"Боги не засчитывают в счёт жизни время, проведённое на рыбалке".
<<>>
Расскажу вам сестры и братцы о буднях рыбацких, и о весёлом.
Поселился у нас… да одноклассник и товарищ был у нас по детству.
И ведь тоже инвалид. Да многих тогда зацепило, и ходил на костылях... да размашисто ходил, да и не падал. Что значит был? Он и сейчас где-то есть, и пыль трикотажную есть.
На Николай отзывался.
Когда мы выросли и всё-таки "вылечились", а всё-таки последствия остались, то и оказалось, что жили мы в городе, а он оказалось - в районе.
А если в километрах и точно, то 30 вёрст от черты.
Учились же после с ним в училище. Только я на радио-теле отделении, а он - по телу- отделению ваял, сиречь, на портного он учился.
Я же ведь тоже им чуть не стал. Перепутали в списке, однако, фамилию мою и на разводе кто-то меня развёл, да 1 Сентября и прокричал:
– Серёжа!
– Я!
– Швейное отделение!
И пошил я в цех швейный. И усердно до обеда учился - иголку разглядывал.
Да в том швейном было одно неудобство, все машинки на ножном ходу были, и я ничуть не расстроившись, всё изобретал и приспосабливался, чтобы без помощи ног и рук что-нибудь пришить и припаять к спинке стула, или пристроить к педали той машинки. Вот только как шить научусь.
Сильно переживал и нет, ибо, если до обеда не придумаю устройство какое, то после директору скажу:
– Товарищ директор, вы меня с кем-то перепутали. Я же так мечтал на радиотелевизионном поприще поучиться. А оказался где?
Но где-то, перед обедом, всё же выловили меня на втором этаже и на полном серьёзе спросили:
– А ты чего здесь? Тебя же ищут...
– Да здесь я на всякий случай...
Оказалось, что фамилия моя была в двух списках, и рявкнули меня из списка по швейному отделению.А уж потом и не слышал. Уже не было меня.
Я и пошил за мастером. Мне она очень понравилась.
Как всегда и часто исказили фамилию и перепутали, и ничего не поделаешь.
И поделом мне, так как Николаю я бы и в заплатки не годился в этом искусстве.
Он Мастером стал от создателя всех Портных наук.
Он же в училище кроил, шил, и даже, самой главной портнихе, что его обучала.
Это факт, и теперь он где-то шьёт и вяжет.
Ну, так вот. Отучились по 2 года. Я - два года, а Николай - по три года и разбежались в новый этап жизни искать работу.
Я себе на заводе электронной техники нашёл, а Николай... у себя дома не нашёл.
В его районе его искусство никому не нужно было, и мы снова встретились...
– А где?
Да на Фотоне!
А на Фотоне этом, работает двадцатитысячный коллектив, а мы навстречу идём, и сразу заметили, что мы с ним знакомы, вот уже чёрт знает сколько лет, а нам-то, всего под 20.
– Николай, а ты чего это сюда забрёл? Здесь же вроде не вяжут.
– Дну их, шаровары там шить, да тюбетейки... Немного поработаю здесь, и посмотрю.
А к тому времени я уже волком на Фотоне был. Поначалу не хотели брать, а взяли.
Все желающие за 2 часа устраивались, а я 2 недели анализы сдавал.
Я этим медикам в их медсанчасти прямо в глаза сказал:
- Это что, учиться на 380 вольт можно, а на работу нельзя? Где закон?
И ведь сразу нашли где всем можно.
И я Николаю сказал и рассказал:
– У тебя что, мамы нет? А у мамы подруг... А у тех... А у этих...
А в медсанчасти скажи, что ты ток и в глаза не видел. Да и вряд ли его кто увидит, но материал и модное платье пощупать можно, особенно, если его нет в магазине.
– Кольк, ты понял?
И вскоре он марширует по заводу и улыбается мне навстречу.
– Серёга, вот приняли и взяли.
Вот только не знаю в какой он цех попал. Да всё к тем же, к девчонкам.
Женщин на заводе мелькало до 85% от всего населения завода.
Фотон-Фотоново - город невест.
Жил Николя в общаге от завода от закакта и до рассвкта, а на выходные ездил домой. А как соберётся домой, так и нас с визитом ждёт-с.
А меня с Владимиром и приглашать не надо. Тоже хотим скакать в джинсе на голу попу, и в таких носках ниже колен, каких в мире не было и не будет и под шумок мотоколясок, с другом Володькой к нему пару раз в месяц и ездили с материалом на рыбалку.
