— Ну и что теперь?
— Откуда мне знать?
Они стояли на вершине Эвереста, окруженные льдом дыхания разреженности магнитной высоты, втянувшей в себя уже многие души, и продолжающей манить недостижимостью, которая убивает гордость, не сумевшую одолеть вызов или саму себя.
— Сколько здесь? – Она смотрела в бездонность глубины километровых гребней каменного наваждения, несовместимого с человеческим миром.
— Больше восьми тысяч. Что мы тут делаем, скажи мне?
— Я сама не знаю. Говорят, здесь останавливается время. Очень похоже.
Винтящийся порыв снежной пыли крутанул реверанс, зовущий в бездну.
— Ну, теперь ты поняла, зачем человек стремится вверх? Ты же хотела этого.
— Давай снимем кислородные маски.
— Ты не выдержишь.
— Тогда какой смысл во всем?
— В отсутствии смысла. Это и гонит сюда одиночек, не выносящих стаи, и её нравов. Многие остались здесь. Вон в том районе и лежат.
— Я знаю. — Поежилась. — Говорят, там есть женщины.
— Да. Мужчины не могут здесь помочь. На этой высоте пола не существует. Ты же не хочешь признавать различия пола. Вот, здесь как раз такое место, где нет различий.
— Я слышала, что мужья оставляют на этой высоте жен.
— Да, такое бывает.
— А что дальше? Что после того, когда покорен последний пик?
— Мне сказать нечего.
— Выходит, начало подъема это начало падения.
— Возможно.
— Я всегда это понимала. Но понимание не меняет отношение.
— Да. Это так. Многие пытались просто спрыгнуть отсюда. Но даже этого сделать нельзя. Вертикальная мышеловка имеет сложный лабиринт.
— Я слышала, Пифагор нашел выход.
— Не только он. Но нет универсальных рецептов. Взять высоту можно только в одиночестве. Здесь помощи ждать не стоит. Сократ взял её молчанием. Платон словами. Ты хочешь взять любовью. К себе.
— Да. А что, это не вписывается в твои ориентиры?
— А что я? Я твой рисунок, твой штрих. Вчера ты меня угощала абсентом на побережье океана, а сегодня загнала на Эверест. Дальше что?
— Здесь чисто работает мысль. Ощущаешь? Я хочу добиться чистоты мысли. А ты для того, чтобы помочь.
— Как? И в чем? Я твой пробег по клавишам компьютера. Я твой мираж. Ты принцесса миражей, и это твои миры, но не мои. Меня нет.
— Да нет, ты такой же реальный, как и я. Иначе не было бы этого разговора. Скажи мне… Скажи мне здесь, на высоте Эвереста… Скажи мне в месте, когда над нами нет никого, а нарисованный бог и его религии остались внизу… Скажи мне…
— Что? Что тебе сказать?
— Скажи, мужчина может быть счастлив в одиночестве? Ты одинок, я тебя таким представляю, значит, ты такой и есть.
Он посмотрел на далекий закат Солнца, пылающий костром далекого горизонта. Сказал:
— Скоро наступит ночь…
— Ну?
— Одиночество это и есть счастье.