- Всё правильно, метро «Краснопресненская». Сейчас надо улицу Рочдельскую искать. Дом четырнадцать, второй подъезд, третий этаж, дверь справа.
Два гастарбайтера шли к проститутке. К дешёвой шлюхе.
Аллея, ведущая к Дому правительства. Таджик в зелёном лавсановом комбинезоне подстригает траву. Вокруг аккуратные газоны, ухоженные деревья. Внезапно что-то нарушило современный московский пейзаж. Памятник жертвам расстрела «Белого Дома». Стенд с фотографиями. Крест. Остатки баррикады. Всё неестественно, как-то беззащитно посреди сытой столицы. Вырезки из газет. Расстрел парламента. Чечня. Островок русской боли посреди благополучного города.
- Здорово здесь власть делили! – Протянул Федя, один из приятелей.
- Это не делёж власти! – Отозвался Артур.
- А что же это?
- Ну понимаешь, это был последний шанс пойти по другому пути. Тебе сегодняшняя жизнь нравится? Мне тоже нет. Народ бедствует, а олигархи жируют. Причём на наши деньги: не слышал, как Путин им из бюджета пятьсот миллионов баксов дал? Пропили они наши денежки! В газете тут читал. Какой-то русский миллионер подарил своей жене, модели из Сербии, самую дорогую в мире яхту. Или вот ещё. На Обводном канале здание Министерства экономического развития видел? Там служебные машины стоят: «Ауди», «Мерседесы». Штук сто. Это чиновники себе на наши деньги купили! При том, что экономика в полном ауте! И все это знают, никто не возмущается! Эх, Иосиф Виссарионович, где ты?!
- Всё так, всё так. Все наши денежки давно уже в Европе и Америке. Кажись, пришли.
Дверь открыла пожилая дама в глубоком декольте.
- Заходите, мальчики, заходите.
Дама повернулась и величественной походкой прошла внутрь. Открытое платье обнажало жировые складки на спине. По квартире незримо витал «аромат» использованных презервативов. Приятели переглянулись.
- Федь, на фото другая была!
Федька брезгливо скривился.
- Ты прежде чем за себя деньги просить, утюгом по роже поводи! Всё, пошли отсюда!
Федька потянул своего приятеля за рукав. Он зло бормотал себе под нос что-то ещё, а проститутка насмешливо смотрела на уходящих.
Выйдя из подъезда, приятели жадно вдохнули свежий воздух.
- Вот так, Федь, и живём! Работаем вдали от дома, ходим к тухлым проституткам…
Из-за помойного ящика выглядывала серая крыса. Живые чёрные глаза на умной морде рассматривали незнакомцев.
- Федь, смотри, крыса! Она, похоже, тоже над нами смеётся.
Зверёк юркнул под помойку.
Приятели возвращались той же дорогой. Вокруг Дома правительства протянулся решётчатый железный забор с видеокамерами. Все въезды перекрывали шлагбаумы. Рядом в аккуратных будках сидели милиционеры. Артур старался не смотреть в сторону бывшего Дома Советов. Ему было стыдно.
В общаге для гастарбайтеров спать ложатся рано. Артур никак не мог заснуть. Он вспомнил девяносто третий год.
Ночь перед «Белым Домом». Защитники жгут костры, заваривают чай в котелках. Артуру двадцать три. Рядом его товарищи.
- Однажды по окраине Москвы газопровод вели, - рассказывал Евгений, бывший сотрудник московского отделения института сварки имени Патона, - вот там крыс было! Я задался с ними познакомиться. Целый месяц подкармливал. Вечером выходил и перед вагончиком хлеб раскладывал. Представляете, они хлеб хватают и под вагончик! Я стул вынес. Мужики спать лягут, а я на улицу! На стул сяду, хлеб перед собой раскидаю. Сперва боялись. Потом самые смелые вышли. И хлеб уже не уносили, прямо тут ели. Умная, тварь – под вагончиком ведь с "товарищами" делиться придётся. А я с каждым днём всё ближе к себе хлеб кладу. Под самыми ногами уже! Когда мне крыса на носок ботинка залезла, меня как током ударило! Ступню словно в снег засунули! Но я вида не подал. Посмотрел только на неё. Крыса сразу же сбежала. Им в глаза смотреть нельзя, они пугаются.
В следующий вечер вышел, сел, хлеб под ноги положил. Минут через пять вышли. Драться начали из-за хлеба. Пищат, сволочи! Я им кусочки всё подкидываю. Одна крыса на ботинок залезла. Я отвернулся, на неё не смотрю. За ней вторая. По ноге вскарабкались и на колене остановились, на задние лапки встали. Жутковато, конечно, но я вытерпел. Представляете, две дикие крысы у меня на колене! Тут уж я посмотрел на них. Ничего в них страшного нет, вполне симпатичные зверьки. «Брысь!»,- говорю. Они с ноги соскочили, я встал. А вокруг уже целое собрание! Штук десять, и все на меня смотрят! Я шаг сделал и они все по щелям!
- Что-то я здесь не одной крысы не вижу, - усмехнулся Саша, бывший морской офицер.
- Они все там, - Женя мотнул головой в сторону московской мэрии.
Артур лежал на панцирной кровати и смотрел в оцинкованный потолок. Прошло уже пятнадцать лет. Зачем к нему опять пришли его бывшие товарищи? Он вспомнил, как Саша пел под гитару:
Как на Чёрный Ерик, на Высокий берег
Татарва пригнала сорок тысяч лошадей
Замутился Ерик и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить…
Люди забыли эти песни. Они не помнят тех, кто эти песни пел. Последних людей великой эпохи. И только власти ещё боятся тех костров и людей возле них. Им до сих пор мерещатся призраки восстания вокруг их роскошой норы. Страшные тёмные силуэты. Они обнесли свою нору забором и установили видеокамеры. Они думают, что это их спасёт.
- Федька! Ты не спишь?
- Не.
Артур соскочил с кровати. Федька переключал программы на маленьком телевизоре. Везде шла какая-то мура: или голливудские поделки, или наши идиотские сериалы.
- Федь, я там был.
- Где?
- У «Белого Дома».
- За кого?
- За Советскую власть.
Федька молча пожал другу руку.