Предназначение

               

Я знаю, у каждого из нас есть свое предназначение, особое предрасположение, следуя которому, мы идем своим собственным Путем – Путем Сердца.
Каким бы ни был тяжелым и тернистым Путь, главное - не потерять себя, главное помнить, что мы всего лишь путники на великой тропе жизни.
Пусть нам не дано увидеть картину целиком, но нам дано пройти - Свой Путь и наполнить каждый шаг, наполнить каждый вдох, наполнить каждый миг смыслом.


Пролетело лето. Шум прибоя еще слышался в моих ушах, теплое южное солнце все еще пульсировало во мне, наполняя тело особой легкостью и делая его мягким и текучим.
Пришла пора вернуться на работу. Меня ждал большой объем работ на крупную сумму денег.
Один из заводов затеял модернизацию и вот уже больше года как я висел там на веревках, вычищая, ремонтируя и окрашивая стены и потолки. У завода были грандиозные планы, одни цеха полностью сносились, другие тщательно ремитировались и рядом строились новые. В общем, работы хватало нескольким крупным и мелким строительным организациям. В одной из которых я и работал.
Уже целый год я занимался покраской на этом заводе. За этот год я прополз под потолком не одну сотню квадратных метров, зачастую в последний день переделывая работу за другими бригадами и, тем самым, спасая лицо фирмы. Когда этой осенью мне предложили огромный объем, я нисколько не удивился, имея уже довольно богатый опыт в этой сфере, я несколько удивился реально завышенной цене, впрочем не подав и виду.. Завышенная цена, это не заниженная, а значит, все просто замечательно. Сил много, энтузиазма тоже. Глазом не успею моргнуть, и работа будет сделана. Но есть одно странное обстоятельство. – Директор моей конторы уже который день ходит по цеху с прорабом, щупают стены и что-то решают.
- Понимаешь Николай, нам запретили делать помывку потолка, внизу стоят действующие станки. Завод нельзя останавливать, а малейшая грязь с потолка будет стоить нам серьезных неприятностей, к тому же работать можно только по ночам - пока станки остановлены. Вот мы с Андреем и решаем, что делать. Все–ничего, но потолок этого цеха окрашен мелом. Любая другая краска слезет с него как шкура со змеи. Наша задача найти такую пропитку, которая смогла бы полностью связать мел и позволить нанести эмульсию. Задача не из простых, но решаемая. Вот это решение мы как раз и ищем. Кроме того, здесь не простой потолок, как в предыдущих цехах. Видишь, по центру свода идет так называемый фонарь. Потолок выступает вверх на три метра и застеклен по бокам. Так вот, к этому фонарю почти не добраться. Как это сделать – твоя задача.
- Понятно, значит сумма была явно не завышена…. Интересно, какие еще сюрпризы вылезут?
   Весь свод держался на  железобетонных арках, а центральная часть свода  взмывала вверх на вертикальных подпорках, сваренных из четырех уголков. От арок до верхней части потолка было добрых три метра без малейших уступов и зацепок. Единственный выход, это каким-то чудом взмыть вверх, под самый потолок, и там закрепить веревки о несущие конструкции. Пока у меня болела голова о своем, директор с прорабом решали - свое.
Мне выдали на пробу несколько вариантов пропиток. Каждую пропитку я должен был нанести на стену и проверить, что получается. Пропитки на водной основе пришлось отсеять т.к. они не проникали глубоко в мел, и не связывали его. С задачей справились только пропитки на растворителе, точнее  - олифа и еще какая-то сильно-пахнущая гадость. Было решено остановиться на второй, она, и сохла быстрее, и поверхность схватывала хорошо.
Вскоре привезли пропитку и километр веревок. По моим подсчетам требовалось именно столько веревок, чтобы равномерно натянуть перила по всему объему и спокойно работать.
 - Вот только можно ли спокойно работать ночью? – Наверное, можно.
   Первые несколько ночей дались особо тяжко. Вдобавок к большой физической нагрузке приходилось тратить огромные усилия на борьбу со сном. Когда поднимался на перемычки по рукам и ногам начинал струиться липкий холодок страха. Еще бы, 20 метров пустоты заканчиваются бетонным полом, случись что, костей не соберешь. Только дураки не боятся. Моей главной задачей было подчинить страх,  взять его под контроль, а выброс адреналина начать использовать в работе. Пока был наверху – сна не было, только вдруг начинала морить непонятная усталость и жажда.  Пот лил ручьем, во время подъемов дыхание сбивалось и во рту высыхало. Пришлось привязывать к поясу бутылки с минералкой. За ночь уходило две, три полтора литровых бутылки. Как только спускался вниз, сразу наваливалась усталость и дикое желание поспать. Чтобы отогнать его я пил крепкий кофе.  Поздний ужин, и снова наверх.
