Сквозь десятилетия… Странное шипение, вспышки в бесконечном тёмном пространстве вокруг, они рассыпались в искрах и появлялись снова. И вдруг – холод. Пронизывающий. Достаточный для того, что бы я понял – он снова здесь, а я всё ещё под его властью.
Тьма стала холодом, который окутывал, безжалостно впивался в меня, вырисовывая очертания тела. Холод царил внутри, приносил неимоверную боль. Она впивалась в сердце.
О, боже, что со мной происходит?
Проскальзывают картины из воспоминаний: «Чёрная Меза», ЛАМ, тест-камера C-33/a, каскадный резонанс, убийства, кровь, «Лямбда», Зен, Нихилант, G-man, вагон в пустоте и портал в вспышках пересекающихся ярко-зелёных молний, - и снова, и вновь, всё прокручивается, с каждым разом всё быстрее. Холод уже сковывал меня стальной хваткой, а боль раздирала сердце в клочья.
Я издаю звук, похожий на хриплый крик. Пространство дрогнуло, прошлась мелкая рябь, как на воде.
Воспоминания не давали мне покоя. Я умолял прекратить всё это, но холод и боль не отпускали меня.
Прямо передо мной возник человек, желание и воля которого заставили меня закрыть глаза на долгие годы. Его глаза пристально смотрят на меня, возможно, он видит мою скрюченную от боли гримасу, но всё же G начинает разговаривать со мной довольно спокойным тоном:
- Проснитесь и пойте, мистер Фримен, проснитесь и пойте…
Голос этот был вкрадчив, похожий на шипение ледяного пара. Вместе со словами, боль волнами растеклась по мне.
Я увидел его изумрудный глаз, морщинистые веки. Брови, подыгрывающие интонации голоса.
Всё внезапно меняется, мой взор заливает негатив. Теперь передо мной его лицо – с мешками под глазами, высоким лбом, седыми волосами. G был до ужаса бледен. Складывалось впечатление, что этот человек застрял где-то во времени. Оно иссушало его тело, но и заставляло жить.
Появляется лёгкая дымка, контуры лица загадочного человека постепенно пропадают, сливаются с белой пеленой. Лицо становится прозрачным, только два зелёных уголька глаз дают мне знать о его присутствии.
…жизнь идёт своим чередом. Небо чистое. Люди продолжают работать, отдыхать. Солнце пока не погасло. Деревья – зелёные великаны, трава – как красочный ковёр. Даже само название «Чёрная Меза» кануло в лета.
…города в огне. Небо бороздят ужасные машины. Вместо деревьев – чёрные скелеты. Вместо травы – гнилая почва. Люди ходят по серым и невзрачным улицам, боясь поднять головы вверх – они почти, что смотрят себе под ноги. По проспектам маршируют солдаты в серых униформах. Мне удаётся разглядеть только цвет.
«Господи, что это?»
- Двадцать лет, доктор Фримен. Для вас – всё не так, как для остальных, - говорил G-man, снова возникая из ниоткуда, в лёгкой дымке. - Достаточный срок для человека, чтобы забыть о своей гордости и смирится с общей долей. Достаточный срок для того, чтобы зажили первые раны. И достаточный для того, чтобы забыть, как всё начиналось, чтобы забыть, что такое «человек»…
Из меня ушли холод и боль. На их месте оказался страх, заставляющий стыть кровь в жилах. Я слышал это, и знал, что это правда. Это реальность, к которой привёл эксперимент. Самонадеянный и бессмысленный эксперимент.
- Нужный человек не в том месте может перевернуть мир.
G-man ухмыляется. За его прозрачным лицом я вижу ещё одну страшную картину – непонятной формы строение, с высоким потолком, и бездонным полом, на стенах которого висят бирюзового цвета металлические саркофаги. Ловкие механические руки с лёгкостью переносят и перевешивают саркофаги. Не нужно было даже догадываться, кто был внутри саркофагов. Если бы я знал, что эту картину я увижу ещё. И очень скоро. И что это будет связанно именно со мной.
В уши влетел далёкий гул. Затем знакомый перестук колёс. Поезд! Под ногами чувствуется твёрдая опора.
G удаляется, его тело в синем костюме исчезает всё дальше в бесконечном длинном вагоне. В руках – знакомый дипломат.
- Так проснитесь же, доктор Фримен, проснитесь – вас снова ждут великие дела!
Мне стало страшно ещё сильнее.
Бросив в последний раз взгляд на исчезающего G-man’а, я приготовился. Под оглушающие свист и гул, которые перекрывали эхо последних слов G-man’а, мои глаза залил белый свет.