сзади, глядя на огненный смерч посреди моря.
- Не знаю, но…
Вдруг сверкнула вспышка…
Вика вырвалась из рук спасателей, побежала к краю вертолётной площадки и закричала в пустоту:
- ЮРА!!! ЮРА!!!
Вертолёт, на котором летел её возлюбленный, стал стремительно падать вниз, его охватило пламя…
Вихрь, теперь уже ставший настоящим смерчем, рвал и метал. Молнии сверкали вокруг, волны стали набирать высоты, море снова решило взбунтоваться, воздух стал накаляться…
Но Вика лишь истошно закричала:
- Юра, НЕТ!!!
***
ПЛАМЕННЫЙ ВСПЛЕСК
Анатолий медленно раскрыл слипшиеся веки. Первое, что он почувствовал – жар, и не просто жар – казалось, что он находится в гостях у самого сатаны, окружённый тысячей огненных чертей. А потом Анатолий понял, что лежит на полу. Пол был кафельный, но очень скользкий.
Внезапно последние воспоминания вспылили из омута сотрясшегося разума…
…сегодня больных было не так уж много, можно сказать – даже совсем не было. Правильно: откуда в хирургическом отделе больные, если летом, в адскую жару, больных доставляют только в терапевтический центр из-за перегрева? Хотя, бывало пару раз, что неаккуратный турист с вывихнутым плечом, горе-скалолаз, решивший подняться по слишком отвесному каменному склону… всякое бывает. Анатолий только зашил порез на ноге одной из иностранных туристок, одной из тех, кому надоели курорты Турции, и понравились российские берега Чёрного моря. Симпатичная туристка приятно улыбнулась, и молодой врач-хирург начал возлагать хоть малейшие надежды, но мужской голос из коридора прервал визуальный контакт. Анатолий заволновался, что это будет её бой-френд, но голос принадлежал главврачу больницы. Туристка осталась лежать на столе в маленьком кабинете, дожидаясь хирурга.
- Да, Эммануил Маркович, что случилось? – спросил Анатолий, поправив подол докторского халата.
- Да ничего, Толя, извини, что прервал, просто решил тебе сказать, чтобы не забыть – можешь уходить сегодня пораньше. Всё равно ты и так много работаешь, сидя в кабинете, да и больных мало, врачей хватит.
- Ну… - замямлил Анатолий, - если уж вы просите, то я могу уйти с работы пораньше.
- Можешь считать это моим указом. Пойдёшь, отдохнёшь сегодня. – Шестидесятилетний главврач добродушно, без лицемерия, улыбнулся, похлопал молодого врача по плечу и ушёл. Что нравилось в главвраче Анатолию, так это его искренность. Овеянный прекрасными планами на вечер, Анатолий вошёл обратно в кабинет.
- Так. – Он подошёл к лежачей на обклеенном чистой клеёнкой столе туристке и посмотрел на швы, которые Анатолий наложил на правое бедро девушки. – Сейчас я перевяжу швы, потом вы сможете идти, правда вам придётся приходить на перевязку каждую неделю, пока не срастётся кожа и мышцы. – Тут Анатолий остановился, посмотрев на туристку. Та хлопнула своими широкими ресницами. – Do you understand me?
- O yeah! But… я могу… немного разговаривать по-русски, - улыбнулась своей сияющей улыбкой туристка.
- Do you understand, that I told you a minute ago? – блеснул знанием языка Анатолий. Ему не впервой сталкиваться с иностранцами.
- Да. Вы можете разговаривать со мной… на своем… - девушка видимо забыла слово.
- Языке, - поправил Анатолий и приступил перевязке.
Похоже планы на счёт одинокой туристки (как казалось Анатолию) безответно провалились…
…операционная была пуста, как и вся больница. Анатолию стало понятно даже без усилия поднятия. Он понимал только то, что что-то произошло, перед тем как он начал операцию. Произошло что-то страшное, ужасное. Даже страшнее того вопля, который он услышал, когда сломя голову нёсся к больнице…
- Море горит!!! – надрываясь, кричала женщина, заливаясь слезами.
Анатолий, не обращая внимания, мчался дальше, поднимаясь на гору. Здание двухэтажной больнице тёмным силуэтом пряталось среди возвышающихся домов и деревьев. Только горящий свет в окнах давал знать, что в больнице сейчас большой переполох.
