В первом часу, окончив запланированные на утро труды,
я отправился «трубой» на Пикадилли Серкус, и тут-то
открылись душе живые и веселые ощущения, какими
одаривает близкая мне энергия этой старой лондонской площади.
Выйдешь из метро, и на секунду ослепнешь от блеска неба, домов;
от ярких букв «TDK», «SANYO», табло «Coca-Cola» идет бьющее
в глаза излучение; асфальт, и тот непереносимо сияет и ранит
привыкший к полутьме взгляд. Я сажусь на ступеньки фонтана, спиной
к рекламам, не один год уже мозолящему глаза лозунгу
«новый год – новое пиво», фигурке Эроса, а лицом к элегантным
вывескам «Lillywhites» и фешенебельному Критериону, где отставной
хирург Ватсон пил кларет, прежде чем пойти знакомиться
с Шерлоком Холмсом.
С любопытством наблюдаю коловращение площадной жизни.
Вот мужчина в рваных джинсах несет на плечах малютку-девочку –
настоящего белокурого ангела. У фонтана переминается подозрительный
темнокожий в капюшоне и в белых штанах. Драгдилер?
Может быть, ведь тут их полно.
Рядом на ступеньках перекусывают тестяной снедью, запивая колой,
притомившиеся от походов по улицам отец с дочкой. Еще разные люди,
все больше туристы, группами и по одному, сидят и даже лежат на ступенях.
Слышится ритмичный бит уличных музыкантов. Это рэп. Что-то вроде:
Эй, йоу, бой, становится потрясно,
Носатый Пёс на микрофоне,
крезанутый как Майк Тайсон..,
…Я чуток бесноватый,
подхожу к микрофону
и начинаю выдавать мегаватты…
Что-то в этом есть.
Слышатся еще какие-то призрачные звуки, словно бы далекий,
едва различимый бой колоколов.
На площади то и дело тусуются более или менее удачные реинкарнации Элвиса.
Вон идет один – просто вылитый.
Несколько художников, как обычно, заняты делом – рисуют желающих
карандашами, сангиной, углем, темперой, маслом, напевая под нос песенки.
С разнокалиберными тележками снуют торговцы едой. Всюду смех,
оживление, звучат наречия всех уголков мира, народ фотографируется:
тут и там в любой момент увидишь десяток человек, поднявших телефоны,
камеры и прочие достижения электроники, и запечатлевающих на долгую
память местные виды. Туристка со смуглым ребеночком в коляске
остановила живописного парня азиатской внешности, с блестящими
волосами, схваченными в пучок, одетого в темную куртку поверх
огромного розового фартука до колен, возможно, работника кухни,
и попросила разрешения сфотографировать: тот с уверенным видом позирует.
А может быть, он своим экзотическим прикидом зарабатывает на жизнь?
Вот, со вкусом одетый немец в темных очках запечатлевает «мегамагазин Верджин».
Потом я встал и прошелся, вдыхая полной грудью такой свежий,
в этот чудесный, ясный день, воздух. Скоро обедать, и в эту
минуту, когда урчит в животе и удовлетворенно отмечаю, что плодотворно
поработал сегодня, становится все вдруг мило
и все радует глаз: и ярко-синий полицейский павильон, без которого
бог весть что происходило бы на площади; и величие здания щедрого
на развлечения «Лондон Трокадеро», и зеленая вывеска «Скрибблер»,
и киоск с навязчивой, и вроде бы неуместной рекламой «Ньюсвик»,
и любимый мною вечнозеленый павильон "мороженое и холодные напитки"
через улицу, и шумные краснобокие «рутмастеры».
Вот у одного на открытой верхней палубе восседают туристы,
буквально свысока, с важностью, глазеющие по сторонам.
Однажды я насчитал дюжину автобусов, которые, едва не упираясь
один в другой, следовали через площадь.
Да, Пиккадилли Серкус, пусть и не самая опрятная, но, пожалуй,
самая живая и веселая лондонская площадь, и именно за это я ее люблю.
Стрелки часов на здании «Альянс-офис» подходят к часу, времени ланча.
«Куда пойти подкрепиться?» – думаю я, глядя на индуса в голубой рубашке,
с аппетитом уплетающего за обе щёки пирожок.
Я стою в центре площади и, отсюда в каком из пяти направлений не пойдешь,
в любом случае попадешь в интересные лондонские места,
в том числе те, где вкусно кормят – таково уж ее расположение.