Обращение к читателям, впервые заглянувшим в мои креативы.
Данный «эпизод» является главой книги, именуемой «Несколько эпизодов из жизни людей и демонов». Описываемая ситуация будет более объяснима в контексте всей книги. Все предыдущие главы размещены на моей странице на сайте.
«…Но спускаемся мы с покорённых вершин, -
Что же делать – и боги спускались на землю».
В. Высоцкий. «Прощание с горами».
«…Бух!
Так сходят на землю аЦЦкие демоны.
Конечно, никто из людей этот «бух» не услышит: их органы чувств слишком грубы, чтобы фиксировать наши перемещения. Но дом – столетняя каменная постройка, послужившая мне посадочной площадкой, - отреагировал вполне ощутимой мелкой вибрацией.
Человек в кресле отложил книгу и настороженно завертел головой.
Когда я пикировала с высот, то вовсе не думала, зачем целюсь именно в этот клочок земной поверхности. Но теперь-то, оказавшись на месте, готова придумать тысячу объективных обоснований своему поступку. Начать с того, что это – единственный на земле дом, куда я могу приходить без предупреждения и приглашения, в любое удобное для себя время. Потому что право моё подтвердил сам хозяин.
Есть и ещё кое-что… Ладно, себе-то можно признаться. Я – на первом настоящем задании и дико волнуюсь. Было бы очень неловко опозориться после того, как мои профессиональные качества расхвалил сам Шеф. Всегда обидно, когда не можешь оправдать ожиданий.
А этот дом – единственное место на земле, где мне хоть чуть-чуть довелось испытать покой. Пусть совсем ненадолго и относительно…
- Ё! - сказал Фламмель. Наверное, в такой необычной форме у алхимиков принято приветствовать гостей. Какие-нибудь масонские тайные знаки…
И я поняла, что сейчас брошусь обниматься. Потому что соскучилась. Потому что предо мной человек, даривший мне кров и хлеб, умевший одним едким замечанием разрушить мой привычный мир и соорудить новый. Умевший варить такой эликсир, который даже демона обратит в истинную веру.
Уже в состоянии разбега я опомнилась… И, со звуком лёгкого хлопка, преобразовалась в иную консистенцию.
Тут надобно пояснить. Эфирное тело демона беспрепятственно проходит сквозь любые физические предметы. Если бы я не учла это обстоятельство, то прошла бы сквозь хозяина дома, вместе с его креслом, и дальше, не получив желаемого. По счастью, любой демон от десятого ранга и выше наделён властью видоизменять материю, из которой состоит. По собственному желанию он может преобразовываться в плотную физическую субстанцию и лепить из неё тело на собственный вкус. Это так называемое «воздушное тело», мало чем отличимое от настоящего человеческого; только его требуется хотя бы раз в три дня обновлять, а то начнёт таять, растворяясь в эфире.
Чтобы приобрести определённую внешнюю форму, надо заранее изучить её до мелочей. Иначе рискуешь серьёзно облажаться, позабыв, скажем, про пищевод или мочеточники. Чтоб воссоздать правдоподобное воздушное тело, нужно быть педантом. И знать анатомию с физиологией. Иначе выйдет как в песне:
«Сделать хотел грозу –
А получил козу,
Розовую козу
С жёлтой полосой…».
Кстати, именно поэтому среди людей бытует стойкое мнение, будто дьявол имеет какой-то страшный, непотребный облик и является человеку в причудливых, уродливых формах. Далеко не все из нашего роду – племени добросовестно изучили устройство человеческого организма. Вот и лепят всякую хрень. А делают вид, будто так и задумано.
По идее, демоны могут принимать любые обличья. Только каждое нужно сначала проработать до последних мелочей. За время тренинга я еле успела освоиться с одним. Не мудрствуя лукаво, я взяла за основу ту самую личину, в коей обреталась весь последний месяц земной жизни. Со всеми теми же диспропорциями и несовершенствами. И даже не потому, что не сумела бы придать своей новой фигуре более сексапильные очертания. Подтянуть, например, талию или увеличить грудь. А из принципа.
