В уши влетел оглушающий гул, земля под ногами мелко затряслась, реальность рябила, как волны на море.
Гордон сделал внезапный вдох, будто бы перерождался.
На мочки ушей опