Билл шел по улице, перекинув камеру через плечо. Настырное вечернее солнце отражалось от безупречно чистых витрин и падало на лицо. Стройный поток автомобилей, мчащих своих усталых хозяев к домашнему очагу или в уже начавшие заполняться многочисленные бары и пивные, съедал жалкие остатки кислорода, которого в Нью - Йорке, как и в любом мегаполисе, катастрофически не хватает. Презрительно взирающие со своей многоэтажной высоты небоскребы обступали со всех сторон, забирая последнюю прохладу и не пропуская и так слабый ветерок. «Каменные джунгли, - подумал Билл и вздохнул, - так хочется куда - нибудь за город, к реке... Да уж, размечтался, - Билл кисло усмехнулся, - покой нам только снится. Шеф ждет - небось опять, высунув язык, бежать на концерт какой - нибудь новоиспеченной знаменитости и париться там два часа в надежде на пару удачных кадров.» Размышляя, Билл свернул к зданию родной редакции, дающей ему хлеб насущный, то есть работу, вот уже 7 лет. Как можно догадаться, Билл являлся представителем интересной, но довольно специфичной профессии - фотокорреспондента. Работу свою он любил, но беда в том, что уже очень давно не испытывал священного трепета охотника в погоне за добычей, когда после долгого поиска нужного тебе ракурса затаиваешь дыхание, что бы не спугнуть удачу, и слегка дрожащей от волнения рукой нажимаешь на спуск. Каждодневная рутина - съемки тупо скалящихся в объектив «качков», натужно улыбающихся домохозяек, в лучшем случае, раздраженных адвокатов и их сытых клиентов - забивала в Билле то, к чему он всегда стремился - жажду творчества и приключений. И хорошо бы, если бы то и другое было вместе. Внутри родной редакции было прохладно. Несколько секунд постояв в холле у вентилятора, Билл мельком взглянул в большое зеркало, поправил прилипшую ко лбу челку и, поднявшись по лестнице на второй этаж, постучал в дверь кабинета главного редактора.
Войдите. И оставьте дверь открытой.
Билл выполнил указания и предстал перед «стариком». Тот сидел в тесном для него кожаном кресле, изнывая от жары в своем неизменном в любое время года сером шерстяном костюме и вытирал лоб огромным клетчатым платком.
- Вот что, сынок... - Смит, (так звали «старика»), протянул руку и открыл верхний ящик стола (костюм при этом затрещал). Порывшись там, он достал папку и выудил из нее два билета на самолет. Потом поднял глаза на Билла:
- Твое задание. Через два часа летишь в Австралию.
- Куда? - Билл опешил.
За 7 лет работы в своей звезд с неба не хватающей газетенке он всегда был рабочей лошадкой, а сливки и интересные поездки доставались тем, кто родился с серебряной ложкой во рту. Даже здесь, в «храме правды», как любил говорить их обожаемый шеф, справедливость была редкой гостьей.
- Ты не доволен? - буркнул «старик», убирая в папку заветные билеты.
- Нет, нет, - Билл спешно сел и весь превратился во внимание. - Что я буду там делать?
Самолет приземлился в аэропорту города Дарвин, на крайнем севере зеленого континента. Мягкая австралийская зима встретила Билла приветливыми улыбками местного населения и теплым дождем. Его путь лежал на заросшее бамбуком побережье, где под девизом «все для толстых кошельков» проводился промысел морских черепах, численность которых год от года стремительно падает. «Снимай все, что увидишь, и записывай все, что услышишь», - давал указания шеф, - «сделаем разгромную статью». Билл несказанно удивился, он знал, что Смиту нет никакого дела до этих несчастных животных - его интересовали только «жареные» сенсации и подглядывание в замочную скважину - но потом краем уха услышал, что высокопоставленный приятель шефа, встреченный им случайно на какой - то вечеринке и теперь изо всех сил рвущийся в сенат, «страстно» радеет за сохранение экологического баланса. Ну, а для экзотики ему видимо понадобились черепахи. Это была удача. Щедрой рукой шеф подарил Биллу целую неделю - «может, еще чего интересненького найдешь» - в мечтах «старик» уже видел свой толстый зад в кресле главного редактора «Нью - Йорк Таймс».
