В мире вечного сна не светит даже луна...

И вновь закатилось небесное светило за небосвод, утонув в глубоких водах океана, чтобы на этот раз не подняться вновь. Мир потерял окрас из-за того что мы воспринимали ласковые лучи как должное и ругали его когда оно ночами уходило на отдых. Мы были слепы, желая поменять этот мир воздействием на других, когда следовало начинать с себя. И вот шипят кровавые слёзы, мертвецов погибших во всемирной войне всех против всех, падая на раскалённые лунки снарядо, в полях выжженой до тла земли. Солнечное тепло, силу жизни , использовали для порождения адского пламени те, кто ошибочно полагал что сможет его контролировать, но всеобщая ненависть неимоверно расширяла его , превращая в стихийное бедствие и головы милионов взорвались от злобы кроваво-костными ошмётками. Светило же прогорело и потускнело, в то время как последняя искра надежды потухала упав на вечный ледник... И наступила ночь. Спят усталые игрушки, умершие при пытках в подвалах спецслужб. Даже сказка легла спать, приняв смертельную дозу, чтобы никому не сниться более и самой не проснуться. Темнота-та-та-та полила с неба кислотным дождичком, от которого выпадают волосы и разъедаеться краска. Убаюкивающие ритмы ночного дождя слились в одну непрекращающуюся колыбельную для вселенной... Закатно-красное небо очень давно потускнело, чтобы потом стать воплощение абсолютной чёрной космической пустоты. Итенная бездна всегда была там наверху... Сонные улицы, фонари на которых перегорели сотни лет назад. Однотипные дома нависают зловещими силуэтами Ни единое окно не горит. Ночью наступившей навсегда впали в кому все и их жизни искуствено поддерживаються специальными машинами. Каждое здание - не более чем усыпальница, галлерия коматозного сна тел, души которых довно поглотила бездна, в глазах которых растворились зрачки, атрофированные лёгкие способны вдыхать кислород лишь благодаря воздействию дыхательных аппаратов качающих воздух, а мозги давно удаленны и храняться в контейнерах подземного бункера глубоко под землёй. Те немногие, которые поначалу избегали этой участи - впоследствии приняли её добровольно из-за отсутсвия воли к жизни... Театр абсурда работает 24\7 . Тело с ампутированной головой , проколотое во многих местах (чтобы вдеть множество ниток превращающих его в марионетку) выплясывает под симфонию ужаса непереставая, так что со сцены, возведённой из обломков зданий всех городов, летят искры. Зрители, мёртвые тела прибитые к сиденьям гвоздями, сидяь в сотнях рядов, расположенных вокруг сцены. На месте ампутированной головы у того тела ввинчина горящая лампочка. Из динамиков вырываються раскаты искуственного хохота, столь громкие что убили бы любого живого, если бы там таковой оказался. Пляска будет длиться всю ночь, а ночь будет длиться всегда... Покрытые пылью руины мировоздания лежат во тьма. Время от времени их орошает тихий дождь. Любая сцена бытья лишилась красок (они вытекли) и стала чёрнобелой. Странные вереницы картинок, утратившие всякое значение, навязчивые и бредовые, кружат словно мухи над пустыми глазами разлагающегося трупа. Бред безконечного кошмара, которые заканчиаеться потной подушкой лишь для того чтобы сразу же возобновиться. Вечный сон не отпускает. Все на земле либо в коме, либо уже умерли. Конец света пришёл совсем незаметно, маскируясь под сумерки, пока не стало слишком поздно. На кухне стынет невыитое кофе, впустую работающий телевизор показывает помехи белого шума и шипит, в телефонной трубке гудки никогда не прекратяться, потому что никто не ответит. Пустая комната наполняеться спутаннами образами. Мёртвые вернулись, чтобы посмотреть на спящих родных. Молча нависают почти не различимыми, прозрачными силуэтами изниоткуда уже много лет и смотрят сквозь темноту так словно вот-вот что-то скажут, но всё продолжают молчать...  По окну бъют капли. Вода ударяеться по стеклу. С шумом окно становиться мокрым. Атмосфера порождает осадки, которые при подении издают негромкие шумы, схожие с колыбельной. Звёзды всё более тускнеют. Телефон по-прежнему рождает лишь длинные гудки. Чернота на улицах всё сильнее густеет и рано или поздно продавив все окна и двери, втечёт внутрь, разтворяя остатки смысла. А пока же есть тихий полумрак, в свете экрана наполненного белым шумом. Шипит. Протекает крыша. На чердаке капает в тазик вода. Темно. В пустом помещении стоит одинокий стул. Неподалёку от него, покачиваясь висит петля...