ПОРТРЕТ ЖЕНЫ ПИСАТЕЛЯ
Зачем его привезли в мой дом, усохшего от болезни, почти лысого старика? Конечно, не будь он болен, какой возраст шестьдесят, ерунда.
Но Герман был уже похож на мумию. Сознание включалось под воздействием обезболивающих средств. И всё же он вошел на своих ногах, опираясь на свою “последнюю”, как всегда, молодую жену. Та явно ждала его смерти и наследства, иначе стала бы она таскать по Москве руины некогда знаменитейшего писателя, ведущего рейтинговых теле и радио программ.
О Германе и сейчас говорят, перепечатывают его книги. Но с сочувствием, сожалением. Но все ли всё знают…
Я была его шестой женой. Будучи журналисткой и, как мне тогда казалось, почитательницей его литературного таланта, услышав о том, что он читает платные лекции, не задумываясь, отправилась слушать метра.
Говорить он умел, это потом я поняла, что даже гораздо увлекательнее, чем писать. Он был холен и красив. О его импозантности, умении одеваться ходили легенды.
И вот увидев метра воочию, я пропала. После третий лекции ни о чем и думать, кроме него, не могла. Ночами не спалось, в редакции засыпала, а вечером мчалась внимать и любоваться. На этого идеального мужчину. И он заметил меня своим наметанным глазом ловеласа, но, конечно же, не показал вида. Наблюдал. Редактор нашего журнала Ирина Петровна Знаменская. Суровая, но справедливая дама, вскоре вызвала меня к себе в кабинет.
Она встала, прошлась по кругу, демонстрируя идеальную фигуру, и шикарный костюм и наклонилась ко мне, благоухая своей неизменной ‘’Шанелью’’.
-Алла, я тебя ценю и уважаю!
-Но знаешь, красивой мебели в нашей конторе полно. Я ничего не поняла из вышесказанного и молчала. Понявши видимо, оценив безнадежность, не сработавшего на сей раз, обычно моего цепкого мышления, редакторша села на стол и пояснила!
-Вот на этом столе можно сидеть, писать, да много чего можно, и согласись. – Он хорошего качества. Какой прок от тебя Алла, за последние три недели? А, ты наш ведший сотрудник, тебя читают!
-Ничего, что ты сдала в следующий номер, не годиться, а твоя колонка! Если её напечатать в таком виде, она же уничтожит уважение к тебе! Я в курсе, что тебя поглотили лекции Германа Потоцкого, это было бы полезно, если бы он не заморачивал головы женщинам.
Я аж рот открыла. Впрочем, чему удивляться, в нашем мире все всё знают. – Иди и перепиши свой позорный опус, и вот что, если уж он кажется тебе таким интересным, сделай с ним интервью, для нашего журнала. – Мне не интересно, как ты избавишься от этого наваждения, но это нужно сделать срочно, и, кстати, он в очередной раз женат.
-Мне кажется интервью с ним плохая идея,
-Это хорошая идея, если учесть, что у него миллионные тиражи, и масса поклонниц. Кстати - окликнула она меня уже в дверях. – Возможно личная беседа с ним, развеет твои иллюзии.
Всю ночь, я переписывала материал, и утром положила Ирине на стол. Через пару часов она позвонила по местному: - Ну, это еще, куда ни шло! Насчет интервью договорилась?
-Я ещё на лекции не была, она только вечером, последняя сегодня, по-моему - я аж тяжело вздохнула в ухо начальнице.
-Об этом договариваются по телефону - взбешенно вскрикнула она и положила трубку.
В картотеке знаменитостей, как мы её называли, нашлись его контактные телефоны. Позвонить или после лекции подойти? Нет не солидно. Пожалуй, я сегодня вообще не пойду, тем более всю ночь не спала. Завтра позвоню. Если наступит завтра! Произнесла почему-то вслух название знаменитого романа Сидни Шелдона.
И оно конечно наступило. Бодрая, и элегантная как будто по телефону видно, набрала номер. Молодой, капризный голос поинтересовался, кто спрашивает Германа Александровича. Я представилась по полной программе, назвав уже раз сказанное ей название нашего известного журнала.
-Сейчас он отсутствует, смягчилась дива – оставьте координаты, мы свяжемся с Вами. Продиктовав все свои телефоны, включая домашний, смачно сплюнула. Да, бывает со мной и такое. Взбесило вот это’ ‘мы свяжемся с Вами’’. Ели он и отсутствовал во время нашего разговора, то где-нибудь в районе душа или другой комнаты, поскольку мой мобильный зазвонил минут через десять.
-Алла Дмитриевна, это Герман Потоцкий, что же Вы вчера, можно сказать на финал не пришли? Надо же он имел представление о своих слушателях, хотя ничего удивительного.
-Не получилось, работа, знаете, иногда перевешивает другие интересы.
-Тогда бросьте ее - и он бархатно рассмеялся, супруга передала, что Вы желаете взять у меня интервью.
-Да, это задание главного редактора. Он на секунду смолк. Ну, а чего он ждал? Что я скажу, что хочу его видеть!
-Что ж, я готов запишите адрес и подъезжайте завтра часам к четырнадцати. Жаль, я думала он меня, куда пригласит пообедать - уныло сказала, я Машке, сидевшей напротив.
-Ой, господи пожрать она за писательский счет захотела.- У тебя фантастический шанс проникнуть в его логово, посмотреть на очередную жену, впрочем, сейчас, я тебе её покажу вот! Подошла к её компьютеру. На экране красовался снимок: так себе мордашка как у болонки носик вверх, лицо блин волосы крашены в ярко рыжий цвет.
Машка читала вслух: очередную избранницу, кстати, пятую по счету, зовут Эра Леонтьева, она студентка и модель.
-Хватит - взвыла я, у нас теперь все модели и студентки.
-Не, ну имя дикое! Со свойственной ей простотой хмыкнула Машка, и погрузилась в работу. Конечно же, они жили в тихом центре, как сейчас говорят. Очаровательный дворик Плюшихи.
Сначала голос Эры возник в домофоне, когда я миновала дотошную консьержку, и добралась до квартиры. В дверях красовалась модель-студентка. В каком-то птичьем одеянии, то-есть это была, видимо дорогая туника. Но всё же домашняя одежда, хоть и из шелка. Так она по всей вероятности показывала гостям, близость к телу писателя.
-Пройдемте, Герман Александрович Вас ожидает. Он и дома выглядел отлично: в дорогих джинсах и стильной рубашке с коротким рукавом. Улыбаясь во все свои тридцать два белоснежных зуба, он всё - таки привстал с кресла и поцеловал мне руку.
-Чай, кофе, коньячок?- почему-то спросил он, а не хозяйка.
