А Котиков, которого потеряла нерасторопная пресса, вовсе никуда не исчез, а помчался, как и обещал накануне, в рекламное агентство. Агентство это находилось в самом центре Москвы, пользовалось солидной репутацией и входило в холдинг, совладельцем которого был уже небезызвестный читателю Вольдемар Петрович Ганов. Шикарный офис давал понять любому посетителю, что люди в рекламе сильно нуждаются, готовы платить за нее немалые деньги, и следует поспешить, чтобы успеть занять место в солидном ряду рекламодателей.
Котиков внедрился в просторную приемную, где сумел заболтать офис-менеджера, красивую холеную даму, рассказом, что ему срочно, прямо-таки позарез, так что горит, нужна реклама, что за расходами он не постоит, что платить будет сейчас же и наличными, в доказательство чего хлопал по высоко поднятому портфелю. Если же он сейчас, немедленно, прямо сию секунду, этой самой рекламы не получит, то пострадает любимая столица, а может быть, и вся великая Россия, потому что такой случай, раз в полвека, великий человек, проездом, всего на один день, проворонить никак невозможно, локти будем кусать, да поздно.
Железный напор и пламенный натиск гостя убеждал, заставлял не так скептически относиться к его несерьезной внешности и вынудил-таки вначале засомневавшуюся даму подняться и отвести прыткого посетителя к начальнику отдела по работе с клиентами.
Начальником отдела был Вячеслав Олегович Чуев, человек в рекламе достаточно известный и вполне уважаемый. Четко осознавая, что целью рекламы является спланированное зомбирование граждан, Валентин Олегович превосходно владел методами, позволяющими достигнуть этого с наибольшим коэффициентом полезного действия. Все было предельно просто: сначала надо внушить человеку неуверенность в себе, развить комплексы, запугать. Показать, что у человека не то тело, не такое лицо, зубы не те, о волосах и говорить нечего, что он некрасив, слаб, морщинист, вероятно, болен, издает неприятные, ощущаемые всеми даже на значительном расстоянии запахи, ходит в не отстиранной и безобразно выглаженной одежде, ест всякую гадость из плохо вымытой посуды. И именно с этими важнейшими обстоятельствами связаны все его неудачи и поражения. А потом дать надежду, даже уверить, убедить, что как только несчастный станет бриться определенной бритвой, кушать растворимые каши, жевать мятные пастилки, мыть посуду назойливо пахнущим средством, кормить свою собаку непривычным для живых существ кормом и покупать пылесосы в том самом магазине, все его страдания закончатся, а жизнь вокруг засияет новыми радужными красками, подарит любовь, здоровье и успех.
Был Вячеслав Олегович уверен, что рекламировать можно все, что угодно, и, не испытывая мук совести, рекламировал бы автомобильные вечные двигатели или туфли для русалок, лишь бы нашелся платежеспособный заказчик.
Торопливый посетитель шаркнул ножкой, слегка поклонился:
- Алевтин Котиков, представитель.
Вячеслав Олегович внутренне поморщился, большими деньгами здесь явно не пахло, только время отнимет. Он сделал приведшей Котикова даме страшные глаза и сказал с минимальной вежливостью.
- Садитесь, расскажите, что вам нужно.
Котиков так затараторил, словно пытался обогнать сам себя:
- Реклама, много рекламы, целое море рекламы, океан. Огромные щиты на центральных улицах, большущие, яркие, извещающие огромными буквами о сеансе немедленного и полного исцеления всех без исключения болезней величайшим в мире специалистом, доктором трансцендентальной медицины, адептом ордена "Новый Вавилон", посетившим столицу проездом из Шамбалы в Мекку. Поверьте мне, он такой кудесник, волшебник, маг, возвращает к жизни, меняет души. Приходите, не пожалеете.
- Кудесник он или нет, меня не интересует, - разозлился Вячеслав Олегович, окончательно поняв, что сегодня он денег не заработает, потому что мужик явно темный, поболтает-поболтает, а когда узнает расценки – смоется.
Посетитель по-детски открыл рот, округлил глаза, захлопал ресницами, всем своим видом демонстрируя величайшее изумление.
- Вы хотите сказать, что вам безразлично, вылечит он кого-нибудь или нет?
- Конечно, - позволил сказать себе Вячеслав Олегович правду наглому ничтожеству.
- А если он кого-нибудь, наоборот, изуродует?
- А я-то что могу сделать? Не могу же я все, что рекламирую, проверять на себе?
- То есть вы сами супы из пакетиков кипяточком не заливаете, маслицем "Радость Кубани" не лакомитесь?
- Нет, зато я езжу на внедорожнике, рекламируемом нашей фирмой.
- Так что же это вы на внедорожнике, в городе дорог что ли не хватает?
- Слушайте, мы отвлеклись от темы, мне мое время дорого. Примерный текст у вас есть, или надо привлечь креативщика?