Если раньше они все – жалкие людишки! – судили по моему виду меня, прикидывая, какую выгоду им сулят объёмы моей груди, талии и бёдер… То теперь расстановка сил поменялась в принципе. Как бы они ни воспринимали меня зрительно, судить их в любом случае буду я. Вечно!
(Ха-ха!).
Хоть обернись я жабой с туловищем петуха и хвостом змеи!... Нет, это, конечно, литературная гипербола. В техническом плане это было бы слишком сложно и неудобно. Химеры, вообще, маложизнеспособны.
А так… Я явилась в уже знакомый грубый мир в том привычном образе, в котором здешние жители звали меня «Натали».
Был и ещё один нюанс, о котором я старалась не думать, но всё же… Ведь именно так я выглядела, когда он… когда мы с ним… Ах, нет, всё это кануло в Лету и подлежит забвению! Какая, право, ерунда; минутная слабость; утрата самоконтроля.
Меня прежней более не существует. Иной ранг, иная профессия, иной уровень сил и возможностей. Я полностью обновлена. Я стала идеальным орудием для службы АДу. Я – опер! (Звучит ещё круче, чем «мытарь»).
…В последний момент я рухнула из воздуха прямо на колени Фламмелю, а его кресло – качалка, практически коснувшись спинкой пола после моего падения, бешено зашаталось.
- Ёшкин кот! – развил свою мысль Никола. – Ангидрид твою марганец перекись!
При этом он так сжал мои бока, что я радостно взвизгнула и соскочила с него буквально в полёте. Кресло закачалось ещё сильнее. Фламмель еле выбрался из него на ноги.
- Явилась! – констатировал он. – Не прошло и года!
Человек нечувствительный заслышал бы в его словах лишь упрёк. Мне же открылось, что он весьма рад меня видеть, хоть и стесняется в этом прямо признаться.
- Я здесь! Я снова с вами! – провозгласила я бодро. – Я пришла вывести вас на путь вечной погибели!
- Стой-ка, - Фламмель сощурился. – Замри.
Конечно же, я замерла, радостно подчиняясь воле всезнающего.
- Повысили! – присвистнул он, просверлив меня своим непередаваемым проникновенным взором. – Девятый ранг, а?
- А то! – я эффектно выхлопнулась обратно в эфирный облик.
- Ну ты даёшь! – Фламмель восхищённо втянул воздух. – Красавица! Стой, как стоишь. Три минуточки постой, ладно?
Хм, если б нечто подобное мне сказал хоть один из бессмертных… Да хотя бы и смертный, но другой… Впрочем, ладно: всё равно приятно.
Фламмель пошарился на стеллаже и вернулся с какими-то предметами в руках. Предметы сильно смахивали на крупный циркуль и обычную рулетку.
- Стой на месте, - деловито распорядился учёный.
- Крылья расправь, - потребовал он, копошась за моей спиной.
Я послушно распахнула во всю ширь пару великолепных, чернильно-чёрных крыл, приобретая величественный вид зловещего ангела мщения. За спиной раздалось восхищённое:
- О-о-о!
- Четыре метра в размахе! – с гордостью доложил Фламмель, являясь пред мои очи. – Феноменально!
- Так ты меня мерил, что ли?! – дошло до меня с запозданием.
- Ну, да, - он сделал невинное лицо. – А что?
Я перешла обратно в физическое состояние. Потому что обиделась.
- Нет, ну а что? – стал активно оправдываться Никола. – Ты даже не представляешь, насколько ты гармонично сложена. Можно сказать, идеально. В том, эфирном, варианте. Ты же меня знаешь: я – эстет, я не могу спокойно пройти мимо прекрасного. А крылья – они потрясающи! Огромные крылья. У других меньше, относительно общих пропорций.
- И многих ты так уже замерил? – уточнила я настороженно.