-Кофе, пожалуй, для коньяка я за рулем.
-Девочка, сделай, пожалуйста - трогательно произнес он. Эра удалилась, вихляя костями.
-Ну-с, спрашивайте - деловито произнес он. Спрашивала, отвечал. Эра, прикатила столик с кофе, и уселась с нами, без стеснения поглаживая его седеюшюю голову. После он дал несколько своих фотографий, и деловито постучал по своим дорогущим часам:- Уж простите, у нас сегодня прием в посольстве.
-Франции,- зачем-то вставила болонка Эра.
Хорошо, что я никуда не врезалась по дороге до дома. Так глупо и безнадежно потерять голову, толком не зная человека. Да и прием, надо сказать, могли бы мне оказать полюбезнее, я тоже кое-что в своей профессии значу. Завтра суббота, значит сегодня, я залью эту вопиющую несправедливость, сейчас Машку вызвоню. Дозвонилась Ирине.
-Ну и как, всё прошло? вдруг поинтересовалась она
-Бывают люди и повежливей, Ирина Петровна.
-Так - то люди!- Почему то сказала она.
-В понедельник жду, кстати, а у тебя не возникло желание, написать о нем скажем, очерк.
-О нем?
-Ну да, о череде его жен, хамстве и не слишком хорошо написанных последних произведениях! – Ладно, разговор бесполезный, пиши о гении. И как всегда, не попрощавшись, положила трубку.
Мы с Машкой лежали на мягком ковре, и употребляли рюмку за рюмкой.
-Что же мне делать, вот ты знаешь, кажется уже скоро дышать без него не смогу. Она ошалело вытаращилась:
-А раньше значит, дышала, и, причем ровно, заметь. Внезапная любовь действительно, взяла меня за горло.
-Может, тебе просто мужик нужен, ты Лешика уже давно выставила?
-Да причем тут Лешик, мы уже полгода как разошлись, и никто мне был не нужен.
-А, поехали, оторвемся, подруга!
-И так тошно,
-Вот и станет лучше. – Давай одевайся, рванем в “Студио”.
Почему нет, потанцуем, может, эмоции выплесну.
Машка выбрала из моего гардероба два вызывающих платья, сама - то она, явилась в строгом костюме. Вели мы надо сказать себя, просто развратно. На наши практически лесбийские танцы глазели все. Отвлекались мы, лишь для того чтобы, употребить очередную порцию допинга.
Клуб этот, довольно элитарный, и публика с улицы, крайняя редкость. Так что, кто нас там видел в ту ночь, это ещё предстоит узнать. Одно могу сказать точно: под звездным небом нет ничего случайного, все копошения, жизненные пересечения уже написаны там, куда нам вход закрыт.
Их заметила Машка, с которой мы что-то изображали в парном танце. Она икнула толи от удивления, толи от неожиданности. И зашептала мне в ухо. Я ничего не разобрала.
-Хорош, Маш! А, то нас точно в лесбиянки запишут.
-Причем тут это? Там в углу писатель твой со своей Эрой, и компанией восседают.
-Глюкуешь, домой пора!
-Сама посмотри, и она развернула нашу так сказать пару, теперь я увидела их. Мгновенно протрезвев, зашептала:
-Немедленно уходим.
-Дурра, он же решит, что ты из-за него сбежала. – И то верно.
-А делать-то что?
-За стол пойдем, закажем, поедим и отчалим. Так и сделали.
-Ну, ты подумай какой позор, стенала я с утра, со льдом, приложенным к голове. Машка, ночевавшая у меня, тупо сидела в кресле, сжимая виски.
-Заткнись, позор, позор, надоело, давай по бокалу Джина с тоником, и я поеду. А ты в ванной замокни: Пройдёт похмелье, уйдёт любовь - из последних сил пропела она.
К вечеру, я была в норме. Конечно, это стоило усилий, но нужно было садиться за работу. Подключу диктофон к компьютеру, пусть расшифрует, беседу с Германом. Потом посмотрим, что из этого скроится. Включила приятный свинг и отправилась на огромную лоджию размером ровно с мою квартиру. Посмотреть на никогда не спящую Москву и покурить. На высоте мне хорошо, я не боюсь её, так же как мой кот. Именно он и разорался, нарушая мой благостный покой. О чём-то явно сигнализирует паршивец, зовет в квартиру. И тут я услышала улюлюканье домофона. Кто это? Глупость, какая, сними трубку да узнай.
-Алло, протянула я.
-Как продвигается наше интервью?
-Нормально по моему, я на секунды решилась разума, и домофон показался, мне телефоном.
-Может, пригласите или Вы с подругой, он усмехнулся.
-Я не лесбиянка!
-Алла, или спуститесь, или позвольте подняться, для продолжения столь содержательной беседы. У подъезда полно слушателей.
-Я открою, заходите в комнату.
Метнувшись в ванную, стала пытаться накрасить лицо, но руки ходили ходуном, хуже, чем с утра. Распустила забранные волосы и натянула легкие брюки, и майку.
Он стоял на моей лоджии с огромным букетом экзотических цветов. В шикарном льняном костюме.
-Ты кошка, неожиданно сказал он, перейдя на ты, и кивнул на город. У нас и мысли совпадают, ужаснулась я.
-Может быть, что привело Вас, да ещё с таким букетом?
-Хотите сгладить то, что вчера вместе со своей Серой (я специально перепутала имя) были не очень гостеприимны.
-Эра!
-Чего?
-Её зовут Эра, и ты это прекрасно помнишь!
-А, тогда Вас видимо потрясли наши гастроли в клубе, решили пригласить нас выступить на корпаративе.
-Боишься меня, хамишь, чушь несешь, возьми цветы.
Я шагнула на балкон и взяла букет, источающий фантастический запах. Он смотрел на меня, совсем не как у себя дома, прекрасно понимая, что я уже его. Он даже не дал мне поставить букет в вазу. Просто как-то резко привлек к себе. Всё слилось, горящая огнями Москва, потом моя кровать, на которой мы как-то очутились. Взглянули на часы, когда было уже три часа ночи. Он смотрел на меня вызывающе, но нежно.
-О чём ты думаешь, робко спросила.
-Я не думаю, я знаю ты моя женщина.
-У тебя дома жена, кто тогда она?
-Она тоже моя женщина, и пожалуйста, Алла не пытайся казаться лучше, чем есть, ты совсем не из моральных побуждений интересуешься, и ты смотришь на часы, боясь, что я уйду.
-Это верно, какой ты наглый, и умный.
Он заулыбался, прижав меня к груди, стал гладить по голове как ребенка.
-Я уйду, но до этого ты напоишь меня кофе, а потом будешь ждать. И дожидаться. Это ли не счастье! – Ты та, которую, я так долго искал.
