Я не помню, когда и при каких обстоятельствах познакомился с нею. Мы были коллегами. Она часто бывала в нашем институте. Виделись мы и на различных профессиональных мероприятиях – выставках, симпозиумах, семинарах. К тому же у нас с нею был один и тот же шеф, ныне покойный Владимир Соломонович Чернявский. Замечательный человек, разносторонний ученый, кандидат философских и физико-математических наук, он сыграл большую роль в моем становлении. Он был первым моим непосредственным руководителем и в течение многих лет я находился под его благотворным влиянием. Вера была одной из его аспиранток. Это была высокая, стройная молодая женщина чуть старше тридцати лет. Желтоватые глаза при широких скулах придавали ее лицу несколько кошачьей выраженье. После неудачного брака она с дочерью жила с родителями.
Вера и раньше симпатизировала мне, но, узнав, что жена ушла от меня, удвоила свое внимание ко мне. Но меня, как это ни покажется странным, сковывало наличие у нее ребенка. Тогда это был мой пунктик. Потом я стал относиться к этому спокойнее. Всякий раз, бывая по делам в нашем институте, Вера заходила в мою лабораторию, дожидаясь, когда я освобожусь и смогу проводить ее. Хотя она была достаточно интересной женщиной и мы были знакомы с нею довольно давно, физически меня не тянуло к ней. Весь интим ограничивался дружеским поцелуем в щечку при встречах и расставаниях.
Я слышу вновь дразнящий запах
Цветов, не сорванных весной.
Из них одна мне, с юной силой,
Желтофиоль волнует кровь.
Как мог я сумасбродки милой
Отвергнуть пылкую любовь!…
Г. Гейне (пер. В. Левика)
Из тех, с кем мог бы я любиться,
Я помню рыжую девицу.
Она на рысь была похожа,
Ее любить бы мне, но, Боже,
Любила лишь она меня.
Не проходило, помню, дня,
Чтобы она не позвонила.
Но это все напрасно было,
Еще неопытен я был,
Во вкус еще только входил.
Я помню, как она страдала,
За мной ходила по пятам,
А мне и горя было мало,
Такой я был тогда болван.
Ну, нет, чтоб девушку пригреть.
Не обязательно ж жениться!
Ведь можно лишь поволочиться
И удовольствие иметь.
Но я тогда был строгих правил,
Дурак, я чтил тогда мораль.
Хотя бы черт меня поправил
И снял бы с глаз моих вуаль.
Я без прикрас бы мир узнал.
Но Бес милейший запоздал.
С ним подружился я потом,
Но это повесть о другом,
Сказать точнее – о других.
Читайте следующий стих…
Как-то в конце лета наш шеф взял нас собою на одну всесоюзную научную конференцию, проходившую в Талине. Я люблю этот город, особенно его старую часть (старый Талин), с его узенькими улочками, старинными домами, многочисленными уютными кафе с великолепной, всегда свежей выпечкой. Люблю «запах» устоявшегося быта и многовековой культуры. Я вообще люблю Прибалтику, ее нежное, не возбуждающее, как Черное, а умиротворяющее Балтийское море с его дюнами, поросшими соснами. Говоря о Прибалтике, я всегда вспоминаю предсвадебную поездку с будущей первой женой в Латвию, к ее родным. Мы снимали небольшой домик в поселке, расположенном на берегу реки Гауя, недалеко от ее впадения в Балтийское море.
Я помню дюны, скалы, море,
Я помню лето в том краю,
Когда еще не знал я горя,
Судьбу не ведая свою.
Я помню лодку на реке,
Как плыли мы и что-то пели,
Садилось солнце вдалеке…
Мы так немного хотели.
Все было дружно, мирно, славно,
Светила тихая звезда,
И хоть влюблен я был недавно,
Казалось, будет так всегда.
Увы, судьба ль нас обманула
Иль сами обманулись мы,
В трясине будней утонули
Любви наивные мечты.
Кто знает, в чем у сосен горе,
По ком печалится луна,
Одна над темной бездной моря?..
Мы были счастливы с тобою,
Мы были молоды тогда…
В Талине наша группа жила в соседних номерах небольшой академической гостиницы: мы с шефом в одном номере, Вера с какой-то российской участницей конференции – в другом. После заседаний мы вчетвером до самого вечера бродили по городу, заходили то в одно, то в другое в кафе, поднимались к башне Старого Томаса, откуда любовались великолепной панорамой старого Талина. Завершали день легким ужином в номере наших дам. Эти несколько дней сблизили нас, и я готов был перейти к более решительным действиям, не сомневаясь в их успехе, но, увы, нам негде было уединиться. Сбежать с конференции было небезопасно: в любой момент в номер могла прийти соседка Веры, нерегулярно посещавшая заседания и предпочитавшая ходить по талинским магазинам. Пригласить Веру днем в наш с шефом номер я не решался из-за безграничного уважения к нему. Так, несолоно хлебавши, мы вернулись в Москву.
