Лиам проснулась – разбудили солнечные зайчики, которые прыгали по лицу, как ненормальные... Прячась ночью от проливного дождя, она залезла в дупло большого дерева и, скрючившись там, пригрелась и незаметно уснула. Пора было идти.
Кое-как выбравшись из своего ночного убежища, Лиам несколько раз присела, разминая затёкшие ноги, помахала руками и огляделась. В темноте она и не заметила, что за ночь почти выбралась из леса - сквозь листву виднелась дорога, ведущая в город. Достав из кармана комбинезона фляжку, Лиам подошла к маленькому ручейку, умылась и набрала воду. Бросила внутрь фляги дезактивационную таблетку – от воды всё ещё несло радиацией. Посмотревшись в маленькое зеркало и показав отражению язык, она пошла в сторону дороги.
Асфальт был выщерблен как-будто бы его кто-то грыз. Дорогу давно не ремонтировали – кто бы этим занимался? Лиам села на придорожное ограждение и вздохнула. Куда дальше идти? Позади остался лес, населённый всякой мутировавшей живностью. Вода, воздух, трава – всё было пропитано радиацией, остававшейся после Третьей Гражданской. За лесом – территория на которой уже хозяйничали федералы. Куда идти?..
Снова пошёл мелкий, холодный дождь. Лиам натянула капюшон и пошла по дороге. Вскоре показался блокпост – противотанковые ежи, «колючка» и бетонный «цилиндр» со щелями-бойницами и ржавыми железными листами вместо крыши, придавленными такими же ржавыми обрезками рельсов. Из «цилиндра» вышел высокий гвардеец – чёрная форма, чёрный берет, на поясе трофейный пятизарядный «Хаммер», на плече – автоматическая «Дакота». Два серебристых шеврона на левом рукаве – третий год на службе у его высочества, хотя на вид лет двадцать, не больше. А уже ветеран. Все теперь ветераны, кто воевал больше года и смог выжить в этой мясорубке...
- Документы, курсант! – он протянул руку.
Лиам сняла с шеи жетон, достала из нагрудного кармана кусок пластика с выбитыми на нём идентификационными индекс-точками и протянула всё гвардейцу. Тот отдал документы вышедшему из поста капралу и продолжал держать девушку под прицелом «Дакоты». С минуту они изучали друг друга взглядами: она его осторожными короткими взглядами исподлобья, а он свысока, кривя губы в презрительной усмешке...
- Порядок, - капрал вышел из «цилиндра» и протянул документы Лиам. – Это из бригады ван Шхелдена. Бывшей бригады... Куда направляешься?
- В город, - Лиам кивнула в сторону видневшихся вдалеке домов. Точнее того, что от них осталось.
- Нельзя в город. Эпидемия. – вздохнул капрал и покачал головой.
- А куда мне? Наш десант на побережье разгромили. Устье Оранжевой тоже уже у федералов... Я бы в нашем штабе доложилась, узнала бы что и как... Да и мать заодно повидала...
- Нет там вашего штаба, эвакуировали всех... кто выжил. Короче – нельзя! – рослый гвардеец перестал целить «Дакоту» в сторону девушки, но не стал более сговорчивым.
- И куда мне идти?? У меня даже оружия нет...
- Куда хочешь. – гвардеец был непреклонен.
Лиам вздохнула.
- Есть будешь? – спросил капрал, - пойдём со мной.
Он зашёл в блокпост и, открыв дверцу шкафчика, достал пару кусков хлеба, маленькую банку паштета и завёрнутый в прозрачную плёнку бисквит. – На, ешь, но оставаться здесь тебе запрещено. Иди.
Лиам кивнула и рассовала еду по карманам комбинезона.
- Спасибо.
- На здоровье, - закурив сказал капрал. – Мой тебе совет – иди в лес, несколько дней отсидись там. С голоду не помрёшь – ягоды, грибы там.. еще что-нибудь найдешь... Может живность какую поймаешь или рыбу... А там видно будет... Может быть, карантин снимут... Оружие есть? Нет. Откуда оно у тебя...
Капрал достал из кармана нож с широким, матово поблёскивающим лезвием и чёрной прорезиненной ручкой. Трофейный.
- Бери, пригодится... Лучше, чем совсем ничего. У нас этого добра... – капрал провёл пальцем по горлу и кивнул в сторону зелёного деревянного оружейного ящика, - ... выше крыши...
- Спасибо.