Мне было легче отправиться варить кофе, чем слушать ребусы женатого мужчины, которого теперь, я окончательно полюбила. Целуя на прощанье, он крепко прижал к себе:
-Всё будет как надо, девочка. Когда смотрела на его отъезжающую машину, поняла “девочка”, он и жену так называет. Душили слезы боли, любви и неизбежности. Вот теперь точно, мне никто не в силах помочь. Выпив феназепам, чтобы не зайтись в истерике уснула. Проснувшись и ощутив его запах на своих простынях, позвонила Машке.
-Маш, я в аду!
-Не думала, что оттуда такая хорошая слышимость и что-то тихо как-то, ни шкворчание котлов, ни стонов грешников.
-Стоны были ночью, Герман был здесь.
-Его рыжая жаба повесится. Поздравляю, ты быстро получила, что хотела.
-А теперь поподробнее.
Я погрузилась в рассказ, что кто кому сказал. Да какой был мужчина. Сама одновременно анализируя, то, что как бы ни было хорошо в постели, после он говорил мне такие самонадеянные слова. Дослушав до конца, Машка изрекла:
-Не вздумай это хавать, ты и так сдалась как идиотка и если хочешь чтобы, он превратил твою жизнь в то место, из которого ты якобы звонишь, то сиди и жди.
-Я хочу быть с ним всегда, хочу, что бы он женился на мне.
-Может и жениться, если умнее будешь, тем более у него есть такая привычка. А пока работай, и возводи стену, и вот тогда, если он захочет пробиться через неё, у вас что-то, кроме секса и будет.
Ирина приняла моё интервью и пару статей, которые, я задолжала за время посещения лекций Германа. Если всё прошло, молча, значит порядок.
Мобильный зазвонил около шести вечера, и это был его номер.
-Почему ты мне ни разу не позвонила?
-Первое: много работы, второе рядом с тобой может оказаться жена.
-Прощаю, ты умная девочка.
-Прощу, если исключишь это слово, из твоего богатого лексикона.
-Не понял, девочка, что ли.
-Значит понял! И я повесила трубку. Вот так! Впрочем, вечером посмотрела его ток-шоу, всплакнула, но отступать было не куда. Герман недоумевал, прошло две недели, я сухо говорила с ним по телефону и отказывалась от встреч.
За это время мы пару раз с Машкой специально ужинали в ресторанах, почти точно зная, что он будет там с женой. Мы мило здоровались, а вот Эра видимо неосознанно нервничала. Судя по мимике, общались в нашем присутствие напряженно. И уж очень кичливо она одевалась и красилась. После очередной такой встречи, мне на работу и домой стали доставлять цветы, коробки с дорогущим нижним бельем. Дальше следовали пылкие письма, с мольбами. Они приходили на мой Е-мэйл. В очередном он просил прощения, называл меня, единственной настоящей. Описывал, как ему плохо и тошно в конце письма стояло P.S. Давай хотя бы попробуем быть вместе, дай мне шанс. Я незамедлительно ответила, вопросом: Что ты подразумеваешь, под словами попробуем быть вместе? Умничать он не стал и написал: Что и каждый нормальный человек, засыпать и просыпаться рядом, болтать и смотреть дурацкие телепередачи. Если тебя интересует Эра, я не могу так сразу оставить её на улице, пусть поживет пока у меня, а там устроится.
Вечером он переступил порог моего дома с не очень большим чемоданом и ноутбуком в наплечной сумке.
-Ну вот, он обезоруживающе улыбался.
-Располагайся.
Но расположились мы конечно в спальне. И только на следующий день, уходя на работу, пока он спал, написала, где он может расположить вещи, и прочую бытовую ерунду. Он стал навязчиво названивать, спрашивать, когда я приду. Благо была пятница.
В его телепередачах наступил летний отпуск, он что-то писал на своем ноутбуке. Но главное он любил меня, был так заботлив и обходителен. Мы никуда не ходили, что для него, привыкшего много общаться, быть на виду, наверное, было нелегко. Я спросила, а он ответил.
-Ты моя лучшая компания, находимся ещё. В редакции кроме Машки, никто ничего не знал, а та, когда надо умела держать язык за зубами.
Мы сосредоточенно трудились, когда в кабинет вошла Ирина вместе с Эрой.
-Алла, дай, пожалуйста, несколько номеров журнала, жене писателя, а то он сам в отпуск уехал.
Сказав это Ирина, брезгливо глянула на Эру, и удалилась, цокая каблучками. Эра, мило улыбаясь, спросила:
-Девочки, у вас водички холодненькой нет, жарко ужасно.
-Вот Герману сейчас хорошо, он в Швейцарии на озере, книгу пишет.
Я после сказанного, прийти в себя не могла. А вот Машка оживилась быстро.
-Он не на озере, как там тебя, модель, мочалина. Он живет с другой женщиной, которую любит!
-Что несешь?- у Эры прорезался говорок.
-Он мне каждый день пишет по электронке, крыса журнальная!
-Ну, вот что! – Я встала из-за стола, поедемте, Эра ко мне домой.
-Это зачем?
-Она там тебя расчленит и по сумкам распихает - не угомонялась Машка, на мужа своего посмотришь вот зачем!
Везла её на своей машине, понимая, что он врал, нам обоим. Или всё не так? Вот и разберемся.
Интересная получилась встреча, он отвесил пощечину мне, она ему. Но её он, не тронул. Стоял такой ор, что я удалилась на балкон, а кот потрусил прятаться в ванную. Потом хлопнула дверь. Интересно, они оба ушли? Но тут я почувствовала, как он больно вцепился мне в руку, и потащил в комнату.
-Зачем, я хотел постепенно, отучить её от себя!
-Но ты врал мне! Впервые, я увидела его придавленным, жалким.
-А ты выйдешь за меня замуж?
-Да.
-Врешь, он тряс меня как грушу.
-Сказала, выйду, разведись по человеческий, и нет проблем.
-Тогда всё хорошо, он жался ко мне, ты лучшая.
Как же, я любила его, простив, ту первую ложь. Но и он любил меня. В тот вечер он выпил бутылку Виски один, думая о чем-то. А потом нам позвонили из больницы. Эра напилась таблеток, и лежала в коме в реанимации.
-Дура, сука!
-Сдурел, поехали!
-Зачем, я женился на этой, идиотке из Тавды!
-Да какая, сейчас разница, собирайся.
Он напрочь отказался ехать, и поехала я. На лестнице, было слышно, как он продолжал её крыть. Эра, которую, я увидела через реанимационное окно, лежала вся опутанная проводами, трубками. Слава богу, врач перестарался, звоня ему, в коме она, не была. Но и в реальности отсутствовала. Лицо у неё было белое, и абсолютно детское.