- Есть, есть, - заторопился обрадованный Котиков и достал из кармана пиджака засаленную измятую бумажку.
Вячеслав Олегович взял бумажку, прочитал и сделал пометки в своем блокноте.
- Размеры стендов?
- Вот такущие.
Котиков, пытаясь показывать, какими должны быть стенды, вскочил и забегал вдоль стены, наклоняясь, подпрыгивая и широко растопыривая руки.
- Наши стандартные три на два, вас устроят?
- Маловаты, но что с вами поделаешь.
- Когда должна висеть реклама?
Котиков посмотрел на настенные часы, что-то подсчитывая, пожевал губами.
- Ну, сегодня уж не успеть, а завтра с утра – извольте.
- Это невозможно, не может быть и речи.
-Ну, тогда, извиняйте, я поищу другое место.
И Котиков, всегда хвастающийся тем, что умеет отлично торговаться, начал подниматься со стула. Тут премудрый Вячеслав Олегович дал маху. Он почему-то посчитал, что мужик понял, что расплатиться за рекламу ему не под силу и смывается. И задумал прищучить мужичонку, заставить его признать, что услуги агентства не по карману ни ему, ни проезжающему чародею. А для этого решил пообещать сделать все, что этот самый Котиков закажет.
- Хорошо, я постараюсь что-нибудь сделать, но придется доплатить за срочность, людям придется работать ночью.
- О чем речь! Мы же понимаем, сами исключительно ночами работаем. Ночная работа – дело хлопотное, ночью чего только не случается.
- Оплату когда производить будете? – прервал начальник отдела грозящий разлиться поток речи.
- Да вот сейчас же и произведу.
- Наличными? - не поверил Вячеслав Олегович.
- Ими родными. На сколько же это потянет?
Вячеслав Олегович понажимал на кнопки калькулятора, написал сумму на бумажке и пододвинул ее Котикову, с удовольствием приготовясь наблюдать, как тот опростоволосится и со всего маху сядет в галошу.
- Однако цены вы тут заламывайте! – Всплеснул руками Котиков, но ожидаемого удовольствия рекламщику не доставил. - Ну ладно, будь по-вашему.
Он открыл старомодный портфель, перевернул его, потряс и вывалил на стол начальника отдела пачки новеньких зеленых банкнот и разрозненные бумажки другого оттенка.
- Вот, как знал. Здесь тютелька в тютельку, не трудитесь считать.
Премного удивленный Вячеслав Олегович вызвал очкастого бухгалтера, велел пересчитать и проверить деньги. Деньги сошлись и были кондиционными, пришлось составить договор.
- Подписывайте, - протянул Вячеслав Олегович договор Котикову.
Но тот заупрямился, загрозил пальцем:
- Нет, меня не проведешь, сначала вы подпишите.
И тут Вячеслав Олегович еще раз дал маху, совершил роковую глупость, сам перечеркнул свою жизнь обыкновенным "Паркером". Потому что подписал он договор с тем, с кем никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах никакие договоры подписывать категорически не рекомендуется, что бы в них ни было написано. Но что поделать? Уж сколько умников-разумников погубили подобные договоры, а счастья, уж точно, не принесли никому, но мир так ничему и не научился.
Вот и господину Чуеву отвело, запорошило глаза мельканье зеленых бумажек и стрекот посетителя, и он брезгливо сказал:
- Какая разница.
И договор подписал. После чего подписал и Котиков, старательно выведя почти печатными, крупными буквами свое имя-фамилию. Обстоятельно сложил в портфель договор, счет-фактуру и расписку в получении денег, приговаривая:
- Вот и чудненько, но чтобы завтра с утра – везде! И поярче. А если припозднитесь – мы вам неустоечку.
Закаленный Вячеслав Олегович почему-то почувствовал себя безмерно усталым:
- Вы сейчас пройдите к нашим дизайнерам и обговорите детали. Я распоряжусь, чтобы начали немедленно. А сразу после обеда зайдите посмотреть эскиз.
-Что вы, мы своим партнерам доверяем. Мы же люди неприхотливые, что ни сделаете – нам все хорошо. Лишь бы имечко не переврали, место и время. Да и дел у меня невпроворот, сами понимаете – гастроли.
И мужик буквально испарился.
Минут через десять после его ухода в агентстве почти одновременно начали разрываться все телефоны. Замигали, зазвенели, загудели настольные, забренчали, запели, заиграли мобильные. Вячеслав Олегович взял сотовый. На него обрушилась лавина мата, он хотел сбросить звонок, но сквозь брань прорвался голос постоянного заказчика и друга:
- Вы что творите, мудаки, мы вас засудим, по миру пойдете!
- Погоди, объясни, что произошло.
- Включи телевизор, кретин.
- Какой канал?