Вырвавшийся на волю фотограф с удовольствием плюхнулся в такси и смачно хлопнул дверцей. Таксист бросил на него неодобрительный взгляд.
- Извините.
- Первый раз в Австралии ?
- Да.
- Добро пожаловать.
- Благодарю. Скажите, а далеко тут до буша?
- До буша? Таксист удивленно обернулся.
- Ну... до леса. Понимаете, я журналист, хочу увидеть настоящую Австралию -эвкалипты, кенгуру...
- А может, сначала в гостиницу?
- Не хочу терять время, гостиница подождет.
Таксист засмеялся:
- Ну и шутник вы, мистер. Ладно, вывезу вас к лесу, полюбуетесь на эвкалипты. А вот кенгуру здесь не водятся.
На растерянное лицо Билла было жалко смотреть:
- Как... я думал, они везде.
- Да не расстраивайтесь, - сверкнул улыбкой таксист, - еще увидите.
По дороге то тут, то там мелькали небольшие эвкалиптовые рощицы, развесистые пальмы, огромные фикусы. Постепенно стройный ряд богатой тропической растительности стал плотнее и Лес предстал во всей своей красе. Машина остановилась.
- Ну, вот - повел рукой таксист, - дальше «дождевик » тянется на десятки километров. Не очень большой, но довольно опасный. Далеко не заходите.
- Дождевик?
- Так мы называем местный лес. Удачи вам. Не обижайте наших зверушек.
Билл расплатился и двинулся в сторону темного массива - не обижу! Лес сразу накрыл его своей тяжелой от влаги тенью. Густая листва гигантских эвкалиптов, пальм, панданусов с их узкими длинными листьями образовала над головой почти сплошной покров, затеняющий землю. Билл постоял немного, привыкая к полутьме и зашагал дальше, внимательно рассматривая все, что попадалось ему на пути. Чуть погодя он заметил свисающих с веток эвкалиптов и издали похожих на огромные осиные гнезда ленивых коал, сонно пережевывающих свой обед и производящих одно жевательное движение в минуту. Билл решил установить, с какой периодичностью передвигается этот «медвежонок». Ему пришлось отстоять под деревом почти час, и когда он уже собрался переключить свое внимание на что - нибудь другое, забавное млекопитающее с королевской грацией оторвало лапу от ветки и перехватилось ею немного вперед. Прицепившийся к спине малыш не утруждал себя и этим - он мирно спал, за все это время ни разу не шелохнувшись. Терпение фотографа было вознаграждено прекрасными кадрами, и довольный, он двинулся дальше. Билл шел весь день. Очарованный до сих пор не знакомой ему великолепной природой, ловя в объектив висящих вниз головой, как большие сливы, летучих собак, позирующих, как принцы, шикарных какаду и прочую живность, он совершенно забыл о времени и не заметил, как наступила ночь. Нимало этим не озаботившись, Билл выбрал удобное местечко под пальмой, положил под голову сумку и уснул.
Косой лучик солнца упал ему на лицо, «смелый путешественник» противился этому, пытаясь передвинуться, но, в конце концов, пришлось открыть глаза и убедиться, что уже утро. Билл поднялся и с удовольствием потянулся.
- Доброе утро, - обратился он к окружающему миру, - спал, как младенец, ничего не чувствовал - ни холода, ни твердой земли. Хотя, голод я, как ни странно, чувствую. И не мудрено - я не ел целые сутки. Надо было подумать об этом раньше. Ладно, посмотрим, что здесь растет съедобного, и надо потихоньку выбираться отсюда.
Через два часа пути (совершенно не представляя при этом, в какую сторону он идет) ничего знакомо - съедобного Билл не нашел, а рисковать не стал. Несколько раздосадованный, он прислонился к стволу огромного эвкалипта: «и все - таки, как же здесь удивительно хорошо! Никогда я еще не чувствовал такого единения с природой.» За его спиной послышался шорох. Билл обернулся и увидел нацеленное прямо ему в грудь копье. Громоздкое, совсем не подходящее ему по росту, копье еле удерживал в руках мальчишка - абориген лет 8 - ми. У него было темная кожа, короткие курчавые волосы, слегка приплюснутый нос и пухлые губы. Из одежды мальчишка имел при себе короткие серые шорты, бусы на шее и красно - белые полоски на щеках. Билл совсем не удивился, увидев его здесь - это было естественное дополнение к пейзажу. Но что - то в облике юного аборигена казалось странным, и фотограф никак не мог понять, что.
