Чувство вины. Яд или лекарство? Оно не дает покоя. Приоткрывает дверь во тьму и приходит в страшных снах, подавляя или гипертрофируя обычные человеческие чувства.
Если остались хоть какие-то чувства….
В конце августа на побережье стояла изнуряющая жара. За завтраком старожилы-отдыхающие рассказывали, что дождя не было более трех недель, а синоптики на предстоящую декаду обещают около тридцати градусов тепла и такую же солнечную погоду.
"А мне - на руку. Свои десять, честно заработанных дней, я хочу провести на пляже. Купаться, загорать и ни о чем не думать. Сутки уже бездарно пропали, зато отоспался на месяц вперед. Усталость накопилась, и тут уж ничего не поделаешь. Вот только этот страшный сон, неужели вернутся давно забытые кошмары".
Дима прогнал дурные мысли, перевернулся на лежаке, подставив солнцу живот, и осмотрелся. Людей на пляже было немного, все-таки до города далековато, и это не могло не радовать. Свои, пансионатовские, как-то научились рассредоточиваться меж многочисленных волнорезов. Каждому хотелось заполучить несколько метров жизненного пространства и, что удивительно - получалось. Ведь чистый песок и невзбаламученная вода – маленькие радости приморского отдыха.
"Вечером тоже есть, чем заняться, - Дима закрыл глаза. - В пансионате несколько кафе, в самом большом даже танцуют. Приходят “дикие” отдыхающие, местные девушки заглядывают, а если в цивилизацию захочется – нет ничего проще. Махнул рукой на автостраде, и за пару сотен тебя в центр доставят".
На Дмитрия упала чья-то тень, и он с неудовольствием поднял голову. Прямо перед ним раздевалась девушка. Она уже сняла джинсы и, скрестив руки, пыталась стянуть с головы выцветшую футболку. Лица видно не было, зато фигуру можно было оценить.
"Хорошо сложена, - он с удовольствием осмотрел незнакомку. – Хотя и не в моем вкусе, мне всегда тоненькие девушки нравились, тонкая кость. Да, именно так! Эта, пожалуй, тяжеловата, хотя лишних килограммов точно нет. А какая загорелая, просто шоколадка. У меня так никогда не получалось".
- Прекрасная туземка, - он негромко хмыкнул, а потом почему-то добавил.- Погоды, меж тем, стояли хорошие. К чему это я?
Девушка повернула голову, украдкой посмотрев на Дмитрия, а затем медленно, как бы приглашая, пошла к воде.
"Интересно, она из этих, вечно находящихся в поиске? Есть здесь такая категория местных барышень. Они легко знакомятся, а когда узнают, что ты из пансионата, очень интересуются, на каком этаже живешь. Если не на двух последних, где располагаются люксы, сразу следует другой вопрос – на какую сторону окна выходят. Сначала было непонятно, какая разница. Сосед по столику объяснил. Если окна выходят на море – номер одноместный, а значит и шансов у тебя больше. На интересное продолжение".
Девушка зашла на мелководье, остановилась, соединив ладошки на затылке, и повернулась лицом к солнцу. С десяти шагов она выглядела еще привлекательней.
"Прекрасное видится на расстоянии, - Дима привстал с лежака. – Давай, поднимайся, нас ждут великие дела".
Уже в воде он догнал незнакомку.
- Не возражаете, если я с вами…
- Попробуйте, мне не жалко. Окунуться вам точно не мешает. Обгорите еще. Вон кожа то, как покраснела, - южно-российским говорком ответила девушка.
- А мне казалось, что я уже прилично загорел. В Москве специально этому несколько выходных посвятил.
- Из Москвы? – с интересом посмотрела незнакомка. – Не хочу вас огорчать, но вы совсем белый. А плавать то, умеете? Спасать не придется?
- Я плыву, как дельфин,- улыбнулся Дима.
- Ну, тогда до буйков, дельфин?
Через двадцать метров он отставал на корпус, а когда, тяжело дыша, подплывал к финишу, понял, что форму потерял окончательно. Обхватив, качающийся на слабой волне буек, девушка снисходительно посматривала на Дмитрия и улыбалась.
- Так кто здесь дельфин?
Он уцепился за поплавок и вдруг увидел прямо перед собой огромные, в пол лица, черные глаза.
"Вот это глазищи, даже зрачков не видно", - удивился Дмитрий.
- Сдаюсь, вы победили. Я – Дима, а вас как зовут?
