Смекалка

   


     Наш человек, благодаря знаменитой русской смекалке, никогда не пропадёт. Правда, иногда проявления этой самой смекалки заставляют краснеть и бледнеть порядочного человека.
     В Японию мы ходили довольно часто –  она от Находки буквально через дорогу. На рейс уходило от недели до десяти дней, в зависимости от порта назначения. Однажды перед рейсом я заметил, что некоторые мои друзья усиленно собирают двадцатикопеечные монеты. На мой вопрос:" Зачем?"- третий помощник капитана ответил мне.
     – Ты разве не знаешь, что наш двадцатчик один в один с японской стойеновой монетой? Ну, просто  тютелька в тютельку! Бросаешь монетку в любой автомат и японский автомат-дурак проглатывает её за милую душу!
     Долго я не мог решиться на такую авантюру, но всё-таки как-то раз любопытство или, не знаю, что там ещё, пересилило мою врождённую застенчивость и благоприобретённую порядочность. В порту Нагоя, прогуливаясь перед окончанием увольнения, я осмелился, подошёл к пивному автомату и бросил две наши советские монетки по двадцать копеек. Нажал нужную кнопку. Зазвенела сдача, но я, не обращая на неё внимания, дрожащей рукой, схватил запотевшую, холодную баночку пива "Саппоро" и как можно быстрее постарался покинуть место преступления. Когда мне показалось, что я удалился на достаточное расстояние, открыл баночку, но долго ещё не мог сделать первый глоток, мне всюду мерещились подозрительные взгляды прохожих.
     Не смотря на жаркую погоду, удовольствия от холодного и не самого плохого, прямо скажем, пива я не получил никакого. Допил с грехом пополам это злосчастное ”Саппоро” и потопал на пароход.
     Я заступил на вахту и ближе к середине моего стояния на трапе, заметил, что прямо к нашему пароходу приближается полицейская машина. Я похолодел: всё, это за мной! Машина лихо подрулила к трапу, из неё вышел полицейский и стал подниматься на борт. В его руках, облачённых в белые перчатки, я заметил небольшой полиэтиленовый мешочек, туго набитый... нашими двадцатикопеечными монетами.
     – Коннити-ва годзаимасита! – сказал полицейский.
     – Коннити-ва, – уже взяв себя в руки, ответил я на приветствие и, переходя на английский вежливо осведомился: – Что угодно господину полицейскому, чем я могу помочь?
Господину полицейскому было угодно видеть господина капитана. Я позвонил вахтенному помощнику и тот повёл японского гостя наверх.
     За те десять минут, что японец находился на борту, я передумал много чего. И о себе, и о нашей знаменитой, будь она неладна, русской смекалке. Слово, что такого больше не повторится никогда в жизни, я дал себе ещё у того автомата, поэтому сейчас просто клял себя, на чём свет стоит. Мне было очень стыдно.
Капитан красный, как камчатский краб, проводил полицейского до трапа и тепло с ним распрощался.
     – Бросал? – строго глядя на меня, спросил кэп.
     – Бросал. Сегодня. Первый раз, Геннадий Яковлевич.
     – Верю. Но чтобы этот первый раз был и последним, хорошо?
     – Я уже и сам тысячу раз раскаялся, - опустив глаза, промямлил я.
     Оказалось, что в тот день, когда японцы собрали месячный улов наших советских монет, в порту, кроме нас, как назло, не было ни одного другого нашего парохода и поэтому мешочек достался именно нам.