Ей часто снится один и тот же сон.
Она – молоденькая двадцатилетняя девчонка – собирается на свидание. Тонкие капроновые чулки скользят по стройным ножкам, липнет к телу требующая антистатика стильная ультракороткая юбка, шикарная грудь, созревшая до четвертого номера, так и стремится выпрыгнуть из объятий белоснежного декольте блузки.
Невероятно длинные ресницы… Спасибо хорошей наследственности и туши «Max Factor». Кожа – сочный персик (натур. продукт – плюс ежедневный уход с пятнадцати лет). Блеск с эффектом влажных губ….
Внешность – это ее все.
- Мисс Невозможно-Не-Хотеть, - называли ее мальчишки еще в школе.
Аня сама нередко возбуждалась, рассматривая себя в зеркало. Ей повезло - ее задачей было только следить за сохранением и приумножать дары природы.
Так вот – сон…
Наманикюренной рукой - аккуратный подхват сумки. Резинку, придерживающую пышные волосы, - долой. На ноги – красные плетеные босоножки на шпильке.
Она тянется к двери, когда слышит голос отца из комнаты….
… Эту проклятую просьбу она уже несколько лет прокручивает в голове….
- Аня! Детка! Погуляй с Клаусом, пожалуйста.
Она замирает на пороге.
- Пап, но я уже опаздываю!
- Я тебя прошу. Что-то неважно себя чувствую, а он с утра на улице не был…
Она смотрит в умоляющие глаза лохматого ньюфаундленда, который, словно чуя, что разговор идет о нем, тут же подходит к девушке.
И она сдается «без боя». Она же обожает Клауса - пса, заведенного именно по ее просьбе.
Ах… нет, нет! Во сне – все не так!
- Пап, честное слово – ни минуты нет. Сейчас маму наберу, она же минут через десять уже вернется с работы и погуляет с ним. Хорошо?
- Если мама согласится, то хорошо, - отвечает отец из спальни.
Аня хватает домашний телефон и набирает номер.
- Женская консультация, - говорит мать. Она работает там регистратором.
- Ма, это я. Слушай, ты скоро уже?
- Собираюсь, а что такое?
- Я опаздываю, а Клаус у нас негулянный. Выведешь?
- Хорошо, Анют, беги. Ты к Мишке?
- Да, мамуль, а к кому же еще?
Она слышит, как мама улыбается в трубку. Мишка – самый простецкий из всех Аниных ухажеров – просто очаровал, как предполагал уже, будущую тещу.
Любила она таких – «мальчиков из двора» - средне-специально-образованных и рукастых.
Таким и Анин отец был. Из породы «академиков не держим».
А дальше во сне – встреча с Мишей. Он целует ее пухлые губы вишневого вкуса, незаметно для окружающих сжимает мягкие полушария ягодиц натруженными ручищами. И она чувствует себя одновременно – и желанной женщиной, и маленькой девочкой – защищенной от всех бед.
- Едем ко мне, - шепчет он ей в ухо. – Я заглажу тебя до смерти….
Она пугается и заводится одновременно – как всегда, рядом с ним.
- Смотри в глаза, - приказывает Мишка.
Она не может ослушаться – и смотрит сквозь его зрачки.
А там – внезапная ледяная, сковывающая чернота… Не отвернуться, не уйти, никуда не спрятаться…
Она кричит:
- Отпусти! Пожалуйста! Я убегу!
Но знает, что убежать не может. Почему?
Так переплетаются ее сны и реальность. На этом моменте она всегда просыпается. Ей еще ни разу не удалось скрыться от адского жжения глаз Мишки.
Зато – она его помнит. Хотя в архиве не осталось ни одной фотографии жениха.
Не успели запечатлеть….
Реальность.
….- Аня! Детка! Погуляй с Клаусом, пожалуйста.
Она замирает на пороге.
- Пап, но я уже опаздываю!
- Я тебя прошу. Что-то неважно себя чувствую, а он с утра на улице не был…
Просящий взгляд пса – она, обреченно вздыхая, берет поводок и связку ключей. Застегивает ошейник на Клаусе.
«Может, переодеть пока обувь?» - забредает в голову мысль. Аня скашивает взгляд на цепочку часов. Нет, Мишка не любит таких крупных задержек.
Полторы минуты - на три лестничных пролета. Пес натягивает поводок, рвясь скорее покинуть подъезд. Она совершает самую ужасную ошибку в своей жизни. Не думая. Механически.
Она наматывает поводок на левую руку. На ее запястье металлической прохладой ложатся семь или восемь полных колец длиннющей цепи.
- Анечка, доченька, ну я же сколько раз тебе говорила, что нельзя так делать, - рыдая у ее больничной койки, будет потом убиваться мать.
Три секунды солнечного света, июньского тепла, улыбок греющихся у дома бабулек… Всего три секунды. До того момента, когда Клаус увидел выведенного на прогулку пуделя. Прямо напротив – через дорогу.
Клаус был двухмесячным щенком, когда парочка агрессивных пуделей на прогулке весьма неласково с ним «пообщались». А собаки, как оказалось, тоже бывают злопамятны. Пес всегда после негативно реагировал на всех маленьких собак. Пуделей же просто ненавидел. Даже не выполнял команды.
Мощный рывок.
Вспышка боли.
Доктора потом скажут, что вывих плечевого сустава случился еще до падения.
Но – если бы чертов поводок не был намотан на руку – этим бы все и ограничилось.
В следующие несколько быстрых мгновений рвутся чулки, сдирается кожа с коленей и голеней от соприкосновения с запыленным асфальтом.
Она слышит крики пожилых соседок за спиной.
Но – медленно текут те десять секунд – от понимания, что звенья цепи зашли друг на друга и просто так поводок не снять, до проезжей части..
- Клаус! Стоять! Клаус!...
Визг тормозов.
Удар в бок.
Ее переворачивает в воздухе.
Боль бьет ярким светом в глаза, заливает роговицы.
Небо алеет. Многоугольные звезды вспыхивают и тут же гаснут, словно факелы, брошенные в воду.
И – вот она. Та самая, страшная бездна Мишкиных глаз.
Она видела ли ее наяву?
Ведь мать сказала, что тогда Аня еще не очнулась.
- Парализована? – разве это не его голос она слышит над собой?
- Только ноги… - кто это плачет? Мама?
О ком они говорят, интересно? И почему совершенно нет охоты вступать в разговор?
После – много позже – ей будет казаться, что пугающий взгляд будущего экс-жениха она увидела именно тогда – через накрепко закрытые бессознанием веки.
- Передавайте привет, когда очнется…
- Миша, куда же ты? Есть же шанс, что она встанет…
- ..И удачи ей тоже пожелайте!...
Сейчас она ходит. С трудом, но у нее получается. На костылях.
У нее еще три операции впереди.
- Танцевать, наверно, уже не придется, - честно признается ведущий хирург города.
А она надеется.
Потому что танцы ей тоже снятся.
Только эти сны – слишком редкие гости.
Она любит мать, мороженое и сильную метель. В снежные дни ее искалеченные ноги перестают ныть.
Солнце давным-давно – враг. Как и Мишкины глаза. Оно для Ани – темное.
А ночь – наоборот друг. Потому что скрывает шрамы.
И танцевать когда-нибудь она будет непременно ночью. Когда закончатся боль и страшные сны.