- Ты плохой воин, - строгим голосом констатировал мальчишка, коверкая английский язык.
- Да, наверное. Но я и не претендую на то, что бы быть воином, у меня другое занятие.
- Какое, - потребовал объяснений суровый собеседник, не опуская копья.
- Я фотограф, вернее - фотокорреспондент.
- Это не для мужчины, - скривился мальчишка.
- Может быть.
- Когда я вырасту, я буду хорошим воином, я буду вождем. - Руки у будущего воина уже дрожали от напряжения.
Билл не выдержал и улыбнулся:
- Я не сомневаюсь. Ты копье - то опусти, а то убьешь меня ненароком. Я слабый, безоружный, не знаю, как выйти из леса. Не поможешь мне?
- Я могу проводить тебя чуть - чуть. Потом надо возвращаться. Пошли.
- Спасибо. А откуда ты?
- Из племени гунви. Это самое могущественное племя на острове.
- На каком острове?
- На нашем. Ведь мы живем на острове, глупый. Остров - это земля, со всех сторон окруженная водой.
- Благодарю за информацию. Твое племя живет в этом лесу?
- Да.
- А здесь есть еще племена?
- Есть, - мальчишка пренебрежительно махнул рукой, - но они ничего не стоят. Все, дальше я не пойду. Тебе надо идти вон туда, - юный воин ткнул копьем между деревьями, - все время прямо.
- Большое спасибо. Как зовут моего спасителя?
- Мамбу.
- Можно мне тебя сфотографировать?
- Можно.
Будущий вождь держал свое верное оружие перед собой обеими руками и не мигая смотрел в объектив. Билл сделал несколько кадров и протянул ему руку.
- Ну, прощай, воин.
- Прощай, - серьезно ответил маленький абориген и, резко повернувшись, зашагал назад.
Билл продолжал двигаться в указанном направлении и вдруг понял, что показалось ему в этом мальчике странным:
- Глаза. Ну,конечно же - у него зеленые глаза.
Билл не понял, как опять сбился с дороги. Вернее, никакой дороги - то и не было - кругом был лес и ориентироваться в нем фотограф совершенно не умел. Он съел на свой страх и риск несколько горстей не знакомых ягод, отщелкал еще несколько пленок и вечером вышел к реке.На узкой полоске тихо журчащей прозрачной воды мирно покачивались длинные зеленые водоросли.
- Ну, наконец - то. Даже если эта вода ядовита, я все равно напьюсь.
Билл утолил жажду и осмотрел берег. Справа от него, чуть отступая от сочных зарослей, виднелся высокий деревянный столб, покрытый разноцветными узорами, а на узкой полоске грязно - желтого песка были живописно разбросаны небольшие пирамидки из ракушек. «Красиво. Наверное, какой - то бедолага вроде меня развлекался. Может быть, мне повезет, и я найду в этих кучках что - нибудь съедобное.» Билл вытащил из сумки нож и осторожно открыл одну из раковин - в ней оказалась скользкая, упругая масса, довольно не приятная на вид, но, тем не менее, свежая. Изголодавшийся путешественник, никогда не евший устриц или чего - нибудь подобного, закрыл глаза и, стараясь не смотреть на свою жертву, одним махом проглотил ее.
В следующую секунду Билл почувствовал, что его ноги оторвались от земли, а голова изменила свое положение и теперь болтается в такт чьим - то шагам. Он висел на плече могучего аборигена, быстро уносившего его в глубь леса.
- Эй, мистер! Вы меня ни с кем не спутали? Нельзя ли попросить вас поставить меня на ноги - мне так не совсем удобно.