- Жанна.
- Чувствую, Жанна, мне нужно взять у тебя несколько уроков плавания. Давайте на “ты”.
- И мне на “ты” привычнее. Дима. А на счет уроков…. Я редко здесь бываю.
- Предлагаю сегодня вечером встретиться вот в том кафе и поговорить об этом, - Дима кивнул на хорошо видную отсюда веранду. – Скажем, часов в восемь. Придете?
- Постараюсь, - Жанна оттолкнулась от буйка и быстро поплыла к берегу.
Когда Дима добрался до отмели, девушка уже подобрала вещи и, не одеваясь,
шла к волнорезу. Она ловко взобралась на бетонный монолит и помахала Дмитрию рукой.
Без четверти восемь он занял двухместный столик у парапета, отсюда, с высоты второго этажа, хорошо видны все подходы к кафе. Пандус, по которому можно спуститься с автострады, подземный переход на пляж. В любом случае, пропустить появление Жанны, было бы нереально.
"Придет или нет? Пятьдесят на пятьдесят. Хотя нет, думаю, шестьдесят к сорока, что появится.
Жанна…., интересно. У меня еще не было девушки с таким именем.
Жанна. Желанная, жгучая, жаркая, живая, - Дима попробовал слова на язык.-
А с другой стороны: Жестокая, жалящая, жуткая", - этот вариант ему совсем не понравился.
- Привет, - раздался сзади знакомый голос.
Дмитрий вздрогнул и обернулся. У столика стояла Жанна, улыбалась и гипнотизировала его своими огромными глазами. Она была в каком-то старомодном платье и в туфлях на высоком каблуке. Черные длинные волосы, прямые еще утром, сейчас были завиты, и пушистой волной лежали на плечах. С лицом тоже произошли перемены, и не в лучшую сторону. Цвет помады не сочетался с ее смуглой кожей, да и с глазами что-то произошло, но здесь Дима, не очень сведущий в тайнах макияжа, был пас.
"Пришла бы в джинсах, подумаешь – светский раут, - недовольно подумал он. – И косметика все испортила, такой естественной утром была. А с другой стороны, старалась. Готовилась".
- Добрый вечер, присаживайся.
Дима посмотрел по сторонам и заметил ехидные взгляды из-за соседних столиков.
- Отлично выглядишь. Что закажем, есть пожелания?
- Я не голодна. На твой вкус, немного.
- Хорошо. Тогда сухое вино, ну и мясо какое-нибудь, - Дима помахал рукой официантке.
После дежурных - “За знакомство“ и других банальностей, вдруг выяснилось, что Жанна разговор не очень-то и поддерживает. Дима рассказал немного о себе, о перспективной работе, с которой связывает большие надежды, но найти темы интересные обоим, не получалось. Она была немного напряжена и если не оглядывалась по сторонам, то, как-то странно смотрела Диме в глаза.
- Жанна, расскажи о себе. Почему ты молчишь, тебе не интересно?
- Наоборот, очень интересно. Настоящая жизнь - только в большом городе. А здесь ничего не происходит. Ну, может быть, летом, в сезон. Я бы так хотела уехать отсюда.
- Где ты работаешь?
- По медицинской части….
- Так ты, врач?
- Да, почти…. Скоро буду, я еще учусь, - и опять замолчала.
- Какая тебе музыка нравится? - Дима вытягивал клещами слова из собеседницы. – Какие певцы, группы, а может быть, ты классику любишь?
- Мне вообще музыка нравится….
"Куда же девалась бойкая веселая девушка, - думал Дмитрий. – Похоже, пора завязывать, вечер не получился, а перспектив на ночь вообще никаких".
- Послушай, Жанна, я, наверное, перегрелся на солнце. Голова разболелась. Сейчас я тебя в такси посажу, а завтра увидимся.
- Давай, я тебя вылечу, - она сразу оживилась. Чувствовалось, что ей не терпится уйти.
- Как? Лекарств в номере нет, а хирургическое вмешательство преждевременно, - Дмитрий с интересом взглянул на собеседницу.
- У меня есть все, что нужно. Пойдем к тебе.
Перспективы на постель начали неясно вырисовываться, и Дима решительно встал из-за стола.
Они поднялись в номер, и Дмитрий, пропустив ее вперед, незаметно закрыл дверь на ключ.
Девушка выдвинула кресло на середину комнаты и кивнула:
- Садись.