У Николая мотоколяска без крыши была, как в фильме "Операция "Ы".
У отца его был "Москвич" - как у Николая Муравьёва в "Москва слезам не верит", это который Гошу Батолова нашёл, а тот его спросил о нестабильности в мире, а тот ответил что дождь идёт, а у нас с Володькой сухо, да по новому образцу тачки-мотоклячки, да с крышей.
И как-то, купив по аршину отличнейшего по ГОСТу материала и не зная что с ним делать, и куда его девать, всё-таки решили поехать к Николаю на рыбалку.
От него же, неподалеку прекрасные и глубокие озёра имелись, а если мимо дома проскочишь, да про поворот к его фазенде забудешь, то попадёшь прямо в воды Сырдарьи или с моста, в ту же самую Сырдарью.
Ох, и снится же мне иногда эта Сыр-Дарьюшка.
Поворот бы не проскочить и не проскакивали и приехали к нему.
А я в дорогу взял соседа своего Кириллку-курилку, а Вовка никого. Одиноко в своей мчится.
Причалили к Николаю, а Николаю уже некогда... Работа повалила.
Мама его как-то случайно соседке сказала, а у той тоже дочка с внучкой, и Жучка есть.
И всем клиентам в округе платья шьёт, а к понедельнику в город.
– За неделю справлюсь, - и обмерит нас по швам, и бросает наши обои в кучу и за стол мы сели.
Сидим, вздыхаем, думаем.
– Вова, вот что теперь делать? Куда нам ехать? Ведь озёра же кругом, а Николаю некогда...
– Вован, ты только посмотри, вот некогда Николаю.
А мы ведь к нему специально приехали. Сукно привезли. Думали, немного порыбачим.
А Николай чего-то там строчит, и молвит.
– А у меня есть дядя родный. И у него на одном озере ответственный пост. Егерем промышляет. И надо бы ему дать отдохнуть. Он же так сильно устал, и что сюртук и жакетка его рыбой провоняли. Скоро жена его из дома выселит. И где уже только рыбья чешуя не сидит.
Вот только что на лысине нет. Пока до дома доедет, ветром сдувает и мозаикой в бороде умащивается.
– Не хотите ли его сменить на время? Поработать егерями?
– Как это не хотим? Да мы... Да мы всю жизнь только об этом и мечтаем. На браконьеров страху навести.
Ну, раз так. Поехали.
Сели на "коней" и помчались цепью в ряд. Николай впереди пердит, а мы следом, за ним поддуваем.
Подъехали к озеру. И только успели дяде руку пожать, как он тут же нам вахту сдал.
За три минуты свой дом показал, который находился недалеко от берега. Оставил вёсла, и уключины в лодке.
А на прощание оставил главный документ, значок шерифа, и пообещал к завтрашнему вечеру к нам заглянуть и привезти огурцов к салату.
А Николаю уже совсем некогда, и он за дядей в арьергарде попылил, и только сказал, что к салату помидоры захватит. Только вот рыбки наловите.
Наконец-то мы дождались, когда они исчезнут, это чтобы озеро обследовать.
Только они с глаз долой, как бросились мы грудью на вёсла, проверить закоулки, чтобы не заблудиться ночью.
Смеркаться начало - ночью винной запахло.
Сидим культурно на берегу, у воды, да за столом. Семечки закусываем.
И только заговорили о коктейлях «Огненный шар» и «Бим-Бом», как стали замечать, что через озеро мелькают бенгальские сигары, да сквозь кусты костры заполыхали.
– Распоясались... ты только глянь?
– Что делать будем? Мы власть или кто? – вот так мы рассердились.
С Вовой решили. Мы - Власть.
– Кирилл, тащи нас в лодку. Поплывём с браконьерами разбираться, а то же пожар может случиться. Глядишь, к утру озеро и сгорит. Перед дядей Гришей неудобно будет.
А Кирилл чего-то испугался, и говорит. – Убьют вас, незаконно на фик, и я на берегу один останусь.
– Неси, и не перечь, а то вот в другой раз не возьмём тебя на рыбалку. Вот тогда ты точно будешь сидеть один дома.
Засунули свои тела мы в лодку, и штраф и мзду поплыли собирать.
В темпе догребли до одного острова, а там мужики в костёр подбрасывают дрова и хворост. А мы поначалу подумали, что это они специально нам причал освещают, чтобы нам было светлее и удобно на берег выходить.