Ответа не последовало, и Билл решил освободиться сам. Ощутив прикосновение к животу чего - то острого и холодного, он прекратил свои попытки и пожалел, что не может «снять» это все со стороны. «Любопытный получился бы кадр». Наконец абориген остановился и сбросил Билла на землю. Довольно больно ударившись бедром, тот встал и огляделся. Вокруг была не большая поляна с несколькими ветхими хижинами, покрытыми глиной, ветками и кусочками коры. Между жилищами чернела пара старых кострищ. В центре Билл увидел гладкий, покрытый узорами столб, похожий на тот, что стоит на берегу. Великан, поражавший своими размерами и странным обликом, произнес что - то на не знакомом языке, показав пленнику, что тот должен оставаться на месте и вошел в одну из хижин. Билл привычно потянулся за фотоаппаратом и с ужасом вспомнил, что все его вещи остались у реки. Он бросился было бежать, не смотря на запрет, но вдруг понял ,что не знает, куда. Первый раз за все это время ему стало не по себе - обратный билет, документы, камера, отснятые пленки - все осталось неизвестно где. В этот момент из хижины вышел уже знакомый великан, представляющий собой, как показалось Биллу, странную смесь американского индейца, майя и еще не понятно кого, и совсем не похожий на австралийского аборигена. Его могучее тело было обнажено и покрыто не большими шрамами, складывающимися в рисунок.На бедрах была юбка из волос с прицепленной к ним большой белой раковиной. За великаном шел старик. Седые волосы свисали до плеч, куртка из каких - то шкур прикрывала дряхлые плечи, на груди - такой же рисунок из шрамов в виде цепляющихся друг за друга овалов. На нем была такая же волосяная юбка с раковиной и сандалии.
- Приветствую тебя, незнакомец, - изрек старик, поравнявшись с Биллом. Его английский был почти безупречен.
- Добрый вечер. Честно говоря, я не совсем понимаю...
- Вы должны извинить Синту за не слишком вежливое обращение и постараться его понять.
Билл покосился на скалящегося в дикой ухмылке силача.
- Я напугал его?
- Нет. Вы съели наш тотем.
- Что я съел?!
- Ракушки на берегу. Вы трогали их?
- Да. Я был голоден и съел одну. Похоже с виду на устрицу.
- Это и есть устрица. Море в нескольких десятков метров отсюда.
- Так близко? А как же я...
- Вы шли вдоль берега.
- Значит, я отъел от ваших запасов? Простите.
Старик засмеялся:
- Нет, молодой человек ,мы не употребляем устриц в пищу. Мы поклоняемся им. Это старинный обряд и посторонние на него не допускаются. Да он уже и закончился. Когда все ушли от паломного места, Синба должен был собрать устриц и разбросать по дну ручья.
- И тут появился я и помешал.
- Совершенно верно.
В это время с разных сторон из леса стали подходить мужчины, неся в руках подстреленную дичь, женщины выходили из хижин и разводили огонь. Поляна наполнялась жизнью.
- Пойдемте, - старик сделал приглашающий жест, - поужинаете с нами, переночуете, а утром кто - нибудь вас проводит.
- Вы не похожи на коренных австралийцев, - продолжил разговор Билл, когда они сели у костра.
- Наши предки пришли сюда из Америки, спасаясь от преследования колонистов. Постепенно они смешивались с местными аборигенами, даже переняли некоторые религиозные обряды. Например, тотемизм - поклонение рода своему тотему, как правило, это животное или растение. Род, к которому относится наше племя, поклоняется устрицам. Тотем нельзя убивать и употреблять в пищу.
- Устрица, конечно, животное... Но, все же, как - то не совсем обычно... - Протянул Билл.
Старик усмехнулся и как - то странно посмотрел на него:
- Но и мы ведь не австралийцы.
- Да, удивительная у вас жизнь - смешение культур.
- Это вы верно заметили - нас здесь особо не жалуют, но нам нужно выжить, выжить во что бы то ни стало. Нас осталось мало, но я вымолю у богов, что бы они продлили век этих людей, я отвечаю за них.
Какая - то женщина в легкой матерчатой накидке подала Биллу зажаренную тушку на деревянном подносе.
- Ешьте, - кивнул старик, - это вкусно. Сорная курица, мясо жестковато, но сытно.
Билл откусил кусочек.
- Съедобно. А вы занимаете какое - то особое положение в своем племени?
- Ну, что - то вроде жреца, колдуна и шамана в одном лице. Разрешаю конфликты, провожу культовые обряды.
- А жертвоприношения у вас бывают?
Лицо старика на мгновение застыло.
- Почему вы спрашиваете об этом?