На навешивание перил ушло несколько дней, точнее ночей. Самая большая трудность, это подняться по вертикальной стойке вверх. В первый вечер удалось одолеть только две стойки. Без всяческих приспособлений руки скользили и упорно не могли подтащить меня выше. Пришлось разработать и собрать собственные приспособы, что позволяли карабкаться вверх. Дела пошли лучше.
Когда перила были готовы, настало время грунтовки. Производители с самого начала предупреждали и даже категорически настаивали, что эта грунтовка предназначена исключительно для наружных работ. По всем нормам ее нельзя использовать в помещении и вскоре я уже точно знал почему….
Наверх краска подавалась по шлангам под высоким давлением и распылялась через форсунку специальным пистолетом. Вскоре после начала работы вокруг меня повисло облако ацетонового пара, лучший респиратор, по функциональности очень похожий на противогаз, с трудом сдерживал ядовитые испарения, рвущееся мне в легкие. Не защищенные участки кожи на лице нестерпимо горели. Если случайная капля попадала в глаза, что случалось часто, то требовалось большое усилие воли, чтобы продолжить работу, несмотря на ужасное жжение, не только кожи вокруг, но и самой глазницы. Глаза воспалились и превратились в два красных, горящих шара. Работа на перилах, ночью, в ядовитом тумане пожирала абсолютно все силы. Единственное что заставляло продолжать, была – Воля.
- Я взялся за это дело, а значит – доведу его до конца.
Через несколько дней эта грунтовка кончилась, но покрыта оказалась только лишь часть потолка.. Вместо этой грунтовки привезли олифу. Она, конечно, не так сильно воняла, но у нее был другой «подарок». Олифа быстро пропитывала любую одежду и моментально обволакивала тело ледяной масляной корочкой, спастись от которой было невозможно. Спецовка в первый же день стала непригодна для работы, но менять ее не собирался т.к. понимал, что и любая другая одежда пропитается олифой так же быстро.
На соседнем участке к этому моменту уже сменилось несколько бригад альпинистов. Одни просто приходили, смотрели, и тут же разворачивались и уходили. Две бригады начинали олифить, на следующий день их уже не было. Наконец и там появились молодые ребята, которые взялись за дело. Они не стали тянуть перила как я, а решили работать с бетонных ферм. Чтобы достать до потолка они насаживали пистолет на пятиметровый удлинитель. Не думаю, что у них было меньше трудозатрат, но ребята работали довольно быстро. Наверное, потому, что им не приходилось тратить дополнительное время и усилия на ползание по веревочным перилам.
После работы, утром я возвращался домой. Точнее словно в тумане брел к метро, потом ехал на электричке, а затем еще пол часа шел пешком домой. Автобусы в такую рань еще не ходили. Иногда я брал такси. Дома проваливался в полусон - в полузабытье. К вечеру в таком же состоянии брел на свою войну - на работу. Боль в перегруженных мышцах уже давно прошла, только на внутренних частях рук от постоянного трения о веревки еще оставались синяки. Кожа на лице загрубела, вот только глаза по-прежнему сильно пекло. Уведя внимание от жжения, я замечал, что глазницы обволакивало словно ментолом.
- И снова в Бой, и снова на работу…..
Наконец с грунтовкой было покончено, настала очередь покраски. Я надеялся, что покраска пойдет легче. К тому моменту я уже хорошо освоился на перилах, бегал по ним почти как дома. Проползти по веревкам 15-20 метров к нужному месту и обратно, не составляло никакого труда. Красить предстояло вводно-дисперсионной краской, а она совсем не так ядовита…. Надеюсь, дальше будет легче.