Дима устроился поудобнее, и вдруг почувствовал ее ладони у себя на висках. Руки были горячими, и он ощутил легкое покалывание.
- Зачем, ты меня обманул, - разочарованно сказала Жанна. – У тебя ничего не болит.
- Все прошло, неожиданно. У меня так бывает, - соврал он и отодвинул кресло в сторону.
Тогда у Дмитрия не возникло никаких вопросов, ему просто была нужна женщина. Немедленно.
Он обнял ее и поцеловал. В плотно сжатые губы. Попытался расстегнуть змейку на платье, но Жанна отвела его руки и пересела на краешек кровати.
- Я тебе нравлюсь? - ее огромные глаза были на расстоянии вытянутой руки. – Скажи.
Дима сел рядом и положил руку на ее колено.
- Очень, - в этот момент он уже ни в чем не сомневался.
Рука поползла вверх, обнажая загорелое бедро, и он опять попытался найти ее губы.
Жанна отодвинулась, натянула платье на колени и сверкнула глазами.
- Дима! Не надо!
Желание мгновенно пропало. А ведь еще секунду назад….. Странно. Никогда такого не было.
- Насиловать я тебя не собираюсь.
Он достал сигарету и вернулся в кресло.
- Успокойся. Что мне было думать? Ты же пошла со мной в номер. Мне казалось, что ты тоже этого хочешь.
- Ты очень торопишься, Дима.
- Извини. Попробуй конфеты, для тебя купил, - он распечатал пеструю коробку.
Жанна взяла шоколад и опять замолчала. Казалось, она чего-то ждала. Каких-то особенных слов и Дима, похоже, знал каких.
- Давай, я тебя провожу, поздно уже, - а ему хотелось, чтобы все это скорее закончилось.
- Хорошо, - разочарование сквозило в ее голосе.
Они поднялись к автостраде, и Дима поднял руку, намереваясь поймать машину. Неожиданно Жанна заскочила в подъехавший рейсовый автобус, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней. Ехали минут двадцать и молчали. Автобус еле полз, останавливался на каждой остановке и все дальше и дальше увозил их от побережья.
Они перебежали автостраду, даже ночью здесь сильное движение, и сразу же очутились в каком-то другом, совсем не праздничном месте. Дмитрию показалось, что шоссе – это своеобразная граница, разделяющей яркий, цветной мир побережья и унылый, серый мирок повседневной жизни. Где-то там, далеко, остались пальмы и магнолии, морской ветерок, даже в жару приносящий свежесть, звуки музыки, шум голосов. Здесь было тихо и очень душно. Тополя и кусты акации засыпаны пылью. Пока встречались фонари, на листьях можно было увидеть серый налет, потом, в полумраке, ощутить мельчайшие крупинки на языке. Или это мнительность? Диме здесь все не нравилось, появилось неприятное чувство тревоги.
"Скорей бы пришли, - подгонял он время. – Ну, где же она живет?"
Они миновали улочку, застроенную частными домами, и оказались в квартале древних пятиэтажек. Когда-то здесь жизнь била ключом, следы ее были видны повсюду. Вот развалившаяся детская площадка, вот магазин с заколоченной крест накрест дверью, заросшее сорняками футбольное поле с покосившимися воротами. На них даже сохранилась полуистлевшая сетка.
- Пришли, - Жанна остановилась у тускло горящего фонаря. – Вот мой подъезд.
- Спасибо, что проводил. Не жалеешь? Получилось не так, как ты хотел.
- Пожалуйста. Одной, наверное, страшно по ночам ходить, - Дима ушел от ответа.
- Я не боюсь. Со мной ничего не случается. Никогда.
- Не зарекайся. Ты девушка красивая, всякое может быть.
- Все-таки я тебе понравилась?
"Начинается, - раздраженно подумал он. – Сколько можно? Я просто хочу домой, лечь и уснуть, а завтра что-нибудь более интересное произойдет".
- Если бы не нравилась, меня здесь не было.
Жанна нашла его глаза.
- Дима, я хочу уехать из этого города. Уехать с тобой.
- Уехать из рая? Ты шутишь? Ласковое море, тепло круглый год.
- Я бы ни за что отсюда не уехал, - Дима совсем не был готов к такому повороту.
- Это тебе кажется. Через пару месяцев закончится сезон, и здесь нечего будет делать. Заштормит, начнутся дожди. Скука! Возьми меня с собой.
