Критические заметки на книгу Е. Н. Пушкова “КАЛЬВИНИЗМ В СВЕТЕ СЛОВА БОЖЬЕГО”. Издательство “Христианин”, СЦ ЕХБ, 1992.
I
Брошюра Е. Пушкова написана, по-видимому, с благой целью: предупредить “восприимчивые сердца нашего народа” о грядущей опасности. Еще в 1992 году, когда большинство россиян судило о трудах Жана Кальвина лишь понаслышке, определенные баптистские круги в России увидели в нарастающем интересе христиан к кальвинизму проблему и забили тревогу. Самое деликатное здесь то, что эти круги судили о нем по слухам и искаженным сведениям, почерпнутым из советских календарей да атеистических сборников. Вот и автор брошюры Е. Пушков, подобно многим другим, так же знает кальвинизм понаслышке, бесхитростно сообщая, что ему этот кальвинизм растолковали духовно-зрелые братья, “которые, имея достаточные знания в западной теологии, помогли написать ему данную брошюру” (с.7). Итак, знания братьев показались автору достаточными, чтобы взять на себя сей труд...
Нападая на кальвинизм, автор время от времени делает нечто вроде патриотических заявлений, трогательно обращаясь от имени российских верующих к западным профессорам богословия. Дескать, не надо нам ваших умозрительных учений, и более того не надо нам вашего образа жизни. Автор болезненно ощущает наличие у этих профессоров, явившихся учить наших доверчивых студентов, злую волю, – а иначе и быть не может, коль скоро они хотят насадить упомянутое зловещее учение. Видите ли, в чем дело, объясняет нам Е. Пушков, в баптистских кругах давно со всем определились, – с принципами, понятиями. Все давно знакомо, мило, с закрытыми глазами найдешь, а тут заваливают новыми идеями и требованиями, и говорят, что прежнее никуда не годится... Неудивительно, что преподаватели богословия для Е. Пушкова – люди сомнительные, непонятные. Они, очаровательно улыбаясь, выслушивают возражения, но почему-то все равно стоят на своем кальвинизме. Вот где загадка для Е. Пушкова: как это? отчего это многие западные верующие принимают кальвинизм, любят его и распространяют? А иные при этом еще и "очаровательно улыбаются".
Заранее скажем, что мы не станем спорить с господином Пушковым о теологии кальвинизма. Спор возможен лишь с тем, кто знает предмет, а не борется с химерами собственного воображения, пользуясь адаптированными сведениями из третьих рук. Да в этом и нет нужды, поскольку сегодня в приличном переводе на русский язык вышли некоторые труды Кальвина, прежде всего его “Наставления в христианской вере”. Так же издана литература, доступно и объективно освещающая вопросы кальвинизма, и каждый желающий может сам ознакомиться с предметом самостоятельно, без посредников. Многие возражения Е. Пушкова снимутся, когда автор брошюры ознакомится с этими трудами. Нам же гораздо интереснее отметить некоторые мировоззренческие позиции автора, поскольку они отражают позиции еще достаточно распространенные среди верующих россиян, и прежде всего в отношении к государству.
II
Кальвина и его деятельность автор рисует недрогнувшей рукой как малоприятную. Вот Кальвин, по Пушкову, изучает теологию, но потом разочаровывается в ней и переходит к изучению юриспруденции в городе Ормане. Вообще-то, скажем мы, Кальвин перешел к занятиям юриспруденцией не потому, что разочаровался в теологии или засомневался в своем призвании к ней, но потому, что так повелел ему отец, и учился Кальвин юриспруденции не в мифическом Ормане, а во французском Орлеане. Вот Кальвин “примкнул” к реформатскому движению [конечно, “примкнул”. Представьте теперь, что о вас произнесут: он примкнул к баптистам. Е.К.]. Затем – согласно брошюре – Кальвин становится диктатором в Женеве. Е. Пушков пишет: “В 1555 г. всякое сопротивление было подавлено, и до самой смерти Кальвин был единоличным диктатором в Женеве” (с.15). То, что этому диктатору городской совет еще четыре года – до 1559 г. – не предоставит женевского гражданства, этого автор, по всей видимости, не знает.