-Вы родственница Валерии Леонтьевой?- спросил подошедший врач.
-Леонтьевой, ну да сестра её мужа.
-А что так долго соображаем? - Да просто мы дома, её по - другому зовем.
Он как-то странно посмотрел на меня: пойдемте ко мне в кабинет.
-Значит так, Алла Дмитриевна, положение у вашей родственницы тяжелое, я говорю именно положение, а не состояние. Мы сделали всё и она, не умрет, но таблетки, которых она, действуют на мозг. – Если понятнее, она на всю жизнь может остаться слабоумной, за ней нужен будет постоянный уход и присмотр. – Здесь были сотрудники милиции, поскольку она оставила записку, что отравилась из - за Вашего брата, которого, кстати, я здесь не вижу.
-Впрочем, он знаменитость, а таким всё сходит с рук, даже то, что эта двадцатилетняя девочка, может остаться дауном!
У меня внутри всё похолодело: господи, а что же делать-то?
-Если Вы состоятельные люди, то вот, я напишу список медикаментов, они дорогие, если купите и быстро привезете, мы, скорее всего, сможем сохранить, ей рассудок.
-Пишите, я всё достану. Он протянул мне рецепты, я попыталась сунуть ему деньги, он брезгливо отодвинул.
-Передайте своему брату или кто он Вам, это писатель, что если он не явиться, это будет на его совести, впрочем, врятли его это волнует. А сейчас поспевайте, лекарства нужны срочно.
Набрала Германа и поняла, что он свински пьян, разговор продолжать было бессмысленно. Время шло, объехав, несколько аптек всё купила, моя кредитка здорово выручила, и я в очередной раз возблагодарила свою хорошо оплачиваемую работу.
-Быстро Вы, удивился доктор, разглядев всё купленное, уверенно кивнул:
-Думая, всё обойдется, а теперь ступайте, Вам здесь делать нечего.
Он всё понял, решила я и помчалась прочь. Так наступило утро. Мне нужно заехать домой, привести себя в порядок и ехать на работу. Герман валялся на кровати одетый, и тяжело пьяно храпел. Мне бы хоть час поспать, да какой там.
-Что - то вид, у тебя не очень!
-Маш, а что ты хотела, и я выложила ей всю череду событий.
-Значит, ты выйдешь замуж за этого людоеда? – Жесть, какая!
-Мне не двадцать лет, и у нас серьёзные отношения двух взрослых людей, да мы любим друг, друга! – А гении, они знаешь все с отклонениями.
-Так - то гении, Алла.
С трудом отработав почти день, решила попросить Ирину отпустить меня, не много пораньше. Оказалась, она уже отбыла, с концами на какую-то презентацию.
Хоть в чем-то повезло, поеду. Германа дома не было, может в больнице. Набрав его номер, услышала явно ресторанный гул.
-Любимая, мы с ребятами у “Гиляя”, подъезжай, поужинаем.
-Ты в уме?
-Не понял, я рассказываю друзьям, достойнейшим людям о том, что, наконец, нашел, свою вторую половину, а ты хамишь.
-Герман, у меня была, тяжелейшая ночь, в больнице у твоей жены, я работала весь день, ещё перечислила все, что пришлось проделать, что бы спасти девочку.
-У неё уже нет разума, чего там сохранять, Алла! – Но ты самая, лучшая и добрая женщина на свете, и я бескрайне это ценю!
-Знаешь, погуляйте без меня, я спать. Опять он умаслил меня. Я буду хорошей женой, с довольной улыбкой уснула, в чем была. Было четыре утра, Герман сидел на полу и плакал:
-Я подлец, мерзавец.
-Ты просто, очень любишь себя, надеюсь и меня тоже. Он заполз на постель, и мы, поплакав уже вместе, продолжили сон в одеждах.
-Спектакль есть такой “Бред в вдвоем”, выслушав меня, сказала Маша. Я ездила в больницу, но она по- прежнему была в реанимации. Через неделю, её перевели в палату. И мне позвонил врач.
-Алла Дмитриевна, я так понимаю супруг, не желает её посещать, но Вы можете приехать, и привезите побольше шоколада и фруктов.
Вечером с торбами, я вошла в хорошую одноместную палату в психосоматике, которую сама же, ей и оплатила. Герман совершенно, не желал ничего слышать о ней. Когда, я заикнулась о том, что на всё это уходят не малые деньги.
-Если ты такая сердобольная, то можно потом продать побрякушки, которые я ей дарил, и возместить траты. Что делало возможным, выслушивать всё это, и воспринимать меня?! Эгоизм, подлый любовный эгоизм.
-Ну, здравствуй Эра, Лера!
-Спасибо Вам, доктор сказал, что если бы, не Вы, ему ведь плевать на меня, да?
-Лера, жизнь такая сложно-хреноватая штука, ты молодая совсем, всё будет хорошо.
-Скажите ему, пусть нас разведут срочно, я возьму академку, к родителям съезжу, а потом вернусь, конечно.
-Алла Дмитриевна не выходите за него, заклинаю, Вы же человек, произнесла она мне в след. Вопрос с разводом был решен, ещё пока она находилась в больнице. Я собрала в квартире Германа её вещи и украшения, не так много, но продав часть золотых изделий, я выручила для неё деньги, порядка ста пятидесяти тысяч рублей, в своей Тавде миллионершей будет. Сам он категорический отказывался ехать в свою квартиру, говорил, что она осквернена. Ну, я и сделала, так как посчитала правильным. Сам он целыми днями писал, и был идеален. Учтив, услужлив уступчив. Конечно, думала, я он переживает, мучается. Просто, это эго такое, наверное.
Мы стояли на перроне, Эра-Лера с двумя хвостиками на голове, уже не такая бледная. Без дикого макияжа. Она не ожидала ни денег, не вещей что, я ей вручила.
-Ты на него не серчай, да и на меня тоже.
-Всё к лучшему, мне только Вас жаль.
Поезд медленно покатился в сторону далекого Урала. Она махала мне. А, я ещё долго смотрела в хвост составу, уносившему моё последние препятствие к замужеству.
Он закончил книгу, которую преспокойно писал пока, я разбиралась с его проблемами, и, между прочим, ударно работала. Вернувшись с вокзала, увидела прекрасно сервированный стол, и роскошно выглядевшего Германа.
-Одень что-нибудь красивое
-Нет вопросов.
Мы выпили шампанского, и он как в кинофильмах, встал на одно колено и открыл коробку с умопомрачительным кольцом. Я протянула руку, и через секунду оно засверкало на пальце.
-Знаешь ли ты Алла, какая восхитительная и тяжелая жизнь ожидает тебя в браке со мной?
