Анины командировки.
Анна была молода и хороша собой. У нее славянское лицо и синие глаза, красивая фигура и мягкий характер деревенской девушки. На работе к ней относились несколько снисходительно из-за ее постоянно задумчивого вида и легкой рассеянности.
Работала она инженером в одном из управлений пищевой промышленности – месте скучном, если бы не ежемесячные командировки с ревизорскими проверками заводов в глубинке поволжской автономной республики.
Анна ненавидела эти командировки, так как ее муж–армянин считал, что замужняя женщина должна ночевать только дома. В знак протеста после нескольких двухдневных командировок в первые годы их совместной жизни супруг огласил «неформальный развод» и стал отдавать в семейную кассу небольшую часть денег лишь на покупки для дочери из своей крошечной зарплаты дамского парикмахера, оставляя себе щедрые чаевые.
И хотя семья стала формальной, Анна смирилась с таким положением вещей, когда даже домашние тапочки для дочки покупались вскладчину с мужем. Ее зарплаты хватало только на самое необходимое, поэтому командировочные денежки были небольшим подспорьем для семейного бюджета, да и в отсутствии Анны муж баловал дочку чем-нибудь вкусненьким, а в начале 70-х это были только дефицитные товары, которые дамскому парикмахеру приносили благодарные поклонницы.
Командировки для Анны были божьим наказаньем, а в управлении все с нетерпеньем ожидали ее приезда, чтобы послушать об очередных злоключениях молодой женщины, потому что больше ни с кем ничего подобного не случалось.
Анна рассказывала о своей поездке подробно, в ужасе округляя глаза, когда вспоминала неприятные подробности, и обильно поливая слезами скрученный в руке носовой платок.
Ей «везло» на внезапную метель, когда она летела в «кукурузнике» полтора часа, умирая от болтанки в воздухе. А на обратном пути из очередного глухого районного центра, отказавшись от полета солнечным зимним утром, Анна решалась на многочасовую поездку в кабине грузового маломощного автомобиля, надеясь, что дороги к республиканской столице будут расчищенны от снега вовремя. Но поздно вечером, уже почти подъезжая к городу и радуясь, что поездка оказалась без особых приключений, она испугалась внезапно выскочившего на дорогу в поток света фар глупого зайца и, почему-то схватившись за руль автомобиля, резко крутанула его на себя. Влетевшая в глубокий сугроб на обочине дороги машина застряла там намертво, а освобождение пришло лишь под утро, когда снегоочистительная техника дошла до места их пленения. Мужу Анна рассказать не могла, что всю ночь провела в одной кабине с чужим мужчиной, который материл Анну без всякого стеснения и орал не нее, как на шаловливую девчонку, зато в управлении сочувствующих было хоть отбавляй.
Честно говоря, молодежный коллектив не столько жалел Анну, как жаждал услышать о новой ситуации, в которую молодая женщина попала в очередной раз. На вопрос любого из коллег, как она съездила, Анна молча вытирала глаза и обещала в обеденный перерыв рассказать все подробно. Немудрено, что в час дня в отдел набивались почти все сотрудники, чтобы услышать очередную непридуманную историю.
Анна сидела на своем рабочем месте, не замечая, сколько слушателей собралось вокруг нее, и начинала рассказ.
- В гостиницу я пришла после девяти часов вечера – работала с бумагами на заводе, а мест-то нет совсем! Но администратор меня пожалела, дала раскладушку и велела тихонько пройти в девятую комнату в конце коридора и поставить ее посередине комнаты, не включая света, потому что в район издалека приехали строители, которым завтра рано вставать.
- А утром..., - тут Анна начинает вытирать носовым платком румяные щеки, потому что по ним светлыми дорожками текут слезы, - я открыла глаза и чуть не умерла от стыда. Горит свет, а я лежу посередине комнаты, мои зеленые рейтузы и чулки валяются рядом, и с кроватей, вылупив глаза, смотрят на меня... МУЖИКИ!!
Анна ложится головой на стол и безутешно рыдает, не обращая внимания на хохот коллег, который слышен во всем здании. Все ждут продолжения истории, когда Анна немного успокоится.
- Я схватила свои чулки, спрятала их под одеяло и укрылась им с головой. Мужики заржали, и кто-то сказал, что они уже больше часа смотрят на меня, хотя давно должны быть на стройке. Когда они отвернулись, я оделась и побежала к администратору за объяснениями. Она спросила, дошла ли я до конца коридора. Нет? Значит, переночевала в шестой комнате, потому что цифра на двери перевернулась. Ну почему такое происходит только со мной? Муж и так подозревает, что я к чужим мужчинам неравнодушна, а тут такое...
