Глава 24
Я написала о родных по линии мамы. А вот то, что связано с родственниками по отцовской линии, для меня вещь достаточно неизвестная: папа погиб в 1955 году, в Балте, откуда он родом, мы бывали всего один-два раза, по крайней мере, я так помню. Очень мало воспоминаний. Но вот хотя бы то, что осталось в моей памяти.
Балта - небольшой зелёный городок в Одесской области. Это черта оседлости евреев, поэтому неизвестно, кого больше было в Балте - русских старообрядцев, украинских “дядьків” или еврейских хасидов. Сейчас, конечно, многие евреи уехали в Израиль, а во время войны их зверски истребляли гитлеровцы. Но, как ни удивительно, две такие разные религии мирно сосуществовали на небольшом жизненном пространстве долгие годы. Быть может, потому, что и староверы, и евреи преследовались царским правительством очень жестоко.
Забавно, но называемые строго по старообрядческим святцам, дети староверов, носили почти те же имена, что и дети из еврейских семей. У нас в роду есть и Семён и Яков, и Леонид... Считать ли эти имена русскими? Во всяком случае, ко мне - Яковлевне - очень лояльно всегда относились евреи...
Мне всегда было интересно, откуда произошла наша фамилия - Кольцовы. Красивая русская фамилия, она, как оказалось, могла принадлежать всего лишь нескольким людям.
В детстве мне нравилось происхождение её от прозвища сподвижника Ермака атамана Кольцо, который завоёвывал Сибирь - человека жёсткого, даже жестокого и очень своевольного. Был среди Кольцовых и князь - Василий Кольцов-Мосальский. Возможно, именно его крестьяне, по тогдашнему обычаю, и получили эту фамилию. Эта ветвь - Рюриковичи, Василий Кольцов-Мосальский - их прямой потомок. Именно он имеет отношение к черниговским землям, откуда пришли первые поселенцы в Балту. Там и основали Кацапскую слободу - как раз там, где жили наши родственники - это улицы имени Петровского, Шонина, космонавта, выходца из Балты.
Словом, община старообрядцев, гонимая, кочуя по Российской империи, достигла земель, которые принадлежали то Речи Посполитой, то Османской империи, и осталась в этих краях. Позже эти земли также вошли в состав российских владений - как и вся Новороссия.
Балта считается местом, где расположена была знаменитая Голгофа - монастырь, одноимённый с названием библейской горы, где происходили таинственные и страшные вещи. Об этом даже написана книга.
Дедушка Иван и его жена Матрёна, бабушка Мотя - родители нашего папы. Бабушка умерла за два дня до моего рождения - 5 февраля 1953 года, от болезни, которую разносят кошки. Собственно, она умерла от того, что домашняя кошка заразила её эхинококком. Симптомы такие же, как у воспаления лёгких, но болезнь практически неизлечима. Всю жизнь мама меня пугала этой болезнью!
У деда было четверо детей. Старшая дочь, уже взрослая, крупная, белокурая (была фотография) в 1944 году погибла в автокатастрофе. Ещё были Семён и Яков и младшая Анна. Вообще, у дедушки была печальная участь: он пережил жену, почти всех своих детей (кроме младшей дочери), которые ушли совсем не от старости. Сам умер в возрасте 84 лет.
Старший сын Семён умер от рака. Мне рассказывал двоюродный брат Лёня, что отец умер на его руках - Лёня тогда был студентом медучилища в Балте и проходил в больнице практику. Лёне было лет шестнадцать, его брат Федя был ещё младше.
Жена Семёна Полина - украинка. Очень хорошая женщина, но семья почему-то была строга к ней, быть может, потому, что она так и не научилась абсолютному русскому языку. Но внуков дед любил.
Соседями Семёна и Полины были двоюродные Григорий и Валентина - моя крёстная. Но Валентина умерла, а о Григории иногда рассказывал живший по соседству в Енакиеве дядя Петя, сын деда Ипата, - он бывал в Балте. Кстати, дядя Петя был столяром-краснодеревщиком. Он делал самые разные вещи - от простого стола до искусно выточенной игрушки. У меня сохранилась “толкушка” для картошки - по украински “макогон” - со всякими резными финтифлюшками и - главное! - деревянным кольцом, которое невесть как было надето на самую тонкую часть деревянной булавы. Снять его, не поломав, невозможно, как надето - неизвестно. Мастер был дядя Петя!