-Догадываюсь! Он поцеловал меня и снова сел напротив
-Завтра подадим заявление, как раз суббота, а потом отметим в узком кругу, избранных.
-Согласна!
-Ты должна уйти с работы,- вдруг выпалил он.
-У тебя и так будет много дел, и ты должна быть рядом.
-А, на что, я жить буду Герман, и потом, я люблю свою работу.
-Тебе, паршивый глянец дороже меня, мне вообще стыдно, что ты там работаешь, а эта стерва Ирка тобой помыкает.
-Я обеспеченный человек, ты как будто не в курсе!
-Ирина, хороший редактор, вы что знакомы?
-А с кем, я не знаком, ну сама подумай.
-Распишемся и сразу в Париж, а!
Я, хотела сказать, что уже была в Париже и не только, там. Но вдруг поняла, я меняю свою жизнь, выхожу замуж, за сложного, но любимого человека.
-Что ж, я уйду с работы!
-Ура!
Тусовка с его гламурными сотоварищами прошла нормально, они, конечно, оценивающе оглядывали меня, пытались задавить премудрыми, как им казалось вопросами. Но в конце напились, и перешли к бабам и автомобилям.
-Что это?
-Моё заявление об уходе Ирина Петровна.
-Уходе, куда?
-Я замуж выхожу, не девочка уже.
-Возраст в моём кабинете, не обсуждается, хотя твой жених, тоже отнюдь не молод.
-Вы знаете?
-А все всё в Москве знают!
-Алла, я надеюсь, когда ты вернешься, я смогу найти для тебя место. Она подписала.
-Мне же ещё две недели отработки положено?
-У нас есть, кому работать, а за две недели при твоем избраннике может многое измениться. До свидания, расчет в бухгалтерии. Она посмотрела, тем взглядом , после которого следовало убираться. Тоже что ли завидует.
-Маш, я расчет получила, пойдем, посидим.
-Она глянула на часы
-Да, можно, пожалуй, а как же машина?
-Завтра, отгоню только давай, сейчас коробки стащим.
-Нам бы водочки любезный бутылочку, ну и всё что под этот напиток хорошо идёт.
-Чего это ты, может наоборот Мартини, сладкое.
-Нет, если ты полагаешь, что тебя ждет сладкая жизнь, можешь так думать, а я пропью горькую, может тебе тогда и правда повезет.
-А, че все хороните то!
Так восхищались его книгами, передачами внешностью. А как дело до жизни дошло, просто проводы в ад, и Ирина тоже.
-А, Ирина, кстати, постучала по столу Машка, всегда знает, что говорит.
Я перестала, что- либо слушать, и так с воображаемыми, берушами дожила до скорой регистрации. Мои родители, работающие в ЮАР по контракту, прислали мне поздравительное, но очень назидательное письмо. Они любят меня, и конечно беспокоятся. Но они всю жизнь вместе, у них выросла хорошая дочь, то бишь я. И они высокооплачиваемые специалисты, инженеры в области добычи, и разработки алмазов. Удивительно, но он был, только за, что я оставляю свою фамилию.
В Париже мы поселились в “РИТЦ’’, но блаженства от того, что мы вдвоем в городе любви, не ощущалось. У Германа было немыслимое количество друзей, которых мы посещали каждый день, еще бы ведь он когда-то жил здесь, писал. Это мне стоило сообразить, ещё до поездки. Всё же, они отличались от разношерстной, кичливой Московской богемы. Мы приятно проводили время, никто не падал мордой в салат, рассуждая о высоком. Неспешные, но эмоциональные беседы, за хорошим вином затягивались за полночь. Мне нравилось, как меня воспринимали, все подчеркивали мой острый ум, и элегантность.
-Намучилась, сказал он, когда мы вернулись из очередных гостей. И не отвечай, потому что завтра мы уезжаем, отдыхать по - настоящему на Ривьеру, это собственно и есть путешествие, а Париж он прекрасен, для тех, кто его ещё не видел.
-Мы едем в Канны, я тебя обожаю!
Герман улыбался с видом волшебника. А волшебнику нужна благодарность…
Оставшиеся десять дней, мы провели как в раю.
-Жаль, что этот рай только для богатых, вздохнула, я.
-Для избранных, дорогая, высокомерно парировал любимый.
И тут во мне проснулось, это доселе неведомое, ощущение. Действительно, мы блестящая пара, мой муж гениальный красавец. Я умница, и хороша собой. Он улавливал на лету мои мысли, перемены во взгляде, осанке. Мы чокнулись, и выпили. Пора было собираться в Москву.
-Мы переедем к тебе?
-А, зачем?
-Хотя бы по тому, что у меня всего одна комната, это не очень удобно, и в первую очередь, для твоей работы.
-Вот что, работать, я буду у себя в тишине, а жить, кстати, ведь твои родители за границей, и у них шикарные апартаменты, ты говорила.
-В общем, всё так, но это их жильё, и они его сдают сотруднику посольства, за хорошие деньги мне, кстати, помогают, а теперь у меня такой муж.
-Нет, прости, это не обсуждается.
-Разберемся, родная купим квартиру, и она будет только, для нас, без прошлого понимаешь.
-Мне это понравилось.
Наша жизнь в Москве, была почти идеальна. Но когда он уезжал работать, в свою квартиру, я не находила себе места. Я тоже стала писать, и по- моему не плохо. Машка, заезжала только в его отсутствие:
-Слушай, да как ты его отпускаешь, то работать, то к друзьям этим, которые трахают всё что шевелится.
-Просто ему нужно, некое подобие свободы, вот и всё. Он мой, и я это знаю. Без меня, он как крот на поверхности.
-Зато кроты, в темноте хорошо ориентируются.
Вышла его новая книга, писали что она, слабоватая для него.
-Это тебя расстраивает?
-Меня, не неси чушь, и не читай критиков.
И тут, я решилась:
-Знаешь, ты не мог бы кое-что прочитать, и оценить, я тоже немного пишу.
-Интересно, это поваренная книга?
-Нет повести, вот возьми. Он взял и читал всю ночь.
-Ну как, поинтересовалась, накладывая, ему завтрак.
-Что, как?
-Мои рассказы?
И вдруг, он отшвырнул тарелку в сторону.
-Дурра, лучше бы не напоминала, я потратил всю ночь на эту ахинею. Не позорь, не меня не себя.
-Кто вбил тебе в голову, что ты умеешь писать, Ирка?
-Или на факультете журналистики!
Писать, это талант, ты уже жена писателя, тебе не надо быть умной, известной. Тебе надо хорошо выглядеть, и жить со мной.
-Уходи, немедленно убирайся из моего дома!