- Жанна, мы же совсем не знаем друг друга. Одного вечера, поверь мне, недостаточно.
- Все, что надо, я о тебе узнала. Возьми, и ты не пожалеешь.
- А я ничего о тебе не знаю, - ее настойчивость начинала утомлять. – Ты молчала весь вечер. Я так и не понял, что тебе интересно, чем ты живешь. Секс у нас тоже не получился. Просто не понимаю, что у нас общего.
- Все у нас будет, знаю. Ты станешь у меня первым.
"О, Господи, она еще и девочка. Бывает же такое", - Дима опустил глаза.
- Милая девушка, люди живут вместе по разным причинам. По привычке, по расчету. Но лучше это делать по любви, хотя бы с этого начать. Для меня это важно.
- Но я же тебя люблю. Еще тогда, на пляже, я поняла, что ты – мой.
- Так не бывает, для этого нужно время. Мы же, в конце концов, взрослые люди. Давай, завтра поговорим, - Дима пытался закончить надоевший разговор.
- Я все поняла, ты хочешь уйти. Иди, упрашивать не стану. Только помни, что завтра у нас не будет. И без меня у тебя ничего не будет. Ничего и никогда. Я знаю.
- Это еще почему? Бред какой-то!
- Потому, что я глазлИвая.
- Прощай, Жанна, извини, если что не так.
- До свидания….., - она пристально посмотрела Диме в глаза и скрылась в черном проеме подъезда. – …с Павликом….
Дима вздрогнул. Почудилось? Поднимался ветер, может, это прошелестели тополиные листья.
"Откуда она может знать про Павлика? Точно, послышалось".
Ветер становился все сильнее, и Дмитрий побежал к автостраде. На пыльную дорожку упали первые капли, а через несколько секунд яркая вспышка прочертила небо. Загремел гром. Разверзлись хляби небесные, начался сильнейший ливень. Дима укрылся под старым тополем, прижался к морщинистому стволу, стараясь спрятаться от тугих струй. Бесполезно. Спустя пару минут одежда промокла. Впереди, в какой-то сотне метров, он увидел заколоченный магазин и по лужам помчал к крыльцу, укрытому козырьком. У дверей здесь даже было сухое место. Дима встал на светлый пятачок и перевел дух.
"Вот ведь угораздило! Лежал бы сейчас в своей постели и десятый сон досматривал. Надо было посадить барышню в такси, так нет, провожать потащился.
Глазливая? А это еще что такое? Наверное, ясновидящая какая-нибудь. Обалдели они тут от скуки провинциальной".
Он вытащил зажигалку и над огнем подсушил изрядно промокшую сигарету. Прикурил и задумался, глядя на пламя….
****
- Павлик, оставил бы свою машину внизу. Там ведь было, где спрятать.
Мальчишка покраснел, но бросать игрушку не собирался. Упрямо сопел и перебирался со ступеньки на ступеньку, стараясь не отстать. На крыше он поставил машинку на колеса и потащил за собой. На неровной бетонной плите игрушку потряхивало, стук пластмассовых колесиков был неприятен, и, казалось, его могли услышать на нижних этажах.
- Тише, Павлик. Вдруг здесь кто-нибудь есть.
Димка оглянулся и приложил палец к губам. Мальчишка снова взял машинку в руки и, осторожно ступая, стараясь обходить кучи строительного мусора, они пошли дальше, к лифтовой шахте, рядом с которой из кирпичей и досок старшие ребята соорудили скамейку.
- Садись, пока…, - Дима достал из кармана игрушечный маузер, чудный пистолет с длинным стволом. Пошарил под грудой битых кирпичей и извлек длинную “макаронину” артиллерийского пороха.
- Я так и знал, что подойдет, - он вставил “макаронину” в отверстие.
Порох идеально разместился в канале ствола, не болтался и выступал на пару сантиметров, как раз для того, чтобы поджечь.
- Димка, дай мне. Я буду огнеметчиком, пожалуйста.
- Ладно, держи пистолет. Только на меня не направляй.
Дима вытащил из кармана спички.
- Оставь ты эту машину, держи маузер двумя руками.
Павлик не хотел ничего слышать и левой рукой сжимал капроновую веревочку. При малейшем движении игрушка елозила по бетонной крошке, колеса скрипели и неприятно постукивали.
- Ну, ты готов? Зажигаю, - Дима чиркнул спичкой.