Когда дед было уже немолодым, он женился вторично, чем страшно поразил своих детей и всех родственников. Его жена была младше его на лет на тридцать! Разбитная, моложавая бабёнка (имени её не помню), знахарка, травница - когда мы ездили в 1969 году в Балту, она показывала ванну, где купала деда в настоях трав. Кто знает, может быть, и прожил дед столько лет благодаря ей.
Мама рассказывала о дедушке, что был он спокойный, обстоятельный, уважительный. Несколько раз приезжал в Горловку, и когда папа был ещё жив и после его смерти. А потом - присылал нам посылки. Я хорошо помню орехи, которые он присылал - большие, тонкокорые, их можно было раздавить двумя пальцами, очень вкусные.
Первый раз я была в Балте, когда мне было очень мало лет (папы тогда уже не было). Я запомнила два момента. Один - смешной, другой мог бы закончиться драматически.
Сад дяди Семёна примыкал к саду его сестры Ани, нашей, значит, тёти - так мне помнится, может, что-то и неправильно запомнила. И мы постоянно перебегали туда-сюда. Однажды, переходя через сад, я попала ногой в слегка закрытое землёй отхожее место. До-о-олго меня отмывали...
А однажды мы пошли на местный пруд. Надо сказать, что в Балте, как и во всей Одесской области и у нас в Донбассе - не очень с водой, поэтому там делают искусственные пруды. В Балте такой пруд-ставок был местом гуляния. Там плавали лодки, купались люди. Я запомнила эти лодки, как будто это было совсем недавно... По дороге на пруд Лёня провалился в копанку - такую канаву, полную воды. Он барахтался, по подбородок в воде и ряске, а мы с Колей не знали, как ему помочь. Но кое-как вытащили. Мы никому не сказали об этом происшествии - нас больше никуда бы не пустили...
Второй раз в Балте я была в 1969 году. Я уже была в 9 классе, а Коля и вовсе был взрослым парнем. Когда дедушка Ваня увидел его, он обнял его, заплакал и сказал: “Сынок, сынок...” Видно, Коля очень похож на папу. Мне было даже обидно - на меня дед не обратил никакого внимания. Для него я была просто девчонка - староверы их не слишком жалуют...
Дед Иван и вообще многие мужчины по отцовской линии были умелыми строителями. Прекрасно клали печи, строили дома, были грамотными, искусными каменщиками, плотниками, кровельщиками. Рабочая косточка, крестьянским трудом не занимались. Старики носили бороды, помню, я никак не могла отличить дедушку от других родственников - они мне казались одинаковыми: седобородые, с густыми, кустистыми бровями...
Были образованными, но по-своему: знали множество сложных и длинных молитв и песнопений, жития святых. Обязательно ходили в церковь, свою, конечно. В целом, на мой взгляд, служба, почти не отличается от обычной православной церковной службы - кроме того, что крестятся двумя перстами. Ну и есть какие-то особые тонкости, которые мне неведомы.
У дедушки Вани было несколько братьев. Один из них - Гурий (Гурей). Другой - Ипат, насколько я помню, и был отцом енакиевского дяди Пети, который много лет подряд приезжал к нам в гости, и Григория - соседа Семёна и Полины. Дед Гурей умел делать шампанское. Он как-то по-особому делал вино - оно ничем не отличалось от покупного шампанского. Но секрет, по-моему, так и не открыл.
Были все братья Кольцовы высокие, рослые, крупные. Пожалуй, папа выбивался из их когорты - он не был таким. Или просто не успел войти в силу.
С Лёней мы некоторое время дружили - он учился на первом курсе мединститута, а я - на втором курсе университета. Он приходил ко мне по воскресеньям, и мы ходили гулять. Он приехал ко мне однажды и сказал: “Поехали в Балту, дед умер...”
