I
Ухаживать третьеклассник Вовка Керенцев любил зимойЮ с наступлением трескучих морозов. В маленьком северном городке, где жил Вовка, это имело стратегическое значение. Его потенциальные жертвы-одноклассницы уже осенью начинали чувствовать приближение Вовкиной любви и нервничали, а Вовка проходил все этапы влюбленности неспешно, смакуя каждый счастливый миг по точно отработанной схеме.
Лену Жукову Вовка выбрал объектом вожделения за цветущий вид и тугие косички и, как всегда, начал любовную интригу с обольстительного взгляда на уроке пения.
Роста Вовка был маленького, вида самого тщедушного, курчавый, да к тому же двоечник, поэтому блеснуть перед избранницей на физкультуре, природоведении или математике не представлялось возможным, а вот пение… Впрочем, пел Вовка так же, как и учился, – плохо. Однако, поворачиваясь всем корпусом к возлюбленной, самозабвенно потряхивая кудряшками, пел он только для нее, театрально закатывая глаза и вытягивая тонкие губы трубочкой. Избранница холодела от ужаса. Вовка всегда строго придерживался плана ухаживаний, и это означало, что ближайшие две недели станут для нее пыткой.
Увидев, что пение не производит на обожаемую должного впечатления, Вовка начинал толкаться. Как правило, это происходило в школьной столовой, когда любимая подносила ко рту стакан с компотом или какао. А затем убегал. Еще он очень любил ткнуть ей в спину портфелем. На этом этапе Вовка частенько ходил с подбитым глазом, но насмерть стоял на страже своей любви. А поскольку Лена Жукова была довольно крупной и отлично упитанной девочкой с тяжелыми кулаками, то Вовке приходилось демонстрировать чудеса изворотливости.
«Вот зараза!» – с уважением думал Вовка, прикладывая металлический замок от ранца к фингалу.
Потом в ход шли записки с чудовищной орфографией любовного характера с назначением встреч и угрозами в случае неявки на свидания.
Далее – тяжелая артиллерия: подброшенные тайком в портфель липкие барбариски и смятый, склеивающий пальцы зефир, который возлюбленная, проклиная все на свете, отдирала от учебников и тетрадей.
Следующий этап происходил у Ленки дома, куда Вовка пришел с мужским разговором к ее отцу.
Дверь открыла дочь.
– Чего приперся? – осведомилась Лена Жукова, придерживая дверь и выкусывая повидло из сдобной булочки за восемь копеек.
– Грубиянка ты, Жукова, – нежно ответил Вовка.
– А ну, давай, катись отсюда! – Ленка сжала кулаки.
Вовка дождался отца в теплом подъезде.
– Дядь Вась, у меня к вам мужской разговор.
Василий Петрович удивленно хмыкнул и пригласил Вовку войти. Провел его в кухню, вытолкал упирающуюся дочь и плотно прикрыл дверь. Толсто нарубил «Докторской», налил себе водочки, а Вовке «Буратино». Выпили. Помолчали.
– Тут вот какое дело, – начал Вовка издалека, – вам Ленка, небось, жалуется на меня?
– Нет, не припомню что-то, она вроде свои проблемы сама решает, – вскинул брови Василий Петрович с интересом разглядывая Вовкин бланш. – Ее работа?
– Ее. – В Вовкином голосе прозвучала гордость за Ленку. – Она лучше всех в классе дерется!
Василий Петрович удовлетворенно хмыкнул. Выпили еще. Помолчали.
– Дядь Вась, а она вам ничего про меня не говорила? – Вовка густо покраснел.
– Нет, Вовка, не говорила… Слушай, а ты никак влюбился?
– Ну… – Вовка побледнел и вскочил со стула, – Дядь Вась, вы не думайте, я ведь и жениться могу!
Василий Петрович поперхнулся колбасой и закашлял.
– Вовк, ты руки, что ли, просишь?
– Дядь Вась, я люблю ее! – затряс Вовка кудряшками. – Можно я буду с ней встречаться? Я во всем ей помогать буду, математику за нее делать, русский!
– Да ты, я слышал, вроде двоечник, – осторожно вставил Василий Петрович.– Какая математика?
– Да мне математика и ни к чему, я же водителем хочу быть! Как вы!
Василий Петрович крякнул, потер щетинистый подбородок, пряча улыбку в ладонь, и выпил еще.
– Знаешь, Вовка, я-то не против, но пусть Лена решает, сам понимаешь – женщины!
– Спасибо, дядь Вась! А как только школу закончим, сразу поженимся! Клянусь! Клянусь!!!
– Ладно, ладно. Иди уже.
Вовку затягивал водоворот любви. Долгие, нудные проводы домой после школы, когда он угрюмо тащился на расстоянии за стайкой смешливых девочек, сопровождающих ее, единственную, выматывали его.