Порох загорелся мгновенно. Метровый язык пламени вырвался из ствола, ярко осветив черную дыру лифтового проема. Дима увидел, как покраснел от высокой температуры пистолет, и исказилось от боли лицо брата. Запахло паленым.
Павлик завизжал, уронил изрыгающий пламя маузер и отскочил назад, в сторону шахты. Пистолет, как волчок, закрутился на полу, выплюнув огненную струю под ноги мальчика.
Еще шаг назад, еще полшага, Павлик оказался на краю бездны, неловко взмахнул руками и скрылся во тьме. Машинка, в последний раз противно скрипнув колесиками, полетела вслед за хозяином. Короткий крик и тяжелый удар, там внизу.
- Паша, Павлик, ты живой, - Дима испуганно приблизился к краю плиты.
Было очень тихо. И страшно.
Дима попятился, сдвинул еще горячий пистолет и побежал к лестнице, размазывая слезы по щекам.
На вычищенной пламенем бетонной плите остался пожелтевший след, точно повторяющий контуры игрушечного маузера.
****
Сильнейший раскат, прямо над головой, и спустя мгновение ослепляющая вспышка, настолько яркая, что в ней потерялось слабое пламя зажигалки.
Тополь, под которым он еще недавно стоял, развалился на две части, словно рассеченный гигантской бритвой. Тяжелый удар упавшего дерева, и в воздухе появился запах озона. Дима запоздало вздрогнул и выронил зажигалку.
"Ну, братка, с тебя причитается. Бутылка коньяка, как минимум".
Он зябко поежился, представив возможные последствия. Обугленный труп неизвестного, без документов. Малосимпатичная картинка.
Ливень прекратился также неожиданно, как и начался.
Дима вышел из-под козырька и направился, было, к автостраде, но потом повернул к сломанному тополю. Молния поразила дерево на высоте двух метров, сделав косой неровный срез. Дмитрий поднял руку и с опаской дотронулся до теплой обугленной сердцевины.
- Рассказать кому, не поверят.
Когда впереди послышался шум автострады, он перешел с бега на быстрый шаг и через минуту стоял на обочине, подняв руку. Водяная пыль, взбитая сотнями колес, висела над дорожным полотном и причудливо искрила в лучах фар. Желтые огоньки автомобильной оптики казались в несколько раз больше, чем были в действительности. Секунда-другая и рядом пронесется машина, обдав фонтанами брызг.
Лишь через десять минут Диме улыбнулась удача. От плотного потока отделилась легковушка, и, зачастив сигналом поворота, остановилась на обочине.
Дмитрий увидел на крыше фонарь с шашечками, а затем без лишних переговоров залез в салон.
- До пансионата, знаете, где это? Только по дороге остановите у какого-нибудь магазина, за сигаретами схожу, - обещанный самому себе коньяк следовало купить, как можно скорее.
- Пятьсот. Ночной тариф, - ответил низкий женский голос.
Дима повернул голову и увидел на водительском месте даму предпенсионного возраста.
- Нормально. Поехали. В первый раз вижу женщину-таксиста.
- Загадывай желание. Здесь я одна, такая.
Она лихо выкрутила руль и довольно бесцеремонно перестроилась в крайний левый ряд.
- Скажите, вы отсюда родом?
- Всю жизнь тут прожила, здесь и на погост отнесут. А что?
- Слово новое услышал. Глазливая. Может, знаете, что это такое?
Машина дернулась и заметно сбавила скорость.
- Неужто, с глазливой познакомился? Не повезло тебе парень, коли так.
- Это еще почему? Расскажите, мне интересно.
- Сглаз, порча. Слышал, наверное? Есть в наших краях бабы такие, темноглазые. Ведьмы. Знаю, что и здесь одна живет. Сама, правда, не видела, врать не стану. Но люди говорили.
- Бред – все это. Средневековье какое-то.
- Хочешь, верь, а хочешь, не верь. А только, что слышала, то и рассказываю. Говорят, они и лечить могут, но только делают это редко. Близких людей пользуют да тех, кто понравился. Но если возненавидят кого, то и до беды не далеко.
- Да ладно? Что же они могут, такого?
- Год назад, здесь один отдыхающий повесился. А незадолго его с глазливой видели. Вот и думай. Когда с делом этим разбирались, всю комнату перерыли. Не записки предсмертной, ничего. И дома у него все в порядке, семья хорошая. Не было причины в петлю лезть. А только, это глазливой дело.