Это было накануне Пасхи, кажется, в 1972 году. Мы ночью сели в общий вагон и поехали. Поезд был переполнен, я лежала на третьей полке. Ехать надо было часов шесть-восемь.
Когда мы приехали, деда уже отпевали. Поскольку умер он накануне такого большого праздника, а может, и за какие-то заслуги, его отпевали в церкви по полному обряду. Такое отпевание длится четыре часа. Мне навсегда впечатались в память слова песнопения в храме:
Христос воскресе из мертвых,
Смертию на смерть наступив
И гробным живот дарова...
Эти слова пелись почти всё время. Не спавшая ночь, я не могла выдержить такое длительное стояние. В руках у меня была свечка, которую меняли на другую, как только одна сгорала. В какой-то момент я, по-видимому... уснула. Я потеряла контроль и очнулась только от запаха палёной шерсти: я подожгла своей свечой платок соседки спереди. Все испугались, меня посадили на лавку...
На кладбище я вдруг разрыдалась. Я плакала так горько, что удивлённый Лёня спросил:
- Ты чего так плачешь? Ты же его совсем не знала?
- Ты не понимаешь, - рыдала я. - Ты ничего не понимаешь...
А я, на самом деле, потому и плакала, что не знала - ни отца, который так рано умер, ни деда, чья жизнь прошла мимо моей. Я знала только, что на этом - на похоронах дедушки Ивана - заканчивается моё общение с семьёй Кольцовых. Так оно и вышло.
С Лёней мы перестали общаться в результате глупого недоразумения. 30 декабря 1972 года, под самый Новый год, он встретил меня после занятий и позвал погулять. А я не пошла - мне было почему-то плохо, тоскливо, тошнило... Лёня обиделся и ушёл, как оказалось, навсегда. Он подумал, что я не хочу общаться с их семьёй. К вечеру я свалилась с жесточайшим гриппом - температура у меня была сорок. И не только я была больна: нас было четыре человека из пяти живущих в комнате - с температурой. Так мы встретили 1973 год - с высокой температурой и в постели. Все веселились, а мы лежали грустили.
Лёню я почему-то искать не стала. Сейчас уже не помню, почему. Может, тоже обиделась. Он был к тому времени уже женат и жил с женой где-то на квартире. А пойти в мединститут, туда, где он учился, я совсем даже не додумалась. Так порвалась и эта ниточка, связывавшая меня с Кольцовыми...
Очень хочется что-то узнать о них - о Феде, о Лёне. Живы ли, как сложилась их судьба. Но пока поиски в Интернете ничего не дали, хотя я знаю, что надо просто - сесть и поехать в Балту...
Я намеренно не переписываю предыдущий абзац, хотя есть существенные поправки. Дело в том, что по Интернету меня нашёл Алёша - сын Лёни и Федя - мой брат. Удивительно: когда-то я разместила свои данные в поисковике, кто-то увидел мои слова - и родные нашлись... Лёнечки уже нет... Он, как и дядя Сеня, умер от рака. Уже пять лет прошло. Больно понимать, что уже никогда его не увижу. С Федей надеюсь увидеться. А Алёша очень похож на моего младшего сына - теперь я знаю, что он пошёл в кольцовскую породу! И его тоже зовут Алёша!
Алексей говорил мне, что в последнее время пытался что-то узнать о родственниках по отцовской линии - это значит о нас. Всё витает в воздухе - и вот мы нашлись. Пути Господни неисповедимы...
Послесловие
Это совсем не конец истории. Это - её начало. Потому что так много лежит в памяти, столько хочется вспомнить и рассказать детям и, может быть, внукам. Ещё не всё рассказано мною о маме...
Я надеюсь, что эти мои воспоминания станут началом большой семейной биографии, которая будет обрастать всё новыми и новыми подробностями. Здесь пока нет ничего о непрямых наших родственниках, о наших детях (они ещё не родились на момент, о котором рассказывается в книге), о том, как складывается наша судьба сегодня. Быть может, кто-то из нашей семьи - Коля, младшее поколение - захотят написать что-то своё. Это будет замечательно. Поэтому я пишу:
Продолжение следует...