   Надежды не оправдались. Этим летом на заводе случилось ЧП, во время проверки компрессора, взорвалась паровая труба, и весь цех обдало горячим паром. Мел на потолке отсырел и начал пузыриться, появились микропоры. В процессе грунтовки пузыри не так сильно бросались в глаза, по возможности я старался избавляться от них. Зато во время покраски все скрытые микро-пустоты дали о себе знать…. Сырая, тяжелая краска срывала целые пласты предыдущего покрытия и огромными лопухами летела вниз. Не оставалось ничего другого, кроме того, чтобы привязать шпатель на длинную штангу и им счищать лопухи. На следующий день, лопухи появлялись опять, только не в этом же месте, а рядом.  Многие места на потолке приходилось перекрашивать по три, четыре раза, но выхода другого не было… Теперь пришлось не только ползать на веревках, таскать шланги и пистолет, но и всю ночь напролет махать шпателем на трехметровой штанге.
   
    От постоянных ночных перегрузок, тотального недосыпа и кофе, выпитого в лошадиных дозах, начало болеть сердце. От кофе пришлось отказаться. Но к тому моменту кофе уже и не был необходим. Я научился  без него впрыскивать в кровь адреналин. Точнее - я ненавидел эту работу на столько, что одной мысли о ней было достаточно для того, чтобы начать рычать по-звериному. Каждое утро, а точнее – вечер, начинался с того, что просыпаясь, я вспоминал о ненавистной работе, зверел, глаза наливались кровью и я шел на свою войну. Одного вида облупленного потолка было достаточно, чтобы ненависть с новой силой заставляла впрыскивать в кровь адреналин и со стиснутыми зубами, со звериным рыком, вновь и вновь ползти к нему, к этому ненавистному потолку….
  В конце концов, адреналина в крови стало на столько много, что я стал как натянутая струна. Я мгновенно срывался на крик при малейшем поводе и без него. От внутреннего перенапряжения руки стали трястись, а пальцы скрючились, на лице застыла злобная маска с воспаленными глазницами. А потом и это прошло….
Я словно преступил некую черту, и не осталось ни злости, ни ненависти, ни сил, ни бессилия. Все слилось в один сплошной туман. В этом тумане  и сон, и работа стали почти одинаковыми. Все чувства и восприятие обложило словно серой, сухой ватой. Даже не знаю, что двигало мной тогда. Сквозь эту вату уже не могли пробиться ни боль, ни страх, ни отчаяние, ни свет. Даже искра самосознания как-то смазалась, приугасла. В сером тумане я спал, в тумане полз на работу, и в тумане всю ночь бился на этих веревках. Когда я брел по бетонным фермам у потолка, высота под ногами уже не вызывала никаких эмоций. И фермы, и пустота под ними стали одинаково-серыми, и было уже глубоко все равно жив я или нет. Но, не смотря на туман, во мне искрой теплилась одна мысль, что заставляла продолжать этот бой.
 – ОТВЕТСВЕННОСТЬ, я ответственен за судьбу моей семьи, за судьбу моего ребенка. Если сейчас что случиться со мной, кто им поможет? Не гоже оставлять ребенка сиротой, а значит надо быть аккуратным, значит, доведу работу до конца….. Эта мысль заставляла держать внутреннее равновесие, не смотря ни на что, и продолжать не в меру затянувшийся бой ….
  Работа продлилась вместо двух-трех запланированных недель, на целых два месяца. Почти два месяца  дикой нагрузки сделали свое дело. Тело начало рассыпаться. Внешне вроде ничего не происходило. Тело как тело, вот только энергетическая структура была основательно нарушена. Стало возникать чувство, что что-то внутри меня стало сухим и безжизненным, оно стало крошиться, и расслаиваться, словно сухая луковица. Появилось легкое пряно-фиолетовое покашливание с ацетоновым привкусом. Во время этого покашливания, где-то внутри мня отрывались мелкие сухие чешуйки, и с легким шелестом покидали тело. Я видел, что распадаюсь. Уже давно не было ни страха, ни печали, ни радости, не было ничего, одна сплошная пелена усталости. Я был в каких-то странных измененных состояниях сознания, за пределами сна и бодрствования, за пределами радости и печали, за пределами эмоций. Я словно плыл в некоем сером сухом тумане, сквозь который не могло пробиться ничего. И я распадался, теряя чешуйку за чешуйкой в шелушащемся энергетическом теле. Я наблюдал, как отеляется шелуха во время этого странного покашливания, а тело теряет свои привычные формы и становится сухим и бесформенным внутри, внешне становясь вялым и сухим, узловатым. Должно быть, наверное, так чувствуют себя столетние старушки, когда приходит их время умирать…
- Что за глупая мысль? – Или не мысль? – Не знаю…..