Лиам ещё раз кивнула и, выбравшись из блокпоста, пошла назад по дороге. Может в темноте попробовать всё же пробраться в город? А зачем? Даже если удастся пройти мимо гвардейских блокпостов – остановят их же патрули в самом городе. Да и заразиться каким-то новым вирусом тоже не очень хотелось... Вздохнув ещё раз, Лиам присела на бордюр и достала один из кусков хлеба и, открыв банку с паштетом, стала жевать, время от времени прихлёбывая воду из фляжки. Вернусь в то самое дупло, подумала она, там хоть можно спать спокойно.
* * *
В лесу было тихо. С ветвей капало, хотя дождь уже не шёл. Лиам почти сразу нашла то самое дерево с большим дуплом. Но её ночное прибежище уже было занято.
Из дупла выглядывала мохнатая морда твари с горящими жёлтыми глазами и длинными клыками. Мутант. То ли человек, превратившийся в зверя, то ли зверь в результате мутаций ставший каким-то подобием человека – уже не поймёшь. Заметив Лиам тварь оскалила зубы и глухо зарычала, но покидать своё убежище не стала. В этот момент из глубины дупла послышались скулящие звуки. Тварь нырнула внутрь. Ясно, подумала Лиам, самка с детёнышем. И пошла дальше. Решила найти какое-то подобное убежище засветло, а заодно поискать что-нибудь съедобное – на оставшейся еде, выданной сердобольным гвардейским капралом долго не протянешь.
Откуда-то издалека послышались звуки. Песня. Лиам остановилась. Послышалось? С минуту была тишина, нарушаемая лишь обычными звуками леса: шорохом падающих время от времени листьев, веток... Показалось. Лиам сделала пару шагов и вновь где-то впереди и немного слева запели. Пели два голоса. Один мужской, второй женский. Скорее даже детский, чем женский. Лиам медленно, стараясь не шуметь, достала нож и стала пробираться через кусты на звук голосов. Обогнув заросли она почти сразу увидела их. Точнее его. На поляне стоял старик. Высокий, в сером плаще до пят и с капюшоном почти полностью скрывающим лицо. Помимо плаща только и было видно, что седую длинную бороду и руку, опиравшуюся на сучковатую крепкую палку. Старик продолжал петь, ему вторил детский голос, но самого ребёнка нигде не было видно. Лиам, спрятавшись за дерево, продолжала высматривать того, кто пел детским голосом. Никого не было.
- Ну что стоишь, смотришь? – услышала Лиам. – Иди к нам, мы не кусаемся, - послышался надтреснутый старческий смешок. - Тебе говорю, девочка, - старик повернулся в её сторону.
Он же видит меня, поняла Лиам. Прятаться за деревом, да ещё скорчившись в неудобной позе, стало как-то глупо. Она вышла из-за дерева. Рядом со стариком стояла небольшая тёмно-серая собака с голубыми глазами. Никакого ребёнка или женщины рядом не было.
- Здравствуйте.
- Ну, здравствуй, Лиам, - кивнул старик, - я – Эркин.
Собака повернула голову, посмотрела на девушку и... тоже кивнула. «Показалось», подумала Лиам.
- Пойдём - накормлю, напою. На куске хлеба с паштетом долго не протянешь... – усмехнулся старик.
- А откуда вы.... – начала было Лиам.
- Откуда знаю, что ты – Лиам и, что кроме куска хлеба и полбанки паштета у тебя в кармане ничего нет? Просто знаю. Идём.
Старик повернулся к ней спиной и пошёл. Собака двинулась за ним, время от времени оглядываясь на Лиам.
Минут через двадцать они вышли на поляну. На самом краю поляны стоял небольшой, но крепкий дом, срубленный из толстых неободранных брёвен. Старик и собака остановились.
- Заходи, - оглянулся старик, - отдохнём, поедим. А потом придумаем, что тебе дальше делать...
Внутри было тепло и сухо. Пахло сухими травами, едой и ещё чем-то незнакомым, но приятным.
Старик снял плащ и повесил его в углу. Собака подошла к столу и села, высунув язык и посматривая то на старика, то на Лиам.
- Садись, - пригласил старик.
Она села. На бечёвке натянутой через весь дом сушились пучки разных трав. К стене, рядом с небольшим окошком, были прибиты полки, тесно уставленные склянками, бутылками, медными горшками и прочей подобной утварью.
Хозяин дома подошёл к столу, на котором стоял большой закопчённый горшок. Снял крышку - сразу же запахло чем-то вкусным. У Лиам, толком не евшей со вчерашнего дня, что называется «потекли слюнки». Старик повернулся к связке трав, висящей на бечёвке, что-то выбрал и, оторвав один из пучков, растёр его ладонями и ссыпал в горшок. Потом наполнил три миски, одну поставил на стол перед Лиам, другую – на лавку перед собакой, перед третьей сел сам.
