То лето

Наталья Сокова
   Все началось и закончилось в маленьком южном городе так же, как начиналось и заканчивалось не однажды. Остались только море и луна, крик голубей, пирамидальные тополя над бульварами и то лето. Лето, когда небо было огромным, а море безбрежным. Лето моей первой любви.
   Мы жили у моря. Каждый день из окна своей комнаты я видела, как корабли уплывали и возникали снова из пены морской на линии горизонта. А ночью в небе висела тяжелая луна, ее свет запутывался в зарослях вьюна на балконах. И все тогда казалось таким простым и понятным, жизнь еще не забросала меня и моих друзей недоказанными теоремами и бессмысленными головоломками. Когда все мои сверстницы стали обращать внимание на свой внешний вид и вздыхали по мальчишкам, я ходила в драных джинсах с пацанами из соседнего подъезда за крабами и бегала на футбол. Пропадая с утра до вечера на развалинах старой крепости, я не беспокоилась о содранных коленках и растрепанных волосах. Никто, как тогда казалось, не мог приручить меня, я была счастлива просто потому, что солнце умещалось в ладонях, а ветер раздувал паруса моего бумажного кораблика.

  Но однажды появился он.

  Мама на лето всегда сдавала комнату,  и в этот раз у нас остановился молодой москвич. В тот вечер мы с друзьями сидели во дворе, пацаны обсуждали забитые голы, а я разглядывала пеструю мозаику окон. Мама позвала меня домой как раз в тот момент, когда не хотелось уходить с улицы, от тишины голова кружилась, а душа растворилась в звездном небе и в сердцах друзей, и мир почти открыл мне самые недоступные тайны. Уже там, в тот вечер, под звездной пылью, то ли от легкого ветерка, то ли от того, что мне было 14 лет, мурашки бегали по коже,  и как-то странно сжималось сердце, что-то непонятное творилось со мной. Я видела растерянность  в глазах мальчишек, когда простое, совершенно случайное прикосновение тел заставляло вздрагивать, бояться чего-то неизведанного.
В тот вечер моя душа была похожа на чисто вымытую комнату с распахнутыми настежь окнами и дверями. И в эту комнату ворвался  Дымов -  красивый московский гость. Меня никогда не пронзала молния, но  увидев Дымова, я ощутила, как нереальный разряд тока пробил мое тело насквозь. В глазах москвича умещались небо и море, и корабли, и жирная луна. Все изменилось в одну секунду.
Ночи не хватало, чтобы насладиться мечтами, день становился пыткой потому, что я не видела Дымова, а каждый вечер, который я проводила с ним на балконе, превращал меня в зомби. Голос московского гостя вибрировал во мне, так, что сердце готово было выпрыгнуть из тела и выброситься с пятого этажа на землю.

  С утра со своим старым другом Антоном мы убегали к морю. Белые кляксы облаков растекались по небу, унося за горизонт мои мысли о Дымове. Антон молчал, рисуя на песке слова, что я не успевала прочитать, так как волны затягивали их в ракушечник.
Потом, обгоняя друг друга, мы бежали домой, было тяжело, словно за спиной выросли крылья, которые задевали за асфальт и мешали выиграть гонку. А когда надоедало молчать, я, с видом познавшего все на свете человека, спрашивала своего старого друга Антона: «Почему так сердцу тесно?» Антон, краснея, смотрел на мою грудь, и ничего не отвечал.

  Как-то ночью не спалось. Запах сигарет заставил меня выбраться из постели и выйти на балкон. Дымов, прислонившись к перилам, курил. Я встала рядом, так захотелось потрогать его волосы, узнать, какие они наощупь. Дымов задавал мне глупые вопросы, но мне нравилось на них отвечать, лишь бы только говорить с ним, слушать его голос. Потом я предложила пойти погулять на пляж, и, к моему удивлению, он согласился.

  Взбудораженное недавно прошедшей грозой море набрасывалось на ноги и пыталось затащить нас в свою ненасытную бездну. Разрезанная тучами луна свалилась в волны,  соленые брызги попадали в рот, а я завидовала ветру, он мог трогать Дымова везде, где заблагорассудится. Не знаю, что именно вышибло нам мозги, может, наполненная буйством стихии ночь, или животное бесстыдство. Дымов неожиданно схватил меня за руку и, отвоевав у волн, прижал к себе. Ничего за этим не последовало, кроме пальца Дымова, приложенного к моим губам, готовым  к первому поцелую.
- Нет, - сказал Дымов. – Не сейчас. Однажды ты подрастешь, и тогда, возможно, мы встретимся и продолжим то, что началось здесь.
Тому миру, что был в моей душе, стало тесно, я с трудом сдерживала лаву новых ощущений, но обещанное продолжение отложило извержение вулкана.

  Возвращаясь домой, мы молчали, мое сердце не желало сбавлять темп. По пустынным улицам бродила слепая южная ночь, а я смотрела на Дымова и думала:  неужели он не замечает, что мы наступаем на тени домов, что неповторимый свет во всех окнах, а за ними чьи-то непохожие жизни. Я обходила стороной фонарные лучи на асфальте, а Дымов безжалостно давил их. Просто московский гость был давно уже взрослым.
 
  Вскоре Дымов уезжал. Марш «Прощание славянки» гремел над перроном. Состав вздрогнул, и вагоны медленно, обдирая бока об воздух, покатились. Московский гость долго выглядывал из тамбура, я знала, что в этом поезде уезжает навсегда мое детство.

  А затем пришла осень. Город, засыпанный листьями,  опустел. Последние теплые деньки я проводила с новыми друзьями из соседнего двора. Ребята там были постарше, слушали рок, пели про любовь под гитару, а девчонки красили ресницы в синий цвет. По субботам мы бегали в парк и через лазейку в заборе пробирались на танцплощадку. Меня приглашали  танцевать взрослые парни, подарившие мне вкус поцелуев, а я смотрела на мигающие лампочки и думала, как там Дымов и мое детство, наверное, едут в метро.
  Потом была зима, заставившая меня испытать ревность и предательство. Весна улыбнулась губами рыжего паренька из старшего класса, а лето превратило меня в женщину. Неоднократно опускалась ночь, наступали новые дни - с солнцем, или без. Позже жизнь забросила меня в другой город, где я и мое сердце, останемся, похоже, навсегда. Здесь нет моря, только громадные дома, протыкающие небо до самых звезд. Но мне по-прежнему снится город, заросший диким виноградом, там я и Дымов, держась за руки, идем по опустевшим тротуарам, наступая на тени домов, тем летом, когда закончилось мое детство. И до сих пор, бродя по улицам, я ищу в толпе человека с глазами, в которых умещались небо, море, луна и корабли, и все еще надеюсь получить обещанный поцелуй.