Подошло время резать барана. Нужны деньги, да и детей надо кормить.
Баран Бяшка, которому предстояло быть зарезанным, вырос достаточно крупным, килограммов пятьдесят, не меньше, патлатым, и даже умным, настолько, насколько может быть разумным это животное.
За ним, а не за старой овцой ходило всё стадо, «своих» Бяшка приводил домой вовремя, гордо вскидывал голову с большими витыми рогами и поглядывал на людей. И Павлу, его хозяину, не приходилось блудить по деревне в поисках затерявшегося стада.
Павел к барану очень привязался, был с ним ласков, прожив всю сознательную жизнь в городе, он не привык к жестокости.
В деревню переехали не от хорошей жизни. После долгих мытарств по разным городам, семья беженцев обосновалась в отдаленной, около тайги, деревеньке.
Когда- то процветавшая деревня Дмитровка, расположенная на пяти холмах, была полумёртвой. Совхоз обанкротился, молодёжь разъехалась, закрылась и школа- детей не набиралось и на один класс. А полгода назад начисто выгорел деревянный клуб- последний очаг сельской культуры.
Небольшие резные домики, похожие на игрушечные теремки, через один стояли пустые, и чёрные дыры окон, открывавшие взору темноту и заброшенность, производили теперь зловещее впечатление. В таком маленьком домике поселилась семья Павла, там и ютились впятером.
Работы для Павла не нашлось, и он, по совету местных, обзавёлся хозяйством.
«Нужно как- то зарезать Бяшку»,- сам себя убеждал Павел, подходя к стайке.
Барана Павел жалел, хотя деревенские не раз предупреждали, что жалеть скотину нельзя, от этого, когда режешь, она долго подохнуть не может.
Часть туши Павел собирался продать и выручить за это небольшие деньги на текущие расходы- собрать ребятишек в школу.
Наточив нож, Павел выпустил Бяшку из загона, но баран, заподозрив недоброе, напряженно поднял уши и начал убегать. За ним выскочил маленький ягнёнок.
Бяшка бешено носился по двору, блеял каким- то неестественным, болезненным голосом, а рядом метался, стуча тонкими копытцами по деревянным доскам, серенький ягнёнок.
В испуганных глазах Бяшки застыл немой вопрос к доброму и заботливому хозяину: «Почему?»
Баран уже выдохся, перестал блеять, словно смирился со скорой погибелью.
Тогда Павел сосредоточился, ловко ухватил Бяшку, одной рукой держал, а другой воткнул нож в горло. Попал удачно, в артерию. Но баран никак не хотел умирать, и всё бился, сотрясаясь мощным телом.
Павел подвесил животное на ржавый металлический крюк и подставил таз, чтобы стекала кровь.
Баран содрогнулся в предсмертных конвульсиях и, наконец, затих.
- Намучились мы с тобой, Бяшка,- горько произнёс Павел,- намучились.
У забора заголосил ягнёнок, и только теперь Павел заметил, что на большом ящике сидит, поджав худые ноги, его семилетний сын Савка. Мальчик поглаживал ягнёнка, вытирал грязной ручонкой сопливый нос и тихонько плакал.
- Папа, это же убийство. Уби-и-и-и-йство, - пронзительно пищал Савка, и от его голоса, казалось, звенело, дребезжало всё вокруг, отдаваясь в голове звоном тысяч колоколов.
- Да пропади пропадом это хозяйство и жизнь эта скотская!- В сердцах воскликнул Павел.
Воткнул окровавленный нож в чурку, подхватил на руки дрожащего сынишку, и чуть было не разрыдался вместе с ним.