Пришвартовались у берега. И только корзину для зубов открыли, как повелительно нас спрашивают:
– Вы кто такие? Что вам здесь надо? Вы же нам всю рыбу распугали…
– А мы... есть... - ЕгерЬ...
– Мы таких егерей не знаем. Плывите отсель, пока добры и здоровы.
Я Вовке перевёл, что они сказали. Кажется, они нам угрожают, и что это они не ласково сказали. Они сказали, что они нас по носу и по уху.
Со дна лодки на двоих достаём четырёхстволку. По два на брата, а Кириллу: – Товсь, подмогни-ка нам скоренько оказаться на берегу.
А браконьеры подумали, что это мы винтовки свои достали, и пошли в отступление.
А мы только на берег вышли.
– Эй, стой! - Да остановись ты... Стрелять не будем. Патронов нет. А сами слёз не можем сдержать, потому-что ржать ещё рано.
Мужики через плечо обернулись, и разглядели, что на фоне костра наши ружья в землю смотрят. Подошли...
– Чего бежите? Кто огонь поддерживать будет?
Наконец, они лодку узнали, но... не узнали нас.
– А где... дядя... Гриша?
Я вот сразу понял, что квитанцию мы сегодня не выпишем и штраф мы с них не возьмём.
Тогда я костылём показываю на Кирилла и говорю. – Это наш товарищ, и он безоружен, но как-то он неудачно в озеро уронил всю нашу соль и теперь нам нечем посолить картошку в мундире, если, конечно, вдруг посадим, а там и выкопаем, и тоже где, а уж потом и сварим.
Да какой вам картошка соль? Зачем вам это нужно? Вот вам хлеб-соль... И достают хлеб-соль, и что подарил им царь озёр и водоёмов...
И достали... И доставили нас на обратный берег, где трудно дотащили нас до рогожки, и на сон грядущий за меня сигарету прикурили.
План по штрафам мы вчера так и не выполнили. А нас никто и не обязывал…
Ничего, ещё день впереди.
Сидим уже утром, за тем же столом, получаем ультрафиолет, и чай дуем.
Жратвы ноль, и я им по этому поводу и доказываю, что натощак пиво пить совсем не вредно.
Картошка и лук есть, да кто же её с утра варить-то будет?
Мечтаем о тройной ушице и водке не крепкой. Да хотя бы пива натощак, да по три корочки хлеба.
Слышим, доносится женский голос, из-за угла живой изгороди, командно-ворчливо звенит, но ор звучит не из нашего дома.
– Да скоро же ты там соберёшься и мы всё-таки поедем?
Мы сидим за квадратным столом. Я с Володей спиной к изгороди, а справа от меня Кирилл. .
Я оглянулся, а никого нет, и квартиры не видно, откуда контральто кричит:
– Да скоро ты там соберёшься. Господи.
Если спиной к озеру стоять, то дом наш стоит напротив, а по левую сторону густая живая изгородь стеной, и тщедушный мостик.
Но мы эти прелести вчера не видели. Да мы про них даже и не знали.
Да и какие соседи? Не знаем как в дом попали.
– Это кто же такие? – Кирилк, сходил бы, глянул. И если рыбу ловят, то приведи их сюда, а мы выпишем штраф.
– Да иди ты сам…
- Да я бы пошёл, да мостик боюсь не выдержит. Мне же мост понтонный нужен, да с перламутровыми перилами.
– Да чё вы тут... Даже посидеть не дадут.
Вдруг, слышим, кто-то завёл автомобиль, выхлопом навоняли, и укатили.
А пацану уже не надо повторять, как только услышал, что они уехали, так сразу и собрался и пошёл к ним в гости. Вернулся с большой кастрюлей, и как крышку открыл, а там, курица плавает, да ещё и варёная, а на донышке, чуть бульон лежит.
Тогда я почему-то не подумал, куда это наш бульон делся? А вот сейчас осенило...
Считаю, что наш бульон они скормили своей собаке, и совсем не злой.
Взяли, хлеб намочили, на собачка – кушай, а себе курицу оставили.
– Это, Кирь, кто тебе такой подарок сделал?
– Да вот там дом стоит, на наш похожий, а рядышком, также стол стоит, а на нём вроде ням-ням.
Я как внутрь глянул, а там эта птица...
– Кирилл, отнеси обратно, и больше так не делай.
- Курицу надо дома варить и везти с собой, а не у соседей занимать.
- Хочешь жрать, бери картошку и вари. Мы тебе не помощники.
