Нашим родителям посвящается.
Недолюбленным и покинутым.
Простите нас, своих вечно занятых отпрысков.
Клёма не любила делать подарки. "У меня нет вкуса," - оправдывалась она каждый раз, когда на нее косо смотрели на днях рождения. - "Лучший мой подарок - это наша крепкая дружба (при этом слово "дружба" иногда заменялось на "любовь", "семья", "коллектив" и т.п. в зависимости от персоналии именинника).
А тут вдруг случилось ей однажды проходить мимо витрины магазина. Нежданно-негаданно взгляд девушки сам собой зацепился за полосатый кашемировый свитер "Дольче-энд-Габбана". Вернее, взгляд сначала зацепился за ценник и, приятно удивленный, скользнул дальше, по ворсистому материалу.
Или может не так? Может лохматый экспонат, окидывая скучающим взглядом редких прохожих, просто-напросто загипнотизировал девушку? Несмотря на то, что свитер с гордостью выпячивал "Дольче-энд-Габбана" на своей полосатой груди, внутри него скрывалась страшная тайна: не то с левой, не то с правой стороны подкладки, в общем, где-то в самом низу был прикреплен маленький неброский ярлычок, на котором предательски значилось "Made in Costa Rica". Прохожим нравился свитер. Просто прохожие отказывались верить, что знаменитый "Дольче-энд-Габбана" пошивает свою одежду в Коста-Рике.
Не долго думая, Клёма переступила через порог магазина. Продавщицей магазина, опять-таки совершенно случайно, оказалась одна из ее давних знакомых, у которой Клёма отпраздновала день рождения в прошлый четверг. Как всегда. Без подарка.
Думать Клёме вообще было некогда, она "висела" на телефоне вот уже два с половиной часа и пятнадцать секунд. Поприветствовав знакомую кивком головы, она еще раз уточнила цену, размер и попросила завернуть свитер в подарочную бумагу.
"У мамы скоро день рождения," - шепнула Клёма знакомой, оторвав телефон от уха на пять секунд. До маминого дня рождения было ровно два месяца и пятнадцать дней. Знакомая, которая не могла знать точную дату дня рождения Клёминой мамы, выдвинула вперед большой палец руки в знак одобрения дочернего порыва. "Ну, ну," - ответила она Клёме, хихикнула, смущенно покашляла и двусмысленно подмигнула бронзовой статуэтке Карла Маркса, пылившейся неподалеку от прилавка. "Ах!" - вырвалось у обрадованного полосатого друга, которому предстояла такая важная миссия - быть подарком.
Клёма не стала выжидать два месяца и пятнадцать дней, она решила навестить родителей сегодня. Тем более, что девушка обещала навестить их как раз пятнадцать месяцев и два дня назад. А теперь вот и повод появился.
Дорога до родительского дома заняла ровно пятнадцать минут и тридцать одну секунду. Довольный свитер ворковал в яркой подарочной бумаге в дамской сумочке через плечо.
Дверь открыла мама. "Привет," - чмокнула ее в щечку Клёма. - "А у меня для тебя ПОДАРОК!"
"Внуков что ли привезла погостить?" - раздался из недр квартиры раскатистый голос папы.
"Э-э-э... нет! Лучше! Ты же знаешь, папа, что у Кирюши занятия по самбо, а у Катюши балетные классы в это время," - недоуменно пожала плечами Клёма, стряхивая свое осеннее пальтецо в заботливые мамины руки.
"Когда же ты, наконец, подрастешь, Клементия?" - вздохнул отец. - "Может тогда, когда нечаянно обнаружишь себя в нашем возрасте?"
"Мы так по вам скучаем, родные наши детки," - смахнула мама одинокую слезу, но вдруг, словно смутившись собственной сентиментальности, заспешила накрывать на стол.
Клёма остановила ее легким касанием руки: "Я на мину-у-уточку. У меня пода-а-арок".
Девушка с гордостью хлопнула яркий сверток на стол. Свитер ойкнул от неожиданности.
Мамины глаза засветились радостью. Папа тоже крякнул с каким-то умилением. Все, казалось, на миг забыли, что до маминого дня рождения еще целых два месяца и пятнадцать дней. Или просто деликатно опустили эту маленькую деталь? Поскольку Клёма никогда прежде не делала подарков, она не могла ждать пока пожилая женщина справится с пестрыми тесемками, отталкивая мамины неуклюжие руки, она разорвала яркую бумагу. Полосатый трофей вырвался наружу.
"Ах!" - всплеснула мама руками. "Дольче-энд-Габбана! Безумно дорого наверное?"
Свитер расцвел всеми своими полосками. Зарделась и Клёма: "Да ла-а-адно... пустяки. Хотела сделать приятное, а то ведь я никогда..."
"...ну что ты, родная," - прервала ее мама. - "За подарки ли я тебя люблю?"
Папа скептически пощупал кашемировый начес. Почитал "Made in Costa Rica" ярлык. Подивился тому, что кашемир теперь свободно гуляет по северо-американским просторам. Почесал за ухом. Крякнул опять. Уже вопросительно. Свитер замер в пречувствии худшего.
"А ну-ка, примерь!" - встряхнула Клёма матрасообразной расцветкой и живенько впихнула мамину голову в широкую горловину.
К счастью, горловина застряла на острых старушечьих плечах, окутав их как шарфом и не давая свитеру скользнуть на мамину талию. Клёма застенчиво закусила губу.
"Размерчик какой?" - поинтересовался папа, не зная плакать ему или смеяться.
"Элочка," - пожала плечами Клёма.
"Элочка?" - удивленно вскинул брови папа. "А ты знаешь, что мама носит эсочку после того, как ей сделали операцию полгода назад?"
"О-о-о..." - смущенно протянула Клёма, но тут же нашлась: "Я куплю еще. Извини, мамуля. Пока, папуля. Мне пора бежать!"
"Пока, Клёмочка. Спасибо за подарок," - мама хотела было обнять дочку, но Клёма была уже далеко.
"Столько и видели," - проворчал папа в сердцах. Он помог маме освободить плечи из горловины, завернул кашемирового друга в остатки подарочной бумаги и выбросил в мусорное ведро.
Свитер тихонько рыдал в недрах мусорки, сетуя о своей участи и рассказывая куриным косточкам и хлебным коркам о далекой Коста-Рике.
Поздно ночью старушка прокралась к мусорному ведру, очистила мохнатые полоски от хлебных крошек и спрятала свитер под подушку.