И вот, через несколько дней после нашего возвращения, стремясь окончательно переломить ситуацию в сторону интимных отношений, Вера вдруг сделала мне экстравагантное предложение. «Знаешь, – сказала она, – недалеко от меня в районной бане по средам с 5 до 7 вечера бывают нудистские сеансы. Давай сходим, хотя бы ради интереса?». Давно симпатизируя этому движению, я с удовольствием согласился.
Люблю тот век нагой, когда теплом богатый,
Луч Феба золотил холодный мрамор статуй…
Ш. Бодлер (пер. В. Левика)
Люблю природу голую во всем,
Давно пора друг друга не стыдиться –
Как хорошо в речушке нагишом
В жару иль утром рано освежиться.
Как хорошо резвиться в волейбол,
Раздевшись тут же рядом, на песке,
И лицезреть альтернативный пол
Во всей его природной красоте.
Как хорошо в бассейне или в бане
Попарившись, поплавать голышом –
Не то, что дома в тесной ванне,
С которой каждый сызмальства знаком.
Любуясь красотою голых тел,
Пою хвалу движению нудистов –
Вступайте все, морально кто созрел,
От евнухов до тайных онанистов.
И вот мы в святая святых всякой бани – ее помывочном отделении. Эдем, Рай с множеством Адамов и Ев на любой вкус и цвет. Мужчины всех возрастов, но женщины –
не старше среднего возраста.
Твои одежды, обнажая стан,
Скользят, как тени, с утренних полян…
Джон Донн. На раздевание возлюбленной (пер. Г. М. Кружкова)
О, тело голое, оно
Воспето музами давно,
Его ласкает пылкий взгляд,
Коснуться руки норовят,
А мысли прыткие уже
Сидят на каждом этаже,
И плоть моя наружу рвется,
Ей с телом сблизиться неймется.
Но странно мне – в нудистской бане
Плоть не взмывает вверх, как знамя,
Ни у меня, ни у других,
Людей не старых, молодых..
Не верите, сходите сами,
Лишь спать не будите ночами…
У Веры была великолепная фигура, и я с удовольствием тер ей спину, заезжая, с ее молчаливого согласия, и далеко ниже. Несколько раз повторив цикл: душ – парная – контрастная ванна, мы, умиротворенные, в изнеможении вернулись в раздевалку, отдав должное предусмотрительно прихваченному Верой домашнему квасу. Как известно, баня сближает людей, теперь по себе знаю, что нудистская – особенно.
Из наслаждений жизни
Одной любви парная уступает…
Люблю я пар российской бани,
Я даже в женскую ходил,
Когда был мал еще летами,
А мой отец на фронте был.
Люблю я пар российской бани,
Горячий и сухой,
И сколько б ни было в нас дряни,
Он выпарит с лихвой.
(«Нет в жизни счастья мне без бани, –
Сказал сосед однажды Ваня, –
Без настоящей русской бани,
Где пар вздымается волнами»
И я с ним тотчас согласился,
Поскольку лучше и не мылся).
Здесь все раздеты до гола
И раскаляются тела,
Кругом и шум, и гам,
И ходит веник по спинам
И ниже поясницы,
И снова пару я поддам,
Плеснув чуть-чуть водицы.
Потом иду к себе домой,
Кругом уже темно,
И зажигает домовой
Уютное окно.
После этого вечера не перейти к интимным отношениям было смешно. Мы стали встречаться у меня дома (после развода с первой женой я жил вдвоем с мамой.). Так продолжалось довольно долго, но серьезных намерений у меня к Вере не было. Я слишком любил своего маленького сына, чтобы создавать ему конкуренцию в лице дочери Веры. Ее это удручало, но она до поры до времени мирилась с этим, видимо, сильно привязавшись ко мне.
Летом следующего года, взяв дополнительный отпуск, Вера с мамой и дочерью уехала на два месяца в Крым. Что касается меня, то, преподавая без отрыва от основной работы на вечернем отделении родного факультета, я еще зимой не без успеха обратил внимание на одну из своих студенток. Это была чем-то похожая на Веру, т.е. такой же тигриной породы, но более крупная и более молодая девушка. «Королевский размер» – сказал о ней мой товарищ. В этом учебном году она заканчивала институт, и без особого труда мне удалось стать ее научным руководителем по дипломной работе. После того, как она успешно защитила диплом, я сделал ей предложение, которое было принято. Свадьба состоялась в конце августа, незадолго до возвращения Веры из отпуска. Но, видимо в отместку за мою коварство, этот, второй мой брак, оказался не более счастливым, чем первый. Через два года с девятимесячным сыном на руках она ушла от нас с мамой, вернувшись в родной дом, к своей маме…
Лишь подал он ей знак внимания,
Как вспыхнула душа младая
Огнем заветного желания,
Сама того не ожидая.
Надежда робкая проснулась,
Пришла и к ней пора любви,
Она, как птица, встрепенулась
При первом проблеске зари.
И полюбив безумной страстью
Уж на исходе юных дней,
Она готова верить счастью,
Что вроде выпало и ей.
Но жизнь сурово остудила
Внезапно вспыхнувший пожар –
Она напрасно полюбила,
Души растрачивая дар…