Близнецов мы зовем Пых и Фыр,так повелось почти с самого начала и пока прерывать эту традицию мы не хотим.Я всенепременно объясню почему у них такие смешные прозвища,а сейчас
необходимое отступление.
Как для больших мальчиков и девочек,от восемнадцати и старше,так и для тех кто помоложе...
Просто Автор уже не мальчик и пояснения просто необходимы...
Дети это все,что остается после нас.Если хотите, это наши гены шагают в будущее. А больше ничего…
Довелось мне увидеть передачу о семейной паре- двух талантливых , уважаемых мной людях. Муж, истый джентльмен, сказал, что любовь и искусство - вечны. Он, разумеется, говорил это для жены, а не для остальных. Понять его не трудно, а вот согласиться нельзя.
Они, к несчастью, умрут. Рано или поздно, эта тяжелая длань коснется каждого… С ними умрет и их любовь.
Искусство… Ван Гог пользовался яркой желтой краской, являющейся соединением хрома, когда рисовал свои «Подсолнухи». Желтый хром, как выяснилось, разлагается и лет через двести дает зеленовато – черный тон. Подсолнухи уже имеют странный цвет, и до сих пор еще никто не придумал, как остановить процесс…
Я – художник, и , может быть, лучше других понимаю скоротечность отпущенного мне времени. И я тороплюсь поделиться своей теплотой с малышами и женой. Любовь… Я окружаю ею дорогих мне людей.
Дети – это радость. Трудная радость… А когда хорошее дается просто так?!
За всю предыдущую жизнь привыкаешь распоряжаться своим временем, чувствовать себя свободным и независимым. А тут?!
Ночью я вставал несколько раз, шестимесячные бутузы в эту ночь изрядно побузили. Я как мог, оберегал жену от ночных бдений – женщину надо беречь. Такие ножки надо беречь, а также ручки , личико, глазки…
Женщины, конечно, прекрасный пол. Только долог ли век , прекрасного. Вот девушка расцвела, лицо ее освещается внутренним светом... Сколько это длится?! Год, ну от силы два – прекрасный миг. А потом начинается безуспешная борьба с возрастом, которую никакой макияж выиграть не в силах.
Я быстро, пока крохи не разбудили жену, одеваю их и на улицу. Благо здесь тепло, несмотря на сентябрь, и соседи теперь приезжают только на выходные.
На улице наступает тот миг, когда мир уже проснулся, а свежесть еще не ушла. Мир прекрасен в это раннее утро и нужно, хотя бы частицу этой свежести оставить на холсте.
В конце концов, лучше самому постараться, чем заказчик будет потом постоянно интересоваться сроками.
Надежда юношей питает, а серьезных семейных людей?! Я, с улыбкой, смотрю на братьев:
- Вас что питает , клоуны?
Они смотрят на меня тоже с улыбкой, мы все трое – улыбчивые парни, хотя вряд ли близнецы читали Карнеги. Природа у нас такая. Мы любим, улыбаться друг другу. Тем более сегодня. В спешке я одел парней как попало.
Я выношу штатив, с закрепленными холстами и, немного подумав, кроватку. Зная своих визави, как облупленных, их повадки и привычки, я заранее готовлюсь ко всему. Они, однако, входят в мое положение. Выношу мольберт, скипидар, льняное масло – старший задумчиво переворачивает погремушку, раз, другой, потом начинает трясти. Он переполнен блаженством. Другой тоже, не промах – он уже ,который раз ,безуспешно атакует стойку штатива. Выношу коробку с тряпками – оба по-прежнему очень заняты. Мне бы такую сосредоточенность, глядишь и стал бы самым молодым академиком.
- Жаль, что вы разговаривать не умеете, клоуны,- улыбаюсь я им. Наклоняюсь к ним, а они тянут руки.