-Приползешь сама, злобно рыкнул писатель и демонстративно кинул, ключи от моей квартиры на пол.
Целый день я сидела в углу, билась в истерике, кот жался ко мне, и тоже плакал или просто хотел есть. Я была раздавлена, как мне казалось, позвонила Машке и неумело, полоснула вену на руке.
-Да что же это такое!- подруга причитала она, обрабатывая мне руку.
-Я жить не хочу, я плохая жена, никудышная писательница.
-Ты хорошая журналистка, а Гера твой, дерьмо.
-Я его люблю.
-Ну, так звони, ползи на брюхе.
-Нет!
-Тогда, пей снотворное, и спать, я с тобой переночую.
Машка, нашла в помойке мои сочинения, и положила в свой портфельчик.
Жизнь без него была несносной, я всё время рыдала и маялась от безделья. Прошло три недели, а он не звонил.
-Сорока на хвосте принесла, что твой муженек, забавляется с девицами у себя дома: сообщила практически поселившаяся у меня Машка. Она боялась за меня, и, наверное, не зря. Я ужасно выглядела, и теряла разум. А после этих слов, что-то поплыло у меня перед глазами, и я потеряла сознание. Скорая, везла меня в больницу.
-Допрыгалась, держись скоро приедем, у тебя, небось, полное истощение организма.
Меня обследовали, впрочем, врачам и головы ломать не пришлось.
-Вы беременны, видимо плохо питаетесь и мало бываете на воздухе.
-Вас что муж бросил, докторша кивнула на порезанное запястье. – Не стоят они того!
-Нет, я его сама выгнала, радостно сообщила я.
-Господи ребенок, вот теперь-то у нас точно всё будет хорошо!
-Замечательно, только у нас Вам полежать придется, в гинекологию переведем, пару недель побудете, уж больно Вы истощенная и нервная.
Герман стоял на коленях и рыдал.
-Ты не плачь, жены писателей, им всё прощают.
-Я столько раз женился, чтобы найти тебя!
Силы вернулись ко мне в одночасье. Но положенный срок, в больнице отлежала. Герман заказал лимузин, словно забирал из родильного дома. Через пару недель мы уехали в Подмосковье дышать уже по зимнему, холодным воздухом. Скоро наш первый совместный Новый год. Кот мой пока живет у Машки. Беспокоиться было не о чем. Родители собирались приехать в отпуск весной.
-Они так обрадовались, ты не представляешь.
-Как не представит, кстати, может, они ради семейного пополнения, оставят нам на время свою квартиру. Втроем то, мы точно не разместимся, и коту место надо, не с ребенком же в одной комнате, а кот знатный, я его тоже полюбил.
-Герман, мои родители сделают для своих внуков, и дочери всё что угодно, но мы с ребенком вполне можем жить у тебя, а работать езди ко мне.
-Родная моя, ты прости, я давно должен был сказать, просто это не было важно, а теперь конечно. – У моего жилища два собственника, хоть прописан я там и один. Видимо я зеленела.
-Не волнуйся, когда-то, как ты знаешь, я был женат и не раз, Елена была моей третей женой, и у нас даже родился сын.
-У тебя дети есть?
-Дослушай, мы вместе вернулись из Франции, купили эту квартиру, но мы разошлись и они уехали назад, у них двойные гражданства, наш сын погиб в автокатастрофе, а она выжила. Герман закрыл лицо руками и тихо плакал. Она до сих пор во всём винит меня, хотя мы уже не были вместе, когда всё произошло.
-Горе-то, какое, искренне зарыдала я. Беременные всё воспринимают очень близко к сердцу, становятся не совсем адекватными, это факт.
-Не надо, нам этой квартиры, пусть все только живы будут, причитала я.
-Умница моя, а теперь вытрем слезки и гулять.
В мою жизнь пришел покой, я смотрела на новогодние огоньки, и думала: через год нас у елки будет уже трое. Герман отъезжал в Москву и договорился в клинике, конечно, самой лучшей, где в скором времени определили, что, скорее всего, у нас будет девочка. Срок был, три месяца, врачи рекомендовали возвращаться в Москву, что бы быть поближе к клинике:
-Вам всё-таки тридцать один, а беременность первая. Мы снова оказались в моей квартире, Герман прикармливал обиженно смотрящего на нас кота. Когда приблизилось время, приезда моих родителей, мы решили создать иллюзию, что живем в прекрасных условиях у Германа. Он вызвал службу уборки, натащил моих вещей, перевез кота. Я пыталась привыкнуть к антикварной мебели, другой он не держал.
-И всё же, извини, почему бы, нам не купить, подобную просторную квартиру, ты столько зарабатываешь, могут мои родители помочь, а мы только говорим об этом.
-Решим вопрос, как-то необычно легко, ответил он:
-Всё у нашей принцессы будет.
Родители приезжали на два месяца, и Герман решил, пусть они живут с нами, а работать буду у тебя.
Мама с папой, дышали жарой и жизнью, они навезли столько подарков, что пришлось нанимать фургончик в Шереметьево. Для зятя, они явно не поскупились, он сиял, когда ему вручили кроме шмоток, набор из золота с брильянтами и изумрудами. Запонки, браслет и булавку для галстука.
-Контрабанда, подмигнул он!
-Нет уж, зятек, на всё это мы имеем документы, и полное право, заработали, знаешь!
-Как у вас, роскошно стильно, восхищалась мама, отец одобрительно кивал. Насидевшись с нами, они решили, что Герман идеал. Заботливый, обходительный, умный. Им еще нужно, навестить уйму друзей, и они пропадали по гостям, частенько там, и ночуя. Я стала, неважно себя чувствовать, мне всё - таки, нужен был покой, а Герман явно тосковал, по своим друзьям, и только после очередного эфира отрывался с ними. Так и пролетели, два месяца, родители снова улетали. Мы сели за стол. Накрыв ужин перед отлетом. И у меня вдруг, так защемило сердце, мне так захотелось чтобы, они остались, я испытывала приступ паники, впрочем, это всё беременность.
-Ну не плачь, мы прилетим когда, малышка родиться, и ты в таких надежных руках, мама погладила зятя по плечу.
Герман, вез меня на Плющиху
-Мы оба устали, тебе отдохнуть нужно, мне наоборот работать, сколько не писал, ты уж прости родная, я тебя завезу, и поеду работать.
И он пропал на трое суток, вернее я периодически слышала, в телефонной трубке его пьяный голос и женский смех, перемешивающийся с голосами его друзей.
-Любимая, я так устал, нам же скоро рожать.
Единственное, что я четко знала, эфир он не пропустит, значит, скоро объявится. Я не звонила плакаться подругам, не давала себе распускаться, потому что мне действительно рожать, через месяц. Все дурные мысли, я заблокировала в своей голове.