А он возмущаться начал. С вами тут, рыбаками, с голоду сдохнешь и по миру пойдёшь.
Сидит, насупленный в ушах, и обиженный на весь свет.
Чтобы не смотреть на его страдания, пошевелили мы к машине, посмотреть на днище.
Может, случайно что закатилось под сиденье.
Закатилась и спряталась бутылка горячего лимонада "Буратино", а на полу семечек насыпано.
– Кирилл, поклюй немного. А мы поплывём лимонад остужать. У берега вода тёплая, так мы на серёдочку – в надежде, что удастся перекусить как вчера.
Отказался плыть с нами наш маленький товарищ. Тогда упали мы в лодку, а я навалился на вёсла.
Привязали морским узлом вместо якоря Буратино, и поплыли.
Встали ближе к противоположному берегу и скинули якорь.
Пока шлёпали по воде, сказал Володьке смотреть по кустам и камышам, да искать приметы удочек и закидушек.
Простояли на якоре до зенита, будто бензин кончился. И за это время ни одного всплеска огня и воды. Ни один куст не шелохнулся.
Надоело нам стоять и стал я грести вдоль озера.
Если налево смотреть, то наш дом стоит, а справа, в метрах, густые камыши и высокие деревья.
Плыву по намеченному плану, зигзагами, будто сносит лодку течением к камышам.
Я туда, и обратно - развернусь, и повторю маневр. Развернусь, и обратно гребу.
В очередной раз собрался повернуться к другой цифре, но тяжело мне стало плыть.
Лодка же стала, как компьютер, обожравшись вирусов... невесело мне стало грести.
Остановился, и вспомнил гусей, как они хохочут. Получилось, на реке гогочут гуси.
– Вовк, что же ты не сказал. Трал же под нами...
А Вовка на корме сидит, смотрит на меня и не поймет ничего. Он подумал обо мне плохо. Будто бы меня солнечным ударом коснуло.
Я вытравливаю верёвку, и тот сразу понял. Крючков и лесок нашим тралом зацепило – всему японскому флоту хватит, осень рыбалить.
Я стыдливо посмотрел на камыши, а Володька дико на меня, и хрипло:
– Бежим, а то вот точно нам конец...
Тащу я быстро якорь и вырезаю ножом все крючки и лески и дал им опуститься на дно, намотавшиеся на якорь – временно названный буратино – и торпедой к себе на базу. Убегаем, а сами поглядываем на камыши.
Снова затормозил, и снова мне хочется петь, на реке гогочут гуси.
Вовка смотрит, и снова не врубается.
– Серый, ты чё? Тот самый удар догнал?
Я молча показываю на борт нашей лохани.
– Да ты глянь, что на нашем корабле нарисовано. Да не мы их, а они за милю должны нас обходить. – А значок шерифа надо поискать в дому.
– Ладно. Едем домой. Завтракать нам уже не предложат...
Зато, в гавань пришли с загаром и под впечатлением.
На берег вышли адмиралами и сели за стол, чтобы поговорить о нашем небольшом промахе.А тут из дома вышел наш матрос, и говорит, жрать подано.
– Что, лук сварил?
– Да нет. У нас же курица есть. Я её в дом занёс, чтобы мухи не касались.
Пошумели мы между собой, сильно. И даже обозвали Кирилку бандитом.
Но после, все пришли к единодушному мнению, что вот негоже в общественном месте оставлять суппродукты, тем более, ни в каком виде.
Ждали в этот вечер гостей, дядю Гришу с Николя. Так никто и не приехал.
Видать, с дяди Гриши ещё не вся чешуя слезла.
К вечеру сварили лук с картошкой, и в дом отдохнуть, чтобы жирок хоть какой-никакой завязался.
Уже стемнело. Слышим шорох соседской машины за живой изгородью, и свет фар и, снова тишина, и – громкое ворчание, переходящее в цирк.
На этот раз послушали мужской.
Куда приехал цирк. А куда уехал цирк – мы уже утром прослушали.
– Говорил же я тебе курицу в дом занести, а ты... а ты… всё торопила меня.
– А ты, сволочь…
А тут и собачке досталось. Включил мужик ей песню, на поле танки грохотали.
В конце концов, ротозеи постановили, что утащила курицу собака – сволочь, или же коты - негодяи.
После таких переживаний, мы решили, что больше в егеря мы не пойдём.
А останемся мы просто - рыбаками.
Сергей Кинжалов.
© 21.06.2009