- Э нет, ребята, игры играми, а деньги нужны,- я решительно отстраняюсь. Братьев это ничуть не смутило.Не хочешь - не надо! У нас тут игрушек куча! А то тут ходят всякие. И они тут же занялись делом - заворошили игрушки - погремушки. Смотрю на них и про себя потешаюсь, надо же, как я их одел второпях. На одном - белый жилет, розовые ползунки и фиолетовые пинетки, на другом - зеленый жилет, фиолетовые ползунки и розовые пинетки. - Клоуны,вы,клоуны,-смеюсь я тихонько. Не хочется их внимание привлекать. Братья встают рано, спят урывками. Ну и нас,с женой, заставляют делать, тоже самое. У них традиция такая - вставать рано, будить родителей и навязывать свое общество. Я наложил на полотно нейтральный грунт нежно- голубого цвета из чистой ляпис – лазури, разведенной скипидаром и льняным маслом, и по еще влажной основе стал прорисовывать более темными красками контуры реки и леса, на фоне изгороди и неба. На этом этапе еще можно исправлять ошибки в композиции…
Время от времени, мельком посматриваю на пострелов. Эксплуататорский класс ныне пошел очень шустрый, лучше к ним подходит - прострел. Только были здесь, и вот уже лишь пыль вихриться вдалеке…
В последний раз, по-моему, один держал погремушку и сосредоточенно пробовал ее на вкус. Лизнет, отведет, полюбуется, потом усомнившись, опять несет ко рту. Какова, мол, на вкус?! А второй что - то сосредоточенно разыскивал в куче игрушек.
- Философ, - улыбнулся я, - обязательно найдет истину.
Нырнул за холст и дорисовал контуры. Теперь картине надо было дать просохнуть.
Когда я вынырнул, пейзаж и композиция на паласе утратили свой идиллический вид. Игрушки быстро расталкивались двумя слониками, один из которых усиленно преследовал другого.
- Пых,- говорил он, посматривая на беглеца.
- Фыр, - бросал тот, быстро переставляя конечности.
Я сначала хотел было, остановить этот процесс и даже сделал шаг, но потом остановился. Зеленый жилетик преследовал белый, вовсе не из – за игрушки, которую у него бессовестно умыкнули. В руках беглеца ничего не было.
- Пых, пых, - сообщал неумолимый преследователь беглецу.
А тот, оглянувшись, только добавлял ходу.
- Фыр, фыр, - отвечал он. Мнение его, на сей счет, нисколько не изменилось.
В какой – то момент, задний паровозик запыхтел сильнее и догнал убегающий состав. Беглец сел и, широко раскрытыми глазами, уставился на брата, который жадно вцепился в его фиолетовую пинетку.
-Фыр,фыр,фыр..,-заполошно заголосил он.Ему явно не нравился интерес брата к своей собственности.
-Пых,-с удовольствием сообщил тот,скорей всего самому себе.
Затем улыбка его стала постепенно таять.Он переводил взгляд со своих розовых пинеток на на чужие-фиолетовые и губы его постепенно округлялись.
-Пых,-недоуменно произнес он и уселся.
-Пых,пых,пых,-он явно недоумевал.Как он так мог!Променять свое розовое совершенство на какое-то...Столько гонятся,а за чем..?
Вот оно несовершенство этого мира.Мудрец, недоуменно, покрутил головой.Взял очутившуюся рядом знакомую погремушку и хотел было заняться все тем же увлекательным процессом,как взгляд упал на розовое совершенство...
-Пых,-радостным изумлением засветилось его личико.
-Пых,-маленькие ручки схватились за пинетки,как за мамину грудь.
-Пых,-он с достоинством выпрямил корпус.
Голубые глазки светились счастьем,безмятежно счастливая улыбка освещала его лицо...
-Пых,-сообщал он всему свету,с любовью рассматривая розовое совершенство.
Немного дальше, его брат смотрел на него сжалостью и,рассматривая фиолетовое совершенство,находился на верху блаженства.
-Фыр,-сообщал он свету ,и его зеленые глазки лучились светом и счастьем.
Губки вытягивались дудочкой:
-Фыр.
-Фыр,фыр,фыр,-звучало с одной стороны.
-Пых,пых,пых,-лилась песня с другой.
Поднявшееся солнце раскрашивало эту картину своими волшебными красками.Братья разошлись вовсю, хотя казалось бы...
Я таял в сладком огне...
Оглянувшись,я увидел распахнутое окно,а в нем трясущуюся от беззвучного смеха жену.У нее много достоинств.За что ее и ценю.
Имманенс(Маг Рун),в миру Шурховецкий Петр Георгиевич.