Несмотря на то, что муж Анну не содержал и не давал ни копейки на свое питание, хотя требовал сытный обед, он систематически устраивал ей сцены ревности, которые бедная женщин воспринимала с изумлением – всех мужчин она боялась, как своего мужа.
Анна немного успокоилась, и все решили, что на этом история о командировке закончилась. Но по щекам Анны вновь потекли обильные слезы, и все замолчали в ожидании продолжения.
- Вечером я пришла пораньше, чтобы получить место поприличнее и увидеть тех, кто будет спать рядом. Но оказалось, что днем прибыла еще группа строителей, поэтому человек двадцать других командированных на срок менее недели выселили в коридор, снабдив раскладушками и байковыми одеялами.
Ночью ко мне подошел толстый грузин из торговцев мандаринами и шепотом сказал: «Подвинься, дорогая, я лягу рядом.» Я шепотом попыталась его убедить, что мы не поместимся вместе...
(Тут компания слушателей разразилась таким хохотом, что заглушила слова Анны, поэтому ее попросили повторить сказанное.) Анна всхлипывала и продолжала рассказывать:
- Шепотом я спросила, почему он не попросил раскладушку для себя у администратора – двое никогда на ней не поместятся. Грузин сказал, что ему не досталось, а он хочет спать, потому что уже два часа ночи. Мне стало его жаль, но я же замужняя женщина, поэтому объяснила ему, что вместе с незнакомцем спать неприлично. Он представился, но не давал мне спать почти полчаса, пока кто-то из «спящих» на весь коридор не сказал, что устал от бабьего выпендрежа. И со всех сторон посыпались рекомендации, как нам уместиться на одной раскладушке и как спать. А потом... потом стали выскакивать возмущенные люди из комнат, потому что «коридорные» подняли такой гвалт и так смеялись, что утром меня попросили в гостиницу не возвращаться, а найти другое место. Администратор сказала, что считала меня порядочной женщиной, а я всех командировочных перебудила, предлагая место в своей раскладушке.
(Анна отрешенно посмотрела на своих смеющихся коллег и продолжила рассказ.)
- Следующую ночь я провела в Доме приезжих для колхозников, где в комнате проживало по 8 человек, удобства были во дворе. Вечером ко мне пришел молодой мужчина с золотыми зубами во весь рот и сказал: «Я пришел на тебе жениться! Вот мой паспорт – он чистый – без штампов. Я татарин, но хочу жениться на русской.»
Я показала кольцо на пальце правой руки и сказала, что замужем.
- А ты бы вышла за меня замуж, если бы была в разводе?
- Конечно, - уверенно соврала я, чтобы быстрее от него отделаться, но лучше бы промолчала...
Парень подскочил на месте, как ошпаренный и проорал куда-то в глубину коридора:
- Мать, я завтра уезжаю, девушка только разведется, и свадьбу можно назначить ровно через месяц.
Анна подняла глаза на стоящих рядом:
- Ну скажите, есть еще кто-нибудь, кому назначали дату свадьбы, не спросив согласия и даже имени?
Все фальшиво закивали головами – мол, понимаем и сочувствуем. Анна посмотрела на свою пожилую коллегу – постоянную клиентку ее мужа-парикмахера – и спросила:
- Вы можете представить реакцию моего Ашота, если бы со мной из командировки приехал этот татарин с целью жениться?
Коллега закатила глаза – ох, что было бы! Хотя она вряд ли представляла, что было бы на самом деле – Анне уж точно бы не поздоровилось.
- Так чем же закончилось сватовство? – занервничали окружающие, так как обеденный перерыв уже заканчивался, а слезы на Аниных щеках еще не высохли, т.е. история не закончилась.
- Я соврала, - завсхлипывала честная Анна, - сказала, что у меня годовалые тройняшки с болезнью Дауна, чтобы он отстал.Парень утешил, что мы родим с ним нормальных детей и пошел советоваться с мамой в подсобку. А потом уже и не пришел.
Выдержав небольшую паузу в задумчивости и тщательно вытерев глаза влажным платком, Анна мечтательно произнесла:
- Если бы не его мама, он бы женился на мне с больными тройняшками... Только где бы я их взяла перед свадьбой?