Итак, Кальвин в Женеве. Делает там, что хочет, да еще разрабатывает свое зловещее учение, которое наш автор от души громит, но одновременно как бы и недоумевает, отчего же это оно распространяется по всему миру. Непривлекательный и неблагородный Кальвин, как пишет о нем Е. Пушков, и учение-то – так себе, умозрительное, лишь две-три цитатки из Писания его подпирают, а вот подишь-ты! Смотрите, что происходит: “Постепенно учение Кальвина стало проникать и в другие страны” (с.15). “В 1622 г. кальвинизм стал государственной религией в Нидерландах, потом проник в Англию [разумеется, “проник”! Е.К.]. Джон Нокс насадил кальвинизм в Шотландии [ну, конечно же, “насадил”! бедная Шотландия! Е.К.] Из Великобритании кальвинизм проник в Америку и частично в Германию.” И сегодня это учение почему-то “очень почитаемо на Западе”, а ведь оно “по некоторым пунктам совершенно неприемлемо любящим Господа и Слово Его” (с.7). Вывод сделать несложно: на Западе, намекает нам Е. Пушков, нет любящих Господа и Его Слово. Он убежден, что российским верующим это все было, есть и будет чуждо, поскольку, – тут он приводит цитату из Писания, – “Истину Свою Бог открывает любящим Его и трепещущим пред Словом Его”. А мы именно такие и есть. Ну, как тут не прослезиться от умиления?! Все-таки приятно чувствовать, что идешь по правильному пути. В сторону, противоположную Западу…
III
Не откажем себе в удовольствии показать понимание Е. Пушковым Священного Писания. Например, наш автор, полагая, что говорить о предопределении неуместно, доказывает свой тезис о наличии у человека полной свободы воли тем, что приводит в пример народ Израиля, который мог, по мнению Е. Пушкова, и не пойти в сорокалетнее странствование по пустыне (с.32). Однако автору следовало бы вспомнить предсказание Аврааму (Быт.15) о том, что народ будет 400 лет угнетаем в земле не своей, но “в четвертом роде возвратятся они сюда, ибо мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась.” И заметьте, как все трагически взаимосвязано: безусловное возвращение Израиля и наказание Аморреям и прочим народам. И при этом нужно терпеливо ждать. 400 лет, ни больше и ни меньше… И еще мы предлагаем автору подумать о том, отчего это Моисею предсказывается печальное будущее народа, только что приступавшего к овладению Ханааном (Вт.31:16-18). Откуда такая уверенность насчет наказаний?.. Впрочем, как могло быть иначе, если “ведомы Богу от вечности все дела Его” (Деян.15:8). А наш автор полагает, что произойти могло все, что угодно. Израильтяне могли вопреки воле Господа остаться в Египте и никуда не пойти, вдоволь посмеявшись над предсказанными Богом событиями.
Вот еще один пример. Е. Пушков трактует “уповаем на Бога живого, Который есть Спаситель всех человеков, а наипаче верных” (1Тим. 4:10) как несомненное доказательство в пользу того, что все люди будут спасены. Но в приводимом тексте нет указания на спасение всех, которое видит Е. Пушков, поскольку на языке оригинала “Сотер” означает спаситель, защитник, поддерживатель, охранитель. [Голландский перевод Библии (Statenvertaling) хорошо передал этот смысл с помощью слова: Behouder.] То есть апостол имеет в виду, что Бог есть хранитель жизни всех живущих на земле. И именно в этом смысле используется здесь данное слово “сотер”: Бог поддерживает всех, но “наипаче верных” (верующих). Если же полагать, что тут говорится о спасении всех людей, то “наипаче верных” перестает иметь смысл. Ведь что значит “наипаче”, как не “более всего”, “особенно”? Невозможно одновременно спасать всех и при этом кого-либо спасать более всего.
IV
О государстве. Эта тема нас весьма интересует, мы ее любим и потому не в силах удержаться от замечаний по поводу представленных взглядов Е. Пушкова. Итак, вот весьма важный вопрос: как нам относиться к государству? Например, к тому государству, в котором мы сегодня живем. Ответить известным “кесарю кесарево”? Но разве ответ не требует серьезного анализа и разъяснения того, что именно есть “кесарево”? А что есть “мое”? И когда кесарь покушается на это “моё”, то можно ли считать это “кесаревым”?