- Ну, что смотришь? Ешь давай! – послышался детский голос. Лиам удивлённо повернулась. Собака смотрела на неё, потом подмигнула и показала розовый длинный язык.
- Ешь! – повторила она.
Лиам, потеряв дар речи, повернулась к старику. Тот улыбался.
- Разговорчив он сегодня, видимо, понравилась ты ему...
- О... она... он... говорящий?
- Ну ты же сама слышишь, - продолжал улыбаться старик.
Пёс снова глянул на Лиам своими голубыми глазами и опять подмигнул ей, продолжая громко чавкая уничтожать содержимое миски.
- Ешь – остывает.
Тушёное мясо с овощами, приправленное какими-то травами было очень вкусным. Даже не будь Лиам такой голодной – всё равно бы съела всё, что положили, настолько было вкусно...
- Спасибо, - сказала девушка, отодвигая от себя пустую миску.
Старик кивнул.
- Отдохнёшь? – спросил он, кивая на кресло-качалку, стоявшее у маленького камина, в котором тлели тёмно-красные угли.
- Да, спасибо, Эркин.
Лиам села в кресло и почти сразу же уснула.
...Снилось что-то страшное: гвардейцы в чёрном и в масках тащили за волосы какую-то женщину, а когда та повернулась лицом, то Лиам узнала в ней мать. Она бросилась к матери, но один из гвардейцев ударил её в плечо прикладом винтовки. Лиам упав, закричала, потом вскочила и побежала за угол дома, туда, куда повернули гвардейцы, но там уже никого не было. Она села прямо на дорогу и заплакала. Слёзы текли по её лицу, но почему-то не были солёными на вкус. Лиам стала вытирать лицо рукавом и проснулась. Перед неё стоял Эркин и вытирал платком её мокрое заплаканное лицо...
- Это был не сон, Лиам. Это реальность. Твоя мать заболела и гвардейцы увели её в карантинный барак. Скорее всего, её уже нет в живых. И дома твоего тоже нет – бомба.
Девушка посмотрела на старика и по её лицу снова потекли слёзы...
- А вы... ты откуда знаешь, что мне снилось?
- Знаю, Лиам, знаю... Это был не совсем сон... Это... как бы другая реальность. Как-нибудь потом объясню.
Она кивнула и вытерла слёзы. Мамы больше нет. Лиам почему-то верила Эркину.
Что теперь делать? Куда идти? Дома нет, мамы нет... Бригады их тоже нет. В городе эпидемия. Что делать? Почему их мир так полон болью? Почему всегда, уже долгие-долгие годы идёт эта война?..
И вдруг – тихий, но при этом спокойный и сильный старик Эркин в этом лесу с говорящей голубоглазой собакой, в странном доме... Как будто и нет войны, и не было никогда... Лиам вздохнула.
- Если хочешь, то оставайся здесь. – сказал Эркин.
- Конечно останусь сегодня – куда же мне ещё идти...
- Я не только про сегодня... Хотя есть и другой вариант.
- Какой?
- Поспи ещё, завтра всё решим. Всё будет так, как ты хочешь...
И Лиам снова заснула, на этот раз без всяких сновидений.
* * *
Ощущение прикосновения шелковистых простыней к телу было таким приятным, что Лиам даже не могла понять – это так приятно потому, что она ещё не совсем проснулась, или наоборот – просыпаться не хотелось, чтоб не потерять это ощущение прохладной нежной ткани?.. Ладно, пора встать, выпить соку со льдом, принять душ... Душ? Какой душ в лесной избушке??
Лиам резко села на кровати.
Бледно-жёлтые стены, большое окно от пола до потолка, за которым ярко светило солнце, белая дверь с золотистой ручкой. Девушка повернула голову, не веря своим глазам и увидела ещё одну дверь. Рядом с кроватью стул, на котором лежал бело-голубой халат. На столике графин с лимонно-жёлтой жидкостью и плавающими в ней кубиками льда... Сок? А где.... где всё??
Что именно было сном?
Сон - тот лес? Война? Гвардейские посты и боевые роботы? Дом в лесу и старик с собакой? Или сон - эта комната, наполненная золотистым светом?..
Лиам встала – ноги утонули в молочно-белом пушистом ковре. Накинув халатик, подошла к столу. Рядом с кувшином лежал конверт, на котором было написано всего одно слово: «Лиам». Она открыла конверт и достала листок.
«Хватит тебе воевать, девочка. Всё, война для тебя кончилась.Теперь ЭТО твой мир. Я подсмотрел его в одном из твоих снов. Удачи тебе. Возможно, ещё увидимся.» И подпись: Эркин.