Через две недели наступила кульминация. Изможденный безответной любовью, Вовка пробрался в гардероб и, улучив момент, спрятал Ленкину шапку. Сначала шапку искали всем классом, затем помогали только самые преданные подружки, и вот наступил долгожданный миг, когда Вовка остался один на один со своей избранницей, к этому моменту уже глубоко несчастной, голодной, обессиленной от свалившихся на ее голову злоключений и готовой вот-вот разрыдаться.
В гардеробе было тихо. Первая смена школьников уже разбежалась по домам, вторая – в классах на уроках. От зимних пальто и шуб пахло сыростью, весь день шел снегопад.
Вовка волновался. Жукова была сложным случаем, и неизвестно еще, как могло повернуться дело. Сначала Вовка усердно делал вид, что ищет ее шапку, потом они устало присели на скамью. Затяжной разговор, перемежающийся признанием в его, Вовкиной, безответной любви и бесконечным перечислением обид, которые ему пришлось вытерпеть от нее за это время, закончился полным Вовкиным триумфом. Обменом шапки на поцелуй Лены Жуковой!
На следующем уроке пения Вовка Керенцев разливался соловьем и тряс кудряшками уже для новой пассии, а Ленка испепеляла его взглядом и кусала губы от жгучей ревности.
II
В феврале в класс пришла новенькая – Анечка Громова. Вовка, уже порядком измотанный победами в этом сезоне, сначала поленился обрушить на нее свое великолепие – дал шанс одноклассникам проявить себя. И действительно, как и на всякого нового человека, на Анечку обратилось всеобщее внимание.
У Анечки было приятное лицо, однако назвать ее хорошенькой язык не поворачивался, она была не глупа, но несколько диковата. В купленном явно на вырост коричневом форменном платье с черным фартучком, с тоненькой шеей, торчащей из слишком широкой горловины кружевного белого воротничка, Анечка выглядела трогательно беззащитно. Длинную челку светлых волнистых волос она, задумавшись над заданием на уроке, закручивала на палец и закрепляла карандашом, отчего получалась смешная и нелепая гуля на лбу. А когда на уроке рисования учительница предложила изобразить любимый цветок, то среди многочисленных роз, ромашек и васильков резко выделился Анечкин цветочек. Она нарисовала его нежно-зеленым с лиловыми разводами и острыми зубьями по краям лепестков, усердно ловившим зазевавшихся мух. Очень скоро в классе на нее повесили ярлык «немного того», привыкли и оставили в покое.
Однажды на уроке Анечка наизусть читала стихотворение Пушкина. Но как! Одноклассники перестали возиться и заслушались, учительница замерла с мелком в руке, а сама Анечка запылала лицом и обреченными глазами смотрела прямо на Вовку. Он покрылся мурашками. Следующий урок был – пение…
И сразу вся Вовкина схема пошла наперекосяк.
Во-первых, Анечка не дралась и не ругалась, а спокойно стояла в столовой, облитая горячим чаем и жалко улыбалась Вовке.
Во-вторых, на Вовкины записки с приглашением на свидания, Анечка честно приходила. Вовка, спрятавшись, издали наблюдал, как она ждала его в течение часа, чертя палкой по снегу, а потом одиноко брела по тропинке вдоль сугробов. Вовка даже немножко жалел ее, но никогда не выходил - он не знал, что делают на свиданиях.
Еще Анечка застенчиво благодарила за барбариски и зефир, а поскольку она шла домой после школы в одиночестве, то Вовке приходилось тащить ее портфель, набитый книгами под завязку, да еще всю дорогу смущенно молчать. Вовке все это наскучило нестерпимо, и он решил поступиться принципами – сократить срок обязательного ухаживания. Тем более что мужской разговор с ее отцом состояться не мог – Анечка жила вдвоем с бабушкой. В самом деле, ну что понимают бабушки в мужских делах?!
Вовка еле-еле дождался завершающего этапа. Сунул Анечкину вязаную шапку с помпоном недалеко, в свой портфель, лениво дождался, когда они останутся тет-а-тет и, даже не объяснившись в любви, потребовал свой обычный трофей – поцелуй. Анечка изумилась, вся вспыхнула и залепила Вовке такую пощечину, что от неожиданности он свалился со скамьи и ударился затылком о стену. В голове забухал набат.
А Анечка Громова убежала домой в двадцатиградусный мороз без шапки и долго потом болела и простудой, и любовью.
Вовка влюбился без памяти.
Он каждый день приходил навещать Анечку, но та не велела бабушке пускать его.
Он изрезал всю свою парту перочинным ножичком, начал писать стихи, потерял сон и аппетит, ужасно сожалел о случившемся, и каждый день надеялся, что Анечка вот-вот войдет в класс, и он уже не станет ее мучить, а будет оберегать и защищать. Они вместе пойдут в кино, и он угостит ее мороженым, а потом позовет на каток и даже откроет один свой секрет.
Он столько всего напридумывал, расписал почти каждый их совместный день до самого выпускного бала и ждал, ждал, ждал…