  Половина денег, что мне обещали – зависла на неопределенный срок. Завод не расплатился с нашей конторой, объясняя это тем, что они так и не подписали долгожданный контракт с Газпромом из-за финансового кризиса. Вместо того, чтобы получить те деньги, на которые рассчитывал, стал вынужден тянуть, те крохи, которые выдавали. Пока еще оставался ресурс из тех денег, что взял авансом, но под них я взял довольно большие обязательства и деньги быстро иссякли.
 Потрачено столько усилий и здоровья, и все зря…. Я не получил той отдачи, на которую рассчитывал….Но и эти эмоции утонули в сером тумане….
- Неужели все кончено? – Не знаю…
- Что же делать?  Надо как-то выбираться из этого положения. Надо срочно поправить здоровье, не хотелось бы так глупо и не вовремя уйти…
Тут я вспомнил что летом, на йога-семинаре, мой тренер – Валера, обмолвился о какой-то очень необычной женщине, Нине Петровне, к которой ходят лечиться люди, занимающиеся йогой. Эта женщина не просто лечит органы, вправляет суставы и позвонки, она видит  энергетическую структуру человека и превосходно работает с ней.
Эта женщина должна приехать в Питер как раз в это время.
Я позвонил Валере и напомнил ему о нашем разговоре.
- Знаешь, Николай, ничего не могу тебе обещать. К ней огромная очередь и каждый ее день уже расписан.  - Что же ты не позвонил раньше? Организационными вопросами занимается другой человек. Я поговорю с ним, может, и появится возможность к ней попасть….
Валера позвонил на следующий вечер.
- Ты готов завтра в двенадцать прийти к Нине Петровне?
- Конечно!
- Тогда записывай телефон Лени, он занимается организационными вопросами. Уточни все у него. Ну, удачи!
- Спасибо, Валера!
Я тут же перезвонил Леониду, который подтвердил, что завтра я смогу попасть к целительнице.
ЕЕ прием стоил круглую сумму. Но деньги уже не имели значения….

  За свою жизнь я повидал множество всяких врачей, целителей, экстрасенсов.
В свое время даже сам изучал подобные вещи. Одна женщина силой своих рук несколько раз вытаскивала моего ребенка с того света …..
- И все же…, и все же, человека такой силы и уровня, как Нина Петровна, я не видел никогда.
Поначалу меня сильно смутила ее явная молодость, но эта девушка знала свое дело, и через час я вышел от нее  не касаясь земли, в буквальном смысле слова. Я летел над землей, мягко парил над ней. Меня словно открыли изнутри моей серой скорлупы и наполнили чистой, свежей,  струящейся энергией, что мощным потоком струилась внутри меня. Точнее, это я был в потоке энергии. В нем тело сделалось легким-легким, словно перышко. Меня поразила внезапная мягкость и подвижность суставов, и,  главное – чистое, проясненное сознание. Таких состояний я достигал только после долгих медитаций высоко в горах. А тут, достиг экзальтации, находясь под руками этой удивительной женщины…. – Чудо!
Мне не хотелось говорить, не хотелось произносить ни слова, - а просто быть, просто парить, наслаждаясь каждым моментом, каждым мигом, каждым вдохом.
Я снова стал собой. Бог снова спас мне жизнь, в этот раз, вовремя направив к этой удивительной женщине, которая с великой силой и любовью выполняла свое предназначение. Делала свою работу на сто, на тысячу процентов.
- Предназначение…., а ведь  и у меня есть предназначение, вот только я сам постоянно бегаю от него, навешивая на себя несуществующие обязательства и чужие обязанности.
Все эти кризисы, несуразности, нестыковки, отсутствие денег, это лишь результат того, что я занимаюсь не своим делом, не выполняю свое предназначение.  Не делаю то, что мне ближе всего, то, что вызывает глубинный отклик и, то что наполняет меня радостью и особым смыслом….

  Я знаю, у каждого из нас есть свое предназначение, особое предрасположение, следуя которому, мы идем своим собственным Путем – Путем Сердца.
Каким бы ни был тяжелым и тернистым Путь, главное - не потерять себя, главное помнить, что мы всего лишь путники на великой тропе жизни.
Пусть нам не дано увидеть картину целиком, но нам дано пройти - Свой Путь и наполнить каждый шаг, наполнить каждый вдох, наполнить каждый миг смыслом.