Но трубка уже запищала отбой. Почувствовав, что дело серьезное Вячеслав Олегович не стал обращать внимания на новые звонки и щелкнул пультом. В кабинет один за другим вбегали растерянные сотрудники, но Вячеслав Олегович смотрел лишь на экран. На государственном канале показывали ток-шоу, а вот на следующем началась реклама. Это была их реклама, и, посмотрев ее несколько секунд, Вячеслав Олегович готов был поклясться, что она заинтересует любого телезрителя, что она никого не оставит равнодушным, что ее сейчас с удовольствием смотрят все скучающие, ненавидящие и проклинающие рекламу и что при виде этого прелюбопытнейшего зрелища никто не переключает канал. Рекламные ролики родного агентства, определившие стиль мышления целого поколения, стали нетривиальными, необычными, ни на какие другие не похожими, неповторимыми и весьма нескучными.
В них, словно в комедиях-буфф, взрывались стаканчики с йогуртами, а их сдобренное ягодами содержимое прицельно летело в физиономии тех, кто собирался отведать это общедоступное и полезное лакомство. Из коробочек знаменитого сыра грозили кулачками гурманам веселые откормленные червячки. Золотистое растительное масло синим пламенем горело на сковородках, необратимо портя кухонную мебель и покрывая сажей лица смельчаков, отважившихся им воспользоваться. Все, кто ел полезные и питательные блюда из знаменитых целлулоидных упаковок, давились, краснели и кашляли, брызгая на тех, кто сидел рядом. Толстый веселый мужик, выпив пива, начал громко икать, заглушая музыку. Зубы, вычищенные дорогой пастой, покрывались кариесом, чернели и выпадали. Разноцветные помады растекались, делая рты огромными и клоунскими. Ресницы после туши выпадали так, что красить больше было нечего. Красавицы, намазавшись кремом от морщин, скукоживались, как черепахи, и походили на старых грымз. Колготки на стройных ногах покрывались непристойными дырками, которые мгновенно ползли от талии до стройных щиколоток. Сами ноги после использования многофункционального эпилятора мгновенно порастали длинными обезьяньими волосами, а заодно, в силу заявленной многофункциональности и неузнаваемо кривели. Шпильки модных туфель с треском отламывались, а их несчастные владелицы падали, сверкая трусиками, и разбивали точеные носы. Шины на шикарных машинах взрывались, как черные резиновые бомбы, сами автомобили врезались в витрины дорогих магазинов и разваливались на искореженные дымящиеся части. Хозяйки недоуменно доставали из стиральных машин рваное белье в отвратительных пятнах. Когда кошка, поевшая энергетической кошачьей смеси, упала, сложила лапки и начала смотреть с экрана тоскливыми, раздирающими души миллионов глазами, явно готовясь к смерти, Вячеслав Олегович выключил телевизор.
В кабинет начальника начали врываться беснующиеся клиенты. Кто-то пытался схватить его за грудки, он лишь вяло отмахнулся. Вячеславу Олеговичу хотелось исчезнуть, испариться, но он начал набирать телефонные номера рекламных служб телекомпаний.
- Чуев беспокоит, - кричал он в трубку. – Немедленно снимите нашу рекламу, вы сами не видите, что ли, какое безобразие творится.
- Да проплачено же, - стандартно отвечала трубка.
- Немедленно, или мы подаем в суд.
И он набирал следующий номер. Через некоторое время ему удалось остановить поток антирекламы в столице, но продолжали поступать звонки из провинции.
- Со своим телевидением сами разбирайтесь, - устало хамил Вячеслав Олегович , которому все стало совершенно безразлично.
Он выключил все телефоны, лег на диван и стал думать. Все было кончено, безвозвратно потеряно, погибло. Рекламная империя, создававшаяся полтора десятилетия, была разрушена менее, чем за час. Кто-то, гораздо более могущественный, чем он сам, его шеф, лично Ганов и весь их холдинг вместе взятый, решился погубить их, убрать с рынка рекламы, а может быть, и из жизни. А для этого не пожалел сил и средств, создал антирекламные ролики, имитирующие их продукцию и внедрил на все телевизионные каналы. Вячеслав Олегович и не подозревал, насколько он прав, как точно он определил соперника и его цель.
Ему лично грозит стопроцентное увольнение и нищенство, потому что работа в рекламном бизнесе для него отныне заказана не только в столице, но и в Ямало-Ненецком округе, на Чукотке или в Белоруссии. Но это еще ерунда, пустяки. Потому что и за гораздо меньшее, чем произошедшее сегодня, людей пускают по миру, калечат и убивают.
Когда в агентство вернулся ошарашенный директор, прервавший важные деловые переговоры, приехали представители дирекции холдинга и было собрано экстренное совещание, всем уже было ясно, что делать это бессмысленно, а обсуждать больше нечего.