Когда Лилька попала в больницу, папа сказал: «Поделом», а мама – «Я так и знала». И оба они подумали, что Сережа наконец-то найдет себе хорошую девочку, избавившись от этого наваждения…
* * *
Старая городская больница была переполнена. Больные в лиственных пижамах шаркали тапочками, курили у раскрытых окон, жадно высматривали знакомых. Унылое зрелище…
Сергей знал дорогу. Посетители сновали по лестницам и толкались в коридорах. Халатов на всех не хватало, и некоторых в палаты не пускали. В коридорах стойко держался острый специфический запах.
Лилька лежала на третьем этаже. В самый конец коридора он не прошел – остановила сиделка. Некрасивая женщина равнодушно взяла передачу и позвала доктора. На зов пришёл лечащий врач. Мужчина средних лет представился, одобрительно кивнул на его отказ от «Мальборо» и повел Сергея в другую сторону. Лилька в сознание не приходила.
Мужчина не интересовался личностью Сергея. Спешил. Спросил: «Откуда?» – и все. Здороваясь на ходу с коллегами и пациентами, он привычно обрисовал положение и ситуацию не скрывал… У приёмного покоя попрощался:
- Будем надеяться, молодой человек. Надо верить…
Сергей покинул корпус в подавленном состоянии.
* * *
- Немыслимо! – воскликнули родители. – Мало она тебе мозги пудрила? Семью опозорила, мать вон сама не своя ходит. Посмотри на Юлечку…
На лекарства Сергею не хватило. Пришлось продать новые командирские часы и собственную гордость нумизмата. Коллекция стоила дорого.
Мать нервно, словно третьеклассника, отчитала сына. Будто и не приносил он свой кусок в семью.
Отец повел разговор на равных:
- Работаешь – хорошо. А долго продержишься? Фасады реставрировать – Бог в помощь. Малярство сейчас приличный заработок. Поживи немного, осмотрись. Жизнь не перекрасишь…
Кто им доложил о визите в больницу, значения не имело. Родители расстроились.
- Спроси у бабы Глаши, – развешивала мать бельё во дворе, – сколько к ней бегут таких Лилек! Со школы тянутся…
Родители, имея высокооплачиваемую работу, считались людьми порядочными. Только честность у них выходила какая-то однобокая. Удобная.
* * *
В церковь он пошел зря. Крестик надел впервые и как себя надо вести – не знал. Лилькин соблазнитель в рясе, увидев его, заметно стушевался. Мелко задергавшись, он незаметно выскользнул и больше не показывался. Стало тошно.
Свечку Сергей поставил. Просто чтобы освободить руки. И ушел. Исповедоваться было не в чем.
* * *
Вечером он вышел на окраину.
Столетняя баба Глаша вошедшего встретила строго.
- Чьих будешь?
Сергей назвался. Она нахмурила брови и вспомнила. Усадила на диван и налила «канпоту». В беседе назвала «манушком», раз вздохнула.
Выслушав его, баба Глаша кивнула тремя бабьими кивками, понимающе заохала. Прошлась руками по травам, что-то выбрала сразу, подсказала, где искать недостающее и что делать дальше.
- Поможет.
* * *
В лес Сергей отправился на утро. Семь километров до опушки. День выдался мглистый, висел туман.
Без толку проблудив до обеда, с трудом нашел воду. У родника наполнил взятую из дому посуду. Есть не хотелось… К вечеру он зашел глубоко в чащу и здорово извозился – недельные дожди прекратились совсем недавно. Искомое нашел неожиданно. У маленького заросшего озера с мутной, почти черной водой. Обыкновенная, неказистая травка. Такую он видел и за городом. Впрочем, нет…
* * *
Дома все спали. За полночь греметь посудой Сергей не решился. Прошел в летнюю кухню. Достал предусмотрительно оставленную кастрюлю, включил электроплитку. Свет не зажигал. Нашарил на полке свечу и чиркнул спичкой. Слабый огонек разгорелся и прогнал из провала немытого окна любопытные звезды…
* * *
Я сварю крепкое зелье.
В букет из множества трав
Я брошу все свои чувства.
И ты не сможешь уже умереть,
Испив мой напиток.
А потом – ты тем более
Уже не умрёшь:
Я варю крепкое зелье…