- Допустим, все - правда. Что же, ничего с порчей поделать нельзя. Снимают ее ведь как-то?
- Сглаз от глазливой только глазливая и снимет. А лучше от них подальше держаться. В глаза им, главное, не смотреть. Как там, по науке, не знаю, но вот, что думаю. У каждого человека есть ангел-хранитель, у самого, наверное, такие случаи были, когда чудо какое-нибудь происходило. Подумаешь, так обязательно вспомнишь. Глазливые как-то делают, что хранитель своего подопечного видеть перестает, как будто и нет человека такого. А если у тебя какая-нибудь беда впереди, так она обязательно случится. Рано или поздно.
- Ну, бабка, придумала, - довольно усмехнулась женщина и дальше не проронила ни слова.
В номере Дима сбросил мокрые тряпки и переоделся. Дунул в казенный стакан, а потом наполнил его до краев. Взял конфету из открытой для Жанны коробки и торопливо, без должного уважения, выпил янтарный напиток. Несколько минут в голове беспорядочно вертелись какие-то обрывки мыслей. Прощальный взгляд Жанны, обугленный тополь, женщина из таксомотора – все это, помноженное на озноб не успевшего согреться тела, вызывало сильное беспокойство. Дима посмотрел на будильник. Начало пятого. Через пару часов солнце взойдет, начнется новый день.
"Как там, у классиков. До первых петухов продержаться".
Он поудобней устроился в кресле, зажег сигарету и, не торопясь, смакуя, допил коньяк. Напиток, наконец, подействовал, Дима согрелся, и беспокойство отступило.
"Сказки провинциальные, дурью народ мается. Повесился, говорите? Не дождетесь, у меня и веревки то нет".
Он лениво потянулся и задремал.
****
Из стены вышел Павлик. Штукатурка, выкрашенная светлой краской, вдруг потемнела, обрела человеческие контуры и треснула, а затем беззвучно рухнула на пол.
Мальчишка был в тех же коротких штанишках, в испачканной мелом синей футболке с номером десять. Игрушечная машинка, противно поскрипывая колесами, выкатилась вслед, повинуясь маленькой, в ожогах, руке, сжимающей капроновую нить.
Медленно, с опаской глядя под ноги, он направился к темному проему балконной двери.
- Паша, Павлик, подожди. Иди ко мне, это же я, - Дима поднялся из кресла.
Мальчишка не слышал. Он шагнул на балкон и растаял, как бестелесный фантом.
Дима сунул ноги в кроссовки и, не зашнуровывая, бросился вслед.
Некоторое время он бежал в полной темноте, ориентируясь по стуку автомобильных колесиков.
- Чертовы шнурки, лишь бы не упасть.
Внезапно кромешная тьма сменилась полумраком. Серые бетонные стены излучали слабый мерцающий свет. И Дима увидел брата.
Волоча за собой машину, он приближался к лифтовой шахте. Она находилась в какой-то паре шагов от мальчишки. В опасной близости. А вот и он - пожелтевший след, повторяющий контуры игрушечного маузера.
Павлик уже занес ногу над пропастью, когда Дима догнал его. Схватил за плечо и, стараясь не напугать, выдохнул:
- Стой, не надо.
Тот обернулся, и на расстоянии вытянутой руки Дмитрий увидел пожелтевший, покрытый мелкими трещинами череп. В глазницах антрацитово блестели черные радужки, окруженные фарфоровыми, в розовых прожилках, белками.
Чужие, очень знакомые глаза! Он уже их где-то ….
- Ничего и никогда, - отчетливо прошептал женский голос и отразился от стен многократным эхом.
Дима в ужасе отпрянул от мертвеца и застыл, пригвожденный страшным гипнотизирующим взглядом.
- Я знаю! - Павлик потерял равновесие и, беспомощно закричав, скрылся в черном проеме.
****
Страшный, леденящий душу крик. На одной, пронзительной ноте. Казалось, он никогда не кончится. Дима вздрогнул, открыл глаза и увидел внизу, десятью этажами ниже, мигающий габаритными огнями автомобиль. Оглушающий ревун сигнализации в предрассветной тишине был способен разбудить и мертвого. Дима судорожно схватился за холодную перекладину парапета и выпрямился, восстанавливая равновесие. Он сидел на тонкой металлической решетке, ограждающей балкон, свесив босые ноги над многометровой пропастью. На капоте машины, в неярких сполохах световой сигнализации, можно было увидеть его белые кроссовки.