Он явился с орхидеями, и прочей ерундой.
-Всё, больше никуда от вас. Гладил он мой живот
-В принципе после родов немного поживем здесь, а там и переедем, люди ищут, нам вариант жилья.
Люди, его всегда окружают какие-то люди, нужные, не нужные. Пусть хоть, что- то сделают.
И знаете, сделали!
Через пару недель, после этого разговора, я получила толстое заказное письмо. Где на фотографиях был запечатлен мой писатель со шлюхами, даты съемок совпадали со временем моей беременности. Он словно зверь, почуявший неладное, появился дома во время просмотра фотографий, а может ему, кто то, кто это сделал, позвонил.
-Что скажешь, тихо, что бы ни беспокоить малышку спросила, я, протянув снимки.
-Монтаж, подстава!
-Я не верю, тебе Герман
-А что я должен был делать, я творческая личность мне нужен постоянный секс, а ты беременная, это святое!
-Странные у тебя понятия о святости, ты в церковь то хоть заходишь иногда, за нас с ребенком ты хоть, одну свечку поставил?
-Это ты мне говоришь! Зверь окончательно проснулся в нем.
-Кем ты была, до замужества глянцевой писакой, танцовщицей лесбийских танцев по клубам!
-Бабой на одну ночь, где твои мужья, поклонники?
-Их не было в твоем-то возрасте!
-Дешевка ты Гера!
И тут последовал удар. Что было дальше, не знаю. Очухалась в клинике, видимо от каких-то препаратов, вся в трубках почти как Эра. Только кроме всего прочего, у меня начались преждевременные роды. Это длилось очень, и очень долго. Наверное вот что такое вечность, вкололи спинной наркоз и я не чувствовала свои ноги.
-Ничего не получится, кесари, доносилось откуда-то.
Я не видела свою девочку, когда она появилась на свет, я отключилась. И двое суток, где то летала, находясь в реанимации. Но здесь был мой ребенок, и я вернулась. Открыла глаза, и услышала вздох облегчения медперсонала.
-Ты боец Алла!
-Ребенок!
-Не голоси ты, девочка жива, в барокамере дышит. Да она и не маленькая, два восемьсот, рос сорок шесть, нормально все. И не надо спрашивать: не голодная ли она, у нас с этим проблем нет. – Но раньше чем, через два дня, не увидитесь.
-Почему?
-Раньше, мы не переведем Вас в палату, сейчас Ваш врач лечащей подойдет.
-Клара Иннокентьевна?
-Она, она уж как билась, за вас с дочкой, как переживала, все девять часов от тебя, не отходила.
Вскоре появилась профессор, она деловито взяла стул, и сев буквально склонилась надо мной.
-Алла, что произошло в тот день, когда тебя доставили к нам?
-Рожать видимо начала, вот и приехала.
-Ты не приехала, тебя доставил наш реанимобиль, в тяжелейшем состоянии. Я вела тебя всё это время, и точно знаю, будь у тебя вероятность, родить раньше срока, то ты бы давно лежала здесь под наблюдением.
-Может ты упала, полезла, куда по хозяйству, просто поскользнулась?
-Я не помню. У меня действительно от пережитого, и тяжелого постродового состояния, выпала память.
-А Герман муж мой, он дома был?
-Он позвонил, говорит, вошел в квартиру, ты лежишь, по ногам кровь, на голове кровь. Я ощупала голову, что-то залеплено.
-А что, это было?
-Вот это, я и хочу понять, но удар сильный обо что-то был, я осмотрю тебя, а память обязательно вернется, мне это важно, и тебе тоже.
-Германа я видела, сквозь окошечко реанимации. А через два дня, он ждал меня в роскошной одноместной палате.
-Как ты меня напугала, он стоял на коленях, рыдал и целовал мои руки, я слабо погладила его по голове. Мне не хотелось жить, это суровая, правда, послеродовой депрессии, о которой почему то, не очень принято говорить. В палату принесли сверточек, и я увидела её. Герман опять затрясся в истерике: Успокойтесь папаша, ребенка напугаете. Мне тоже, действовали на нервы, его бесконечные рыдания. Я взяла дочку на руки:
-Ну вот, мы, наконец- то встретились, Сашенька, и я ощутила такую любовь и тоску!
-Почему, Саша прекратил сопливить писатель.
-Так звали мою, бабушку, твердо ответила я.
Девочку унесли, кормить мне её всё равно, было пока нечем, и сил совсем не было. Герман сидел возле меня, день и ночь. И всё что-то говорил, говорил.
-Только Машка, в каком то, нелепом колпачке порадовала меня по- настоящему.
-У тебя такая жизнь будет с дочкой, ты даже не представляешь! Машу быстро выставили, поскольку шума, от неё было, как всегда много.
Через две недели, нас выписывали. Клара Иннокентьевна, вся задаренная подарками, от писателя, попросила его выйти недолго.
-Пока и тебя, и девочку, по -прежнему буду наблюдать я, хотя конечно в районе, как положено на учет встанете.
-Здорово, значит мы, в безопасности!
-Вот все мои номера телефонов, включая домашний, когда ты вспомнишь тот день, звони хоть ночью, это важно для Сашеньки в первую очередь.
Нас стало трое, я постепенно оклемалась сама, но Сашенька почти не переставала плакать. Я уже кормила её, и не могла понять, почему она так плачет.
-От чего, вообще плачут дети? Задала мне, мой же вопрос, участковый педиатр, ходящая к нам, в виде исключения и за деньги. Мы жили у Германа, а Сашу прописали у меня. А люди Германа, так что-то, ни чего, не могли нам подыскать, и это в городе, где при наличии денег, можно купить любую жилплощадь. Я убедила родителей, повременить с приездом. Совсем не хотелось, чтобы они видели мою тень, плачущую вместе с ребенком. Герман терпел, но не долго, делал вид что помогает. Но нам было, не до друг друга. И он пропадал, а возвращаясь, вопил: что ты за мать, если мой ребенок, все время плачет!
-Давай поговорим, Герман, нам всем тяжело, поэтому мы с Сашенькой, пока уедем ко мне, а там посмотрим.
-Как это, я брошу семью?
-А ты не бросишь, всё образуется.
-Да, загорелся он, и мы спасем свою любовь!
-Я рада, что мы договорились.
Маша, переехала к нам, и мы по очереди спали на лоджии, что бы отдохнуть от рева, на каком автопилоте, она ещё ходила на работу, загадка.
-Это не нормально, Алла звони профессорше.
-Худшее подтверждается, Алла и Вы опять, ничего не помните: девочка плачет, от головных болей.