Е. Пушков полагает, что Кальвин был сторонником подчинения государства Церкви. “Будучи сторонником теократического режима, Кальвин пытался осуществить эту идею в Женеве” (с.20). Мне нравится выражение “теократический режим”. Власть Бога (Тео-кратия) для Е. Пушкова ассоциируется с чем-то весьма несимпатичным, например, с режимом какого-нибудь деспота. А установления нашего Бога относительно угодного Ему государства Е. Пушков оценивает как “Ветхозаветный теизм с его законами насильственного управления” (с.20). Сказать бы Моисею: что это ты, братец, устанавливаешь ветхозаветный теизм с его законами насильственного управления? На что он, вероятно, ответил бы: да ведь это не я устанавливаю, а наш Бог. Вот Корею, помнится, тоже не нравились эти законы...
Е. Пушков не догадывается, что в Женеве правил не Кальвин, а городской Совет, и опирался этот Совет на законы, принимающие во внимание Слово Божие. Жаль, что у Е. Пушкова утверждение библейских установлений в жизни общества вызывает столь сильное раздражение. Да и как может быть иначе, если он все, что связано с государством и обществом, воспринимает лишь как насилие, греховное порождение, и ничего более. Мы понимаем, что прежде – в те времена – у баптистов были сложные взаимоотношения с властью. Их мучили и томили. Но неужели по этой причине теперь следует вовсе отказаться от какой бы то ни было попытки на законном основании изменить это самое государство? Теперь, когда Господь предоставляет благословенную возможность для такого изменения.
Представим на минуту, что народ России предлагает Е. Пушкову и его духовно-зрелым братьям встать во главе государства и издавать законы. Прежде всего, интересно бы узнать, согласятся ли они или не станут связываться с ответственностью? А если согласятся, то какие законы начнут издавать? Позволительно предположить, что если они любят Слово Божие, более того, трепещут пред ним, то и в создании законов будут опираться на Библию. Этому, напомним, и следовал городской Совет Женевы. Так должны поступать все христиане, участвующие в управлении. Не оставлять же в силе законы, основанные на языческом или атеистическом восприятии мира. А что, например, предложил бы Е. Пушков делать с преступниками, нарушающими закон? Наказывать или отпускать без всякого наказания, дабы нас не обвинили в пристрастии к теократии и ветхозаветным законам?
Иной скажет, что христианам нечего заниматься государственными вопросами, поскольку наше Царство на небесах. Но что же тогда? Кто же будет управлять государством? Несмотря ни на какие возможности, оставить власть в руках язычников и атеистов, или (еще веселее) приглашать иноземцев, лишь бы нам самим – чистым христианам – не подходить к рулю? Не пачкаться?!
О войне. Е. Пушков категорически против участия христиан в военных действиях. Этот вопрос очень серьезный, поскольку определяет гражданскую и нравственную позицию каждого человека. Когда-нибудь мы изложим его более обстоятельно. Сегодня мы лишь заметим, что когда наш почтенный автор с его духовно-зрелыми братьями будет рассуждать о греховности мира сего или будет, попивая чаек на веранде, изъясняться в любви к врагам, пришедшим завоевать землю, то не исключено, что в это самое время какой-нибудь безусый солдатик-кальвинист будет защищать его дом и семью, отстреливаясь до последнего. Ведь если Бог дал пределы народам, то Он дал и право защищаться против тех, кто преступает эти пределы.
И не нарушаем ли мы всякий раз заповедь “Не убивай”, если не перехватываем руку убийцы и не пресекаем зло? Если мы лишь смотрим, хотя бы и весьма негодующе?
* * *
Последнее замечание. Е. Пушков пишет, что “В евангельско-баптистском движении в нашей стране кальвинизм никогда не находил благоприятной почвы” (с.36). Вряд ли наш автор думал, что пройдет несколько лет, и кальвинизм в России будут серьезнейшим образом изучать и проповедовать. Профессор, которого упоминает Е. Пушков, говорит: “скоро пойдут те, которые уже ни о чем никого спрашивать не будут”. Так и случилось. Появились те, кто внимательно исследует кальвинизм и находит его весьма дельным, кто увидел, что Кальвин держится исключительно Слова Божиего и толкует его теологически безупречно. Недаром комментарии Кальвина до сих пор считаются непревзойденными у протестантов многих деноминаций. И что вообще кальвинизм – это серьезная и почтенная теология.
Что ж, время все ставит на свои места. Учение Жана Кальвина начинает распространяться по всей России. А если кому-то не нравится профессор, проповедующий кальвинизм, то наймите себе такого, который вам подходит. По крайней мере, это будет честно.