- Да есть маленько… Пока «Демонологию» писал, пришлось и этим заниматься. Дюжина-то уж точно будет.
- И что, я правда среди них лучшая?
- Смотря по каким параметрам оценивать. Если рассматривать общую гармонию пропорций, то – да, лучшая. Золотое сечение. Но я ещё подсчитаю на досуге…
Хоть комплименты из уст учёного, собравшегося поверять гармонию алгеброй, звучали странновато, меня они всё ж таки проняли. Обижаться я перестала.
И, наконец, повисла у него на шее, как и собиралась с самого начала.
Когда объятия и похлопывания по спине закончились, я расположилась у стола, а Фламмель занялся традиционной процедурой приготовления кофе.
Сбиваясь, перескакивая с пятого на десятое, захлёбываясь восторгами, я рассказывала о своём возвращении в воздушные пространства, о новой должности, о дифирамбах, пропетых в мой адрес руководством, о захватывающих перспективах, о своих новых способностях и полномочиях. Единственное, о чём я умолчала – это причины, по которым Администрация возжелала вернуть меня в свои ряды. Я лишь пробормотала нечто невразумительное о смене политики компании, пересмотре моего дела, снятии всех обвинений и полной реабилитации.
Фламмель сочувственно кивал и выразительно мычал, не отрывая глаз от закипающего кофе.
- Я так и знал, что ты снова появишься, - произнёс он с улыбкой, когда поток моих словес иссяк. – Я понял, что тебя освободили раньше срока. А кое-кто весьма беспокоился… Мы ведь, знаешь ли, тебя похоронили.
Сначала я решила, что он шутит. Но Фламмель вовсе не собирался смеяться над своим заявлением.
- Как – похоронили? – попыталась уточнить я, чтобы понять, в чём кроется юмор.
- Как обычно, на кладбище. Хотя это было непросто…
- Как – похоронили?! На каком ещё кладбище?!
- На кладбище святой Женевьевы – здесь, не очень далеко. Да ты, наверно, его знаешь…
- Что значит: похоронили?! – теперь я уже заподозрила издёвку. – Я же живая! Как можно похоронить живого демона? Да ещё так, что он сам ничего об этом не знает?! Ты с ума сошёл!
- Как обычно хоронят, так и похоронили, - Фламмель придвинул мне чашку с кофе. – В землю зарыли, крест поставили. Да ты кофе-то пей…
- Кого вы, к чёрту, похоронили?! – вскипела я.
- Труп, - просто отвечал Фламмель.
- Да что ты такое городишь?! Чей труп?!
- Твой.
- А-а… А-а-а!... А, чёрт!
Я вдруг поняла, откуда взялся труп. И мне стало не по себе.
- Помнится, я уезжал на три дня и просил тебя присмотреть за домом, - заговорил Никола неспешно. – Возвращаюсь под вечер… По гостиной – будто орда кочевников прошла… Всё не на своих местах… Ничего не могу понять. Цветы какие-то… Ковёр весь в пятнах от кофе… Настоящий персидский ковёр, стоит бешеных денег! Мне его из Герата полгода везли, между прочим! Я всё могу понять, Нат, но зачем ценную вещь портить?
Он с упрёком ткнул пальцем в сторону пола. Там, на толстом светлом ворсе ковра, отчётливо желтело навеки въевшееся пятно неровных очертаний.
Когда-то… вечность назад… Неловкий взмах руки… летящая к земле чашка… летящие по сторонам кофейные брызги… И я: ползаю на коленях, пытаясь оттереть моментально въевшиеся следы. Въевшиеся, как видно, навсегда… И не только в ворс… Но и в мою память… Уже похороненную под напластованиями тренинга, корпоративной культуры и служебных задач… Похороненную, как выяснилось, вторично – в земле, под крестом, на кладбище святой Женевьевы.
Я медленно опустилась на колени к достопамятному пятну. Легонько провела по нему рукой. Ворс пощекотал ладонь.
