Посвящаю дочери Алие
Приехала дочь, и дома сразу стало по-особенному светло и солнечно. Её улыбчивость и добрая расположенность, которой дышит каждое её движение, разливают вокруг необычайное тепло, свежесть и живость, будто вместе с ней в наш быт и сознание вошла струя новой, ободряющей энергии. Плавной, лёгкой походкой проходит она по комнатам, будто скользит, едва касаясь стен, занавесей, мебели, дверей. Двери, будто сами собой, с удовольствием распахиваются перед ней. Дом начинает сиять не только той чистотой, которая создаётся уборкой, но и приобретает дополнительный блеск. Её очаровательные, завораживающие манеры придают предметам неожиданный шарм.
Мы все, от мала до велика, привыкшие к её подаркам, и в этот раз невольно поглядываем на большую спортивную сумку. Из сумки извлекаются удивительные по назначению вещи. Каждый получает необычный, не дежурный, специально подобранный подарок. С шутками и пожеланиями вручает их нам, при этом тактично и ненавязчиво объясняя смысл подарка. Мы - в восторге.
Шестилетней нашей внучке, её племяннице, достался воздушный змей. В моём детстве его делали из бумаги, а чаще склеивали из старых газет. Этот же современный змей был изготовлен из пёстрой, плотной, и в то же время лёгкой ткани с немыслимыми по яркости полосками. По бокам в ряд были вшиты длинные цветные ленточки. К удобной, красивой ручке, на которую была намотана леска, крепился сам змей.
Внучка расстроилась. Она, конечно, ожидала очередную куклу Барби.
Вы когда-нибудь запускали воздушных змей? Не в детстве. Уже взрослыми. Нет? Вот и я думала, что мне больше не придётся.
Ближе к вечеру неожиданно установилась тишина. Ни в доме, ни во дворе никого не оказалось. Из окна кухни заметила наших, гурьбой направлявшихся к середине улицы. Притушив огонь на плите, я тоже не удержалась. К моему приходу, змей уже парил над нашей улицей, пытаясь вырваться из рук. На фоне заходящего солнца огнём горели, переливаясь, его разноцветные полосы. Мелкими игривыми волнами трепетали пёстрые ленточки по бокам. Сопротивляясь ветру, змей то взмывал вверх, то нырял вниз. Временами останавливаясь, покачивался, слегка подрагивая, будто готовился к падению, затем вновь взлетал и, паря, устремлялся в небо в отчаянно красивом полёте. А под ним навстречу ветру легко и смеясь, бежали, восклицая междометиями, мои две взрослые дочери. Неподдельной радостью лучились их глаза, так похожие на отцовы. Рядом с ними, забыв слёзы и все на свете Барби, вприпрыжку, громко крича от восторга, носилась довольная внучка.
Постепенно наша ухабистая, пока не благоустроенная, потому не утомлённая транспортом улица заполнялась взрослыми и детишками, вышедшими посмотреть на это редкое в наших краях зрелище, на маленькое чудо. Забыв свой солидный возраст, и я поводила змеем, чем вызвала удивление всех моих внуков и дружные аплодисменты.
Я была взволнована. То ли от радости, то ли от восхищения, то ли ещё от чего-то. Столько чувств во мне сплелось, что на глазах появились и смущённо остановились непрошенные слёзы.
Охватило щемящее чувство одиночества. Не того, когда бросают, или забывают. А того, когда с грустной опустошённостью ощущаешь, что ничего уже не вернуть, не исправить, не повторить, не начать жизнь заново, начиная с далёкого безоблачного детства.
Каждый раз, уезжая, дети и внуки оставляют нам с дедом кусочки юной радости, чистоты, счастья и … детства.