-Я назначу, какую возможно терапию, но в будущем, без операции не обойтись, в голове у неё развивается аневризма, это понятно.
-Моя дочь, больна!
-Да, но у неё отличные шансы, учитывая обеспеченность Вашего мужа.
Герман слушал меня внимательно
-Ну, а кто у тебя, ещё мог родиться, психовала всё время, возраст опять же, нет вопросов, помогу, чем смогу, я могла только умолять о помощи, пропуская мимо ушей, то, что он говорит, о Саше, как только, о моем ребенке.
Денег у меня не было. За дорогую терапию, платила сама, продавая драгоценности, и тратя, деньги, что посылали родители. Я каталась по полу, корчась от слез, понимая, что ничем он нам не поможет, а денег нет.
Маша вошла в квартиру, да не одна, а Ириной.
-Вставай, хорош, только Саня стала спать, так теперь ты благим матом орешь.
-Слезами делу не поможешь, мягко сказала Ирина, у тебя прекрасные повести, которые Маша из помойки извлекла.
-Вот контракт, доставай паспорт, тебя будут печатать, аванс получишь в течение недели, а остальное когда тираж будет. Тебе писать надо, у тебя талант, а этим нельзя пренебрегать, раз уж тебе его послали. Пока, я подписывала, Маша накрыла столик.
-А нас Герман бросил, зачем то сказала, я.
-А ты не первая, кого он бросил в тяжелой ситуации.
-Вы о чём Ирина Петровна?
-У него уже есть ребенок инвалид и жена бывшая, тоже, изрядно покалечилась.
-Но его сын погиб, когда они уже разошлись.
-Чушь не неси, у Алекса ног нет, а у Елены одна рука не работает: туда и уходят заработки, твоего мужа.
-А он сказал, она его бросила, укатила с ребенком, там всё и случилось.
-Там, там и по вине Германа, и законы там другие, вот потому и платить будет, по гроб жизни.
-Она сделала из него писателя, ну кто он был диссидент, ну образованный, ну красивый, а дальше что? -И тут, Лена шикарная с большими связями, деловая, что говорить. Она подруга моя, вот и знаю.
-Поженились, она его раскрутила, сына родила, любила тоже очень, так что сюда она его доставила, готовым известным писателем. Жить решили, на две страны, и вот поехали они в Париж, а у него в России то, совсем голова закружилась, тогда тут таких, ох как привечали. И решил он, что Ленка тут не причем, он и сам талант. Да и на других баб, как обычно потянуло. Он уж и так, и этак, а она всё терпит, любит.
-И тогда, он привел в Ленкин роскошный дом двух шлюх. Только по его расчетам, она точно должна была, одна вернутся, но мальчик раскапризничался, и не остался ночевать у бабушки.
Вот она с Сашкой в дом вошла, а там такое, Ленка орать, ребенок плакать, аж соседи выскочили, кто- то полицию вызвал. Шлюх этих полиция, на бегу и схватила. А Ленка, как теперь говорят в аффекте в машину села, и ребенка с собой, ну и рванула. Оба инвалиды, но они в порядке.
-Если бы, они погибли, его бы посадили, за доведение до самоубийства, а так много и заслуженно платит.
Память вернулась, ко мне ярко, и мгновенно, вот разговор об этих фотографиях, слово за слово, он пинает меня, и я лечу.
-Ну, доказать это сложно, да и нужно ли это тебе, а вот для адвоката напишешь, я дам хорошего разведут быстро.
-А теперь дочку покажи
-Эх, девочки, жизнь-то продолжается!
-А знаете, что это значит, произнесла она уже своим обычным тоном.
Мы посмотрели на неё
-Это значит, Ирине Петровне есть, для кого работать. Всё я пошла.
Нас развели, мои книги стали иметь успех, что совершенно не мог снести писатель. Он долго крыл меня, везде и всюду. Мне было плевать.
Ведь, я вылечила свою дочь, она носит мою фамилию, и даже моё отчество, суд дал мне это право.
Несмотря на все мои писательские успехи, когда Саша была спасена, я оставила её на попечение, вернувшихся бабушки и дедушки. И отправилась, трудится в родной журнал. Саше девятый год, и она умница.
И вот предо мной мумия писателя.
-Что тебе нужно Герман?
-Зачем ты его сюда приволокла, спасибо предупредили, что бы родных не пугать.
-Ты жестока Алла, прошамкал он.
-У меня был, хороший учитель.
-Я пришел увидеть дочь, и попросить у вас прошенья.
-У тебя дочь? Взвизгнула девица
-У него, ещё и сын есть.
-Так что наследства не будет, даже квартира уже отписана!
-Ублюдок, с этими словами последняя жена писателя, дала деру.
-Мне бы сесть, он дошел до дивана.
-Ты прогнала её, нет просто, она поняла что, не получит чего ждала, а ты конечно же сулил.
-Было дело, ты всё в этой квартире
-Есть, и другая, но нам, хорошо здесь, видишь и кот жив здоров.
-Мы здесь любили, друг друга!
-Это я любила тебя Герман, но мне даже страшно, об этом думать.
-А ты решил объехать все свои траходромы?
-Не язви, одни бабы нужны были мне для карьеры, другие для секса, а ты была нужна для жизни.
-И я любил тебя, как мог, но действительно любил.
-А потом ты дала прочитать мне свои повести, и я понял у тебя талант, просто так, тебе его дали, не за что. И я стал, ненавидеть тебя, при этом ещё любя.
-Ты ломал меня каждый день, но знаешь спасибо, я стала сильной.
-Но, нет тебе прощения, за дочь!
-А сын простил меня, вот письмо, он ели достал, какой-то конверт.
-Грехи убили тебя Герман, сожрали изнутри!
-Я не ждал пощады, просто хотел сказать, ведь перед смертью не врут, даже такие уроды как я.
-Только ты, была мой настоящей женой, не по расчету, не по похоти.
-По ЛЮБВИ.
-Я часто закрываю глаза и вижу тебя, танцующую с подругой.
-Что бы увидеть, этот танец страсти, и невинности стоило жить.
Он закрыл глаза и запрокинул голову, на лице у него была улыбка, и только когда глаза открылись, я поняла, что он умер.
Обхватила его колени, и заревела.
-Я прощаю тебя, слышишь, прощаю, и пусть смилостивятся над тобой небеса!
-Мама, кто этот старик, и почему ты плачешь сидя на полу?
-Это твой отец Саша, он нас очень любил!
-Но его больше нет
Она села рядом, и стала гладить мои волосы
-Он пришел, чтобы умереть рядом с родными, да? Я кивнула.
-А кто он?
-Писатель дочка, а я была женой писателя….
ЕКАТЕРИНА ТРОИЦКАЯ