- Да бесполезно! – отмахнулся Фламмель. – Ничего уже не сделаешь. И чем я только ни пробовал! Намертво.
- Намертво, - вздохнула я.
Никола заметил перемену в моём лице, но истолковал её по-своему.
- Ладно, не убивайся, - милостиво разрешил он. – Ковёр, конечно, великолепен. Был. Авторская работа. Второго такого точно уже не будет. И вернуть его в исходное состояние уже невозможно. Как же тебя всё-таки угораздило, а? Ведь из самого Герата, полгода везли… Друг подарил…
Он на мгновение закручинился, а затем встряхнулся:
- Ну да ладно, переживём. Жизнь продолжается. Будут у нас ещё новые ковры. Хотя такого, конечно, уже больше точно не будет…
Я так и продолжала сидеть на коленях на ковре, подле пятна, машинально его поглаживая. А Никола вернулся к исходному рассказу:
- Ну так вот. В доме – разгром, ковёр безнадёжно испорчен, тебя – нет. Я сразу понял, что ты без меня собирала какую-то компанию. Решил дождаться, чтобы высказать своё недовольство. Я же предупреждал, что тебе теперь нужно быть осторожной! Ты ведь привыкла игнорировать то, чего обычному человеку надлежит бояться и избегать, ради самосохранения. Ну, вот… Ждал – ждал… Ты не идёшь… А тут ещё записка на камине эта идиотская!
- Записка? – я искренне удивилась. Не помню, чтобы я писала какие-то записки. Зачем?
- Ну, это… - Фламмель дошёл до камина, приподнял стоящую на полке шкатулку и извлёк из-под неё сложенный вчетверо листок. – Про погост на перекрёстке!
Он развернул бумагу и сунул мне под нос. Почерк походил на мой, только очень неровный.
«Как липкий, кошмарный сон…
Как в череп бьющая трель…».
Теперь я припомнила – правда, всё ещё смутно. Было дело, моя работа. Хотела уйти красиво.
- Я как прочитал – вообще не знал, что думать, - продолжил Никола. – Шляпу схватил – и в город. Прямо с дороги, уставший, не емши, не пимши… Не знал, где тебя искать. Вспомнил, что ты вечно торчишь в храме. Пришёл туда, там – отец Готье. Спрашиваю: где? Он отвечает: понятия не имею! А потом заявляет: она, дескать, в Индию ехать собиралась, к махараджам! Я, как сейчас помню, ору: «Какие, ангидрид, махараджи?! Она же на полпути загнётся! Там здоровые-то мужики не выживают…». В общем, заразил я его своим беспокойством. Он до этого и не предполагал, что что-то дурное может случиться. Он почему-то был уверен, что для тебя в нашем мире проблем вообще не существует…
- Что? Что он был уверен? – слабо вякнула я.
Фламмель не на шутку разволновался. Он уже заново переживал события того злополучного вечера.
- В общем, подхватились мы оба – и по всем злачным местам, город прочёсывать. И меня, знаешь, предчувствие какое-то смутное не покидает. И Виктору уже не по себе. Кабаков пятнадцать облазили… Я папашу Луи нашёл, честно. Чуть не наехал на него: где девка?! Он вообще не понял, о чём речь – даже растерялся. А уже в пятнадцатом, под утро, сели мы , голодные, злые, за стол… Трезвые, как собаки… Выпили по стакану… И Виктора как осенило: знаю, говорит. Потащились мы в парк. Зачем, думаю, в парк, что там делать? А там, знаешь, куст есть такой… сиреневый… Здоровенный! У него середина вся выгнила, и вроде пустое место внутри, как полянка малюсенькая. А на полянке – трупик… Представляешь? Ладно мы ещё бутылку с собой захватили…
Я уже всё поняла. После того, как меня вернули на родину, человеческое тело, изначально служившее моей тюрьмой, утратило последний источник жизненных сил. И умерло, наконец, как и было ему предназначено.