Чуть ли не пинком открыв двери, Анатолий оказался в операционной.
- Анатолий Владимирович, - дрожа, сказала медсестра за приёмным столом. – Вас уже давно ждёт главврач. Боже мой, вы видели! Видели? Как вспыхнуло!!! Да ещё волны какие, таких даже во время штормов очень сильных не было… - голос секретарши пропадал в переполненных коридорах больницы – Анатолий проносился через толпы раненных к главврачу в его кабинет.
- Толя, слава богу ты пришёл! – вскрикнул, будто увидел последнюю надежду в жизни, Эммануил Маркович. Он подошёл к Анатолию. – Сейчас задействованы все врачи нашей больницы, тебе я тоже позвонил, чтобы пришёл. Но из-за паники на улице ты немного опоздал. Неважно. Направляйся в отдел хирургии, принимай раненных. – Главврач уже залился слезами. – Господи, мой отец тоже был врачом. А тогда он работал просто на износ, а сколько жизней спас! Сейчас это море… Иди, Толя, иди, не дай никому умереть.
Анатолий пулей вылетел из кабинета главврача и тут же побежал в свой кабинет и операционную. «Не дай никому умереть» - в эту фразу Эммануил Маркович вложил всё, и Анатолий это чувствовал…
…в глазах страшно рябило, хотя и без того понятно было, что вокруг полумрак, нарушаемый огненным блеском горящего моря.
Анатолий попробовал встать. Он подтащил к себе руки, как крокодил, и попытался их выпрямить. Потом согнул ноги и встал на четвереньки. Помотал головой, но от этого тошнота поднялась к горлу.
В операционной слышался треск и писк кардиографа.
Пи… пи… пи…пи… пи… Ничего, кроме этого писка этого писка Анатолий не слышал, потому что именно он напоминал о том, что же случилось…
…Анатолий никогда не сталкивался с ожогами такой степени – 4-ой степени, с частичным обугливанием кожи. Страх, но врачу-хирургу он был неизвестен. За все свои шесть лет врачебной практики Анатолию доводилось видеть и не такое. Пациент был без сознание, как и все остальные пятеро в операционной палате.
- Снимаете рубашку, подготовляйте инструменты, антибиотики, обезболивание, анестезию, и свободный операционный стол! – не церемонясь, крикнул на медсестру хирург.
«Этого должны были отправить в ожоговый отдел, а не ко мне!» - думал Анатолий. Если уж ему и приходилось лечить ожоги, то не выше 3-ей степень. Но такие, на большой площади тела – только в теории.
Слова Эммануила Марковича заставили Анатолия подойти к операционному столу и доказать, что клятва Гиппократа – не трата слов на ветер, а настоящая клятва – держи жизнь человека в руках сильной хваткой, борись за неё до последнего и не отдавай смерти.
- О, господи! – медсестра, не набившая руку в таких случаях, отпрянула от стола, увидев под тканью раненного вместо живота только тёмно-красную мешанину, с белыми проблесками. Хорошо, что довольно-таки крепкая попалась медсестра – не упала без чувств, а дальше продолжала приготовление к трудной операции.
Анатолий вышел из комнаты, хорошо продезинфицировав и помыв руки. Всё было готово.
- Перчатки! – скомандовал Анатолий, встав над раненным. Медсестра надела на уже ослабшие, но всё ещё напряжённые руки хирурга, влажные от антибактериальных препаратов латексные перчатки.
- Наркоз! Обезболивание!
Медсестра дала Анатолию шприц, и тот вколол раненному несколько кубиков, потом медсестра дала шприц с морфином.
- Антибиотики!
Теперь в руках у Анатолия был шприц с сильным препаратом. Антибиотики были необходимы, потому что могло произойти заражение через повреждённые участки кожи. Особенно в группу риска добавлялся столбняк.
Дальше шла уже сама операция. Анатолий проводил обработку ожога, поглядывая на экран кардиографа, где по невидимой линии размерено прыгала зелёная кривая линия.
- Пульс? – спросил Анатолий.
- В норме! – тут же ответила медсестра.
- Давление?
- В норме!
Операция шла хорошо. Анатолий выполнял на высоком профессиональном уровне. Когда у тебя в руках жизнь человека, понимаешь, что даже самая маленькая ошибка, мелочь может остановить часы жизни. Перестанет биться сердце, и кривая линия кардиографа станет вечно прямой для бедняги, который увидел в своей жизни в последний миг свет шести прожекторов над ним.
- Пот!
Медсестра аккуратно провела по лбу Анатолия комком ваты.
- Что там? – спросила она, посмотрев в окна операционной.
Анатолий сначала не обратил внимания, пока свет не потух. Просто раз! – и операционная палата погрузилась в зловещую кроваво-красную полутьму.
- Почему свет выключили? – спросил Анатолий, отложив инструменты на столик.
Из коридора стали доноситься крики и вопли страха и отчаяния.
- Анатолий Владимирович… - испуганно начала девушка, показывая пальцем в окно, а затем бросившись к двери.
Там, где начался горизонт, стал возникать смерч. Да, морской смерч, о которых рассказывали морские волки, но о которых ничего не слышал Анатолий. Врач продолжал смотреть, как возрождается из глубин морской преисподни огненный ужас. Это было столь красиво и столь опасно. Опасность и красоты зачастую вещи очень связанные. Смерч стал крутиться в своём дьявольском танце, поднимая огненные волны до небес!
- Дверь заперта! – в дикой истерике вопила медсестра!
Внезапно глаза Анатолия залила ослепительно-яркая вспышка. Он закрыл лицо руками, но что-то подхватило его, будто толкнуло в живот. Ноги перестали чувствовать кафельный пол операционной. В уши вонзался звон пролетающего мимо стекла, которые проехались пару раз по лицу Анатолия.
И вдруг Анатолий почувствовал боль, спина, как ядро, выпущенное из пушки, врезалась в стену. Больше Анатолий ничего не чувствовал, боль отступила быстро, как и наступила тьма.
Пи… пи… пи… - тихо пищал кардиограф…
…Анатолий вспомнил всё, и теперь он жил только настоящим. И это настоящее было сущим кошмаром. Лицо жгло от ран, на щеках засохли кровавые линии прорезов.
Сколько врач тут пролежал?
Где все?
За окном продолжал бушевать огненный смерч, но теперь он был воплощением своей адской мощи и силы, а море, каждая молекула воды которой вечно горела, продолжало наступать.
Анатолий, ели переставляя ослабленные ноги, стал идти по непонятному направлению. Тут нога споткнулась обо что-то мягкое и тяжёлое. Анатолий посмотрел вниз – это была медсестра. Мёртвая. Осколки стекла не пощадили её.
- Господи боже! – это зрелище заставило Анатолия резко вынырнуть из слабости и туманности воспоминаний.
Надо было что-то делать, но что? Раненные, которые лежали на столах, были убиты – в них, как в набитую ватой игрушку, были вонзены осколки вылетевшего стекла. Почему стекло вылетело из рам, почему прошла взрывная волна, и почему Анатолий оказался жив, молодому врачу-хирургу было всё равно. Надо что-то делать…
Кардиограф продолжал пищать.
Анатолий пошёл на звук и наткнулся на операционный, на котором и лежал тот самый раненный с серьёзным ожогом. Он жив?!! Этого не может быть, просто не может! Он дышал, сердце билось, но жар, который бушевал внутри бедняги, ничем не отличался от того, который разверзался здесь, в больнице.
Анатолий не хотел верить в то, что этот раненный ещё жив. Потому продолжать его страдания не хотелось, Анатолий просто-напросто боялся, что спасти его уже не сможет. Был бы Анатолий воспитан по-другому, он бы не задумываясь, убежал сломя голову отсюда. Но слова Эммануила Марковича стали говорить сами за себя: «Не дай никому умереть».
- Хорошо-хорошо. – Голос Анатолия дрожал – как провести первую медицинскую помощь в таких условиях. – Что же мне… Так вот, обезболивание – наркоз!
И Анатолий ввёл в вену страдальца дозу анестезии, погружая того в сладкие грёзы. Потом, страшно волнуясь, врач решил вколоть ещё антибиотиков, а потом обработать рану.
То, что чувствовал Анатолий в этот момент, невозможно было представить. Жизнь решила наградить человека вторым шансом, но смерть так и кружила вокруг. Анатолий даже слышал трепет её кожистых крыльев и её певучий мотив песни уходящего духа. Но это был лишь треск горящих домов и деревьев снаружи, огненного моря и пылающего вихря, ставшего ненасытным зверем, который лишь выжидает момент.