- Около того красивого столба на берегу лежит какая - то странная штуковина. Мне показалось, что она испачкана чем - то,похожим на кровь.
- А вы наблюдательны. - Старик взял у Билла поднос и подбросил в огонь веток. - Да, это действительно кровь. Штука называется копьеметалкой - универсальное оружие местных аборигенов. Служит и мечом, и щитом, и огнивом. Во время обрядов в нее собирают кровь.
Билл поморщился:
- Вы приносите жертвы?
Старик вскинул голову и посмотрел в ночное небо, сейчас его голос звучал гордо:
- Мы потомки древних майя, хотя многие не помнят об этом. Сейчас мы убиваем только куриц.
Жрец мягко улыбнулся внимательно слушавшему журналисту:
- Этот обряд исполняют и австралийцы.
Билл потянулся к сумке, которую принес с берега по приказу старика Синта, и достал фотоаппарат.
- Можно я вас сфотографирую?
- Лучше утром. Сейчас уже поздно, идите спать. Вон та крайняя хижина свободна.
Проснулся Билл от громких криков. Поднявшись с циновок, выглянул наружу. Старик и несколько индейцев отбивались от группки наседавших на них аборигенов, не высоких, бородатых и очень черных. Пришельцы размахивали руками и копьями, указывали в сторону столба, потом разбрелись по поляне, заглядывая в хижины. Билл подошел к старику.
- Что происходит? Кто эти люди?
- Племя гунви. Они живут в дне ходьбы отсюда.
«Гунви. Я уже слышал о них.»
- Чего они хотят?
- Все того же: они хотят, что бы мы ушли с их земли.
- Я слышал, что аборигены Австралии миролюбивы. Неужели, они прогоняют вас?
- Увы, это так.
- Но почему?
Глаза жреца сверкнули в темноте:
- Мы чужаки на этой земле. И, хотя живем здесь давно, всегда будем изгоями.
- Я помогу вам, я поговорю с ними, - Билл был возмущен, ему хотелось что - то сделать для этих людей.
Старик положил руку ему на плечо:
- Это не обязательно ,но спасибо за предложение. Да и что вы им скажете?
- Что бы они ушли.
- Они вернуться.
- Я скажу, что с этого момента вас будут охранять и они не смогут подступиться к вам. Они понимают по - английски?
- Один понимает. Вон тот - с перьями в голове.
Билл решительно направился в сторону выясняющих отношения с Синтой и другими мужчинами аборигенов. По мере того, как он говорил, бородатые подтягивались к своему предводителю, недовольно переговариваясь между собой, потом неохотно повернулись и пошли назад. Билл вернулся к поджидавшему его неподалеку жрецу.
- Чем вы их припугнули?
- Наврал, что из полиции и пообещал, что если они еще раз к вам пристанут, их посадят в тюрьму.
Старик засмеялся:
- Фантазия у вас хорошо работает. Уже светает. Поспите еще?
- Нет, - Билл зевнул и потянулся, хрустнув косточками. - Пойду. Надо добраться до гостиницы, привести себя в порядок и заниматься своим заданием, а то шеф выкинет меня из газеты.
- Синта проводит вас до реки, а там идите вверх по течению, выйдите к морю, ну, и на дорогу. Там до города не очень далеко.
- Спасибо.
Билл крепко пожал протянутую стариком руку и распрощался.
Синта оставил его на том самом месте, с которого унес. Билл сам попросил его об этом. Помахав вслед богатырю, он достал из сумки свою неизменную спутницу - камеру. Хотел сфотографировать столб с затейливой резьбой - в деревне так и не успел. «Странно, впервые за долгое время я чувствую себя по - настоящему живым, - думал фотограф, заряжая пленку, - может быть, потому, что я помог этим людям.»
Он подошел к столбу и начал медленно обходить его вокруг, делая кадр за кадром. Земля была рыхлая и скользкая. Столб стоял на небольшом холмике и держался не прочно. Билл поскользнулся и столб наклонился. Билл попытался поставить его на место и врыть поглубже, но что - то мешало, что - то мягкое и упругое. Билл с трудом вынул столб, прислонив его к толстому стволу эвкалипта, и, собираясь убрать преграду, заглянул в ямку. На него смотрело мертвое, обезображенное лицо мальчика с зелеными глазами.