Именно его – ранее принадлежавшее неизвестной особе, пытавшейся свести счёты с жизнью, - и нашли мои добровольные спасатели. Но это тело уже не было мной к тому моменту.
- Отец Готье был глубоко шокирован, - рассказывал Фламмель. – Я даже не ожидал, что он так расстроится. Он всё бормотал, что знает причину. Я объяснил, конечно, что ни хрена он не знает…
- Что же ты объяснил? – вопросила я резко. Мне было неприятно, что они оба обсуждали меня за моей спиной.
- Я всё ему рассказал: кто ты, как попала в наш мир и что в нём делала. И знаешь, что самое странное? Он ни капли не удивился!
- Ещё бы! – фыркнула я.
- Так он знал?!
- Да.
- Значит, знал… Ладно, - Фламмель провёл рукой по лицу. – Нужно было что-то решать. В наличии имелось только мёртвое тело. Мы перетащили твой труп ко мне в дом.
- Это – не мой труп, - процедила я.
- Это был твой труп! – грозно навис надо мной Фламмель.
- …Да знаю я всё, знаю, - отмяк он мгновением позже. – Это был просто труп, с которым мы связывали память о тебе. Я тащил тебя на руках, как перебравшую подружку…
Я слишком живо вообразила эту сцену. Глаза набрякли слезами.
- Ладно, не бери в голову, - Фламмель опустил руку мне на плечо. – Просто мы все привыкли… воспринимать тебя такой… А я подумал, и всё понял. Судя по трупу, тебя поблизости и в помине не было. А это… могло означать лишь одно.
- Что я вернулась домой, - всхлипнула я.
- Да! Так я и сказал Виктору. Мы можем за неё лишь порадоваться, – сказал я. И, кажется, он мне поверил… Оставался вопрос: что делать с телом. По самоубийцам ведь не проводят заупокойные службы, и их не хоронят на кладбищах…
- Да.
- Но мы посовещались. Ведь вторая смерть не имела никакой связи с самоубийством. Я осмотрел тело: смерть наступила в силу естественных причин. Просто прекратилась жизнь… Ничего криминального.
- Я понимаю…
- Мы решили не делать огласки. На следующую ночь отец Готье отслужил по тебе заупокойную. Ну, не по тебе, конечно, а по той, другой… Мы были вдвоём, никто больше не знал. Потом, ночью же, мы тебя и схоронили. Вот так.
- М-да…
Мы помолчали. Я продолжала гладить ковёр. Фламмель смотрел на угли в камине.
- Никола, - я попыталась разом выразить все охватившие меня чувства. – Если бы когда-нибудь… где-нибудь… мне по жизни полагался бы близкий родственник… Им стал бы ты. Ты сделал для меня больше, чем кто бы то ни было.
- Да я знаю, - отмахнулся он нарочито небрежно.
- За мной долг.
- Не стоит, ни к чему это. Я просто делал то, что было необходимо.
- И всё же… Может быть, у меня тоже однажды получится… Ну, как-то тебе пригодиться…
- Не думай об этом.
- Я обязательно хочу взглянуть на свою могилу. Но не сейчас… Предоставим мёртвым хоронить своих мертвецов. Сам знаешь. Сейчас я обязана решить кое-какие дела среди живущих. Служба!
Я виновато развела руками. Фламмель кивнул.
- Ты… заходи, - предложил он на прощание. – Я от своих прошлых слов не отказываюсь.
- Я ненадолго, - пообещала я. – Просто очень нужно… Кое-что решить… А мне сейчас негде жить как раз. А надо у вас тут где-то кости кинуть.
- Так не вопрос!
- А моя комната…
- Пуста и завалена хламом, как всегда.
- Мой любимый расклад! Я буду с вещами. Там же.
- Всегда! Милости просим.
Уходя, я всё никак не могла перестать шмыгать носом.
Совершенно позабыла спросить: сколько же прошло времени с момента моего отбытия? …».