Анатолий закончил обработку ожога и занялся перевязкой.
Кардиограф отсчитывал последние секунды пациента. Но повернуть бег часов назад в силах был только Анатолий.
Закончив, Анатолий думал, что делать дальше. Если больница пуста, значит надо позвать кого-нибудь с улицы, но кого, если сейчас все люди наверняка эвакуированы, или… Анатолию хотелось верить в то, что люди эвакуированы.
Расслабляться нельзя, сейчас тем более, даже если ожог обработан и пациент жив. Но Анатолий даже не знал, правильно ли он обработал ожог, весь свет снаружи хоть и был достаточно ярок, но не давал такого хорошего обзора раны. Но врачебная интуиция подсказывала, что Анатолий сделал всё правильно.
Понимая всю безнадёжность, Анатолий всё-таки подбежал к окну и громко крикнул:
- Есть кто живой!!! Нужна помощь!!! Помощь!!!
Молчание, ни единого человеческого отклика.
Анатолий постарался выглянуть, но увидел лишь пустую улицу.
- Эй!!! Человеку нужна помощь!!!
- Я здесь!!! – крикнули в ответ.
Анатолий, вдохновлённый новыми надеждами, хоть и бесплотными, повернулся на звук. Из чащи горного леса выходил мужчина. Он нёс на плечах ещё одного. Мужчина шёл из последних сил, ноги уже не выдерживали нагрузок, стали подкашиваться. Весь в порванной армейской форме, он шёл к больнице.
- Помоги!!! – испустил последний крик солдат и упал, повалившись наземь без сил.
- О, чёрт! – крикнул Анатолий и тут же бросился бежать вниз. Вылетев из кабинета, он побежал к выходу. Не замечая на своём пути пустынные коридоры больницы и редко возникающие тела людей, Анатолий выскочил из больницы. Желе жара ударило в лицо, шрамы адски обожгло, а идти стало труднее. Как и дышать – лёгкие стали наполняться непонятной жиже горячего воздуха.
Собрав все силы, Анатолий подбежал к упавшему солдату. Тот лежал с закрытыми глазами и всё ещё был жив, и сотоварищ.
- Эй, как ты? – спросил Анатолий, похлопав по щекам солдата, нёсшего своего товарища. Он ели открыл глаза и посмотрел на Анатолия.
- Я…
Солдату крепко досталось – лицо украшали порезы и пупырышки, которые возникают при ожоге. Форма была порвана в клочья. После тщательного осмотра, Анатолий понял, что это – спасатель, а не солдат.
- Сейчас, сейчас, потерпи! – Анатолий быстро думал, что делать. Дотащить каждого из них он не сможет, потому что вес маловат. Койки, точно! Операционные койки.
- Сейчас, сейчас я тебе помогу! – крикнул Анатолий, стремглав ринувшись обратно в больницу. Оттуда он вернулся с двумя операционными койками, колёса которых весело звенели.
Анатолий собрал всю свою силу в кулак и поднял одного из спасателей на койку и быстро отвёз того в больницу. Потом ещё одного – и бегом обратно. Полдела сделано…
…спасатель, который вышел из леса очнулся быстро. А тот, которого нёс очнувшийся, лежал на операционном столе с проникающим ранением в область печени. Анатолий смог его прооперировать как-то, воспользовавшись светом снаружи, который исходил от огненного моря. Сейчас прооперированный лежал на операционном столе в объятьях морфина.
- Что произошло? – спросил очнувшийся спасатель, сидя на полу у стены.
- Вы очнулись! – Анатолий даже не скрывал радости, которую сейчас испытывал.
- Болит как… - Спасатель положил свою руку на перебинтованный лоб.
- Скоро пройдёт! Но вашему товарищу повезло меньше… - Спонтанно Анатолий задал вопрос: - Как вы оказались в лесу?
За окном послышались свисты пропеллеров – сотни вертолётов спасателей кружили над затопленной бухтой.
- Наш вертолёт упал в горах, когда эта хрень в море появилась… - скрипя, сказал спасатель, но Анатолий его остановил:
- Ладно, всё, тихо. Вам сейчас лучше сильно не напрягаться, голова-то у вас сильно болит. Я Толя, а вас как зовут?
- Юра, - коротко ответил спасатель и уснул. Просто уснул – организм даже такого человека хотел отдохнуть.