Луцио молодостью своей один из первых почувствовал весну.
Неделю назад, ночью возвращаясь домой из пьяного бара он остановился на минуту, оглянулся, вытянул руки в стороны и нащупал это тайное приближение весны. Сыпал последний несмелый снег, мелкий и мстительный. Лу, как звали его друзья, закрыл глаза и увидел солнце, невозможно горячее и яркое. Жар чудесного неосязаемого пламени охватил тело, стройная геометрия мыслей-снежинок растворилась в этом огне, дав сердцу свободу действия, душе – незримое спокойствие ожидания.
Тогда он не понял, что может значить это видение - знак скорой, как всегда непредсказуемой и долгожданной весны. А сегодня уже хотелось нестись в бесконечность, по пути обнимая знакомых и улыбаясь обычным прохожим. Мировая революция счастья накрыла его город, славя радость и безмерное удовольствие от причастия к ней. Теплый, весенний ветер прорывается к телу, буравит кудри волос, мощным феном сушит и греет остывшее за зиму тело. Нашатырем в нос – пахнет весенней беззаботностью и радостным бездельничеством. Солнце прячет бока за невесомые почти, совсем легкие облака, выборочно, словно играясь, сушит мокрый асфальт. Мелкие городские айсберги – пятна серого снега на мертвых пока клумбах, грязные куски льда беспомощно и безнадежно ждут смерти. Обрюзгшие за зиму улицы мощной, здоровой походкой в такт с пешеходами маршем сбивают жиры, приводят себя в порядок. Весна бодро и деловито берет власть в свои руки.
Сегодня день рождения новой жизни. Только сегодня хотелось все начинать.
Лу проснулся ровно в тот момент, когда многие уже на работе, а такие бездельники, как он еще спят. Нежданно нежное утреннее солнце разбудило его, добравшись до окна, теплым светом дало знать, что пора…
Смело и четко вышагивая, вымеряя дорогу, ветром ведомый, идет он, не зная куда, точно зная дорогу. Вверх по улице крупной центральной и чистой, направо – два квартала, маленький, жалко засаженный деревьями сквер. Чистая лавочка. Сел солнцу навстречу. Тепло. Спокойно и приятно.
“Невозможно так, что бы день этот пролетел мимо, не оставил на память чудесного почти знакомства или невероятно приятного события”, - думалось Лу. Он окинул взглядом сквер, все его немногие лавочки, установленные на узких дорожках, детскую площадку, установленную неподалеку. Ничего, совершенно ничего интересного, потому что никого кроме самого Луцио в сквере нет.
Молодой человек закрыл глаза, раскинул руки в стороны – положил их на спинку лавки, сложил ноги крестом и откинул назад голову. Лучи солнца падали прямо на его лицо. Минута, две, три, четыре минуты... О чем он сейчас мечтал, что вспоминал, какие фантазии приходили ему на ум – знал только он сам. И если даже знал, то никак не смог бы сформулировать. Ведь как иногда приятно не мешать мыслям, обманув разум, самолично управлять мечтами и воспоминаниями, почти как во сне. И любая попытка осознованного руководства, любое, даже самое осторожное вмешательство, порой случайное, разрушает всю совершенно нелогичную и абсолютно неуправляемую цепочку образов и линейку неожиданно всплывших прошедших, а может быть будущих событий..
Еще совсем немного и Лу заснул бы.
Если бы не наглая, самая смелая и потому ранняя муха не села ему на нос. «Да уж, именно тебя мне не хватало!» - подумал парень и смахнул ее. Все пошло прахом. И почти сон, и, наверное, полное блаженство.
- Матвей? – спросил неожиданно появившийся перед Луцио мужчина лет сорока, протягивая букет красных тюльпанов.
- Нет, не Матвей… - смущенно, даже наверняка покраснев, ответил Лу.
- Точно не Матвей? – еще раз спросил незнакомец, как будто из вежливости или по причине глубокого уважения к нему Луцио обязан признаться, что он на какое-то время не прочь стать Матвеем. При этом лицо мужчины приобрело выражение требовательное и немного раздраженное.
Лу глупо улыбнулся, посмотрел собеседнику прямо в глаза и рассмеялся, почти незаметно, совсем негромко – одними губами и диафрагмой.
Ответа можно было не ждать. Мужчина растерял свой грозный вид, покраснел страшно, и не извинившись, побрел дальше по скверу, рассеянно хлопая по карманам в поисках сигарет, дошел до самой дальней от Луцио лавочки сел и закурил.
«Да, интересное могло получиться свидание,- улыбаясь, сказал себе Лу,- поучительной. Жаль, что не девушка - молодая, без цветов, и совершенно свободная на ближайшие сутки».
Луцио закрыл глаза. Недолго мучили его дремотные видения – он скоропалительно уснул. Набрались бы сотни зрителей, которые с огромным удовольствием и неуемной фантазией наблюдали бы за этим сном: расслабленная влажная вытянутая нижняя губа, как бы распухшая свободная от власти мышцы отвалилась освободилась от своей вечной соратницы - губы верхней, еле слышное сопение и, главное, абсолютное умиротворение, единение с воздухом вокруг и внутри, лавочкой, снами, самим собой.
Тысячи случайных прохожих не пропустили бы этого скромного представления, если бы могли на него попасть, но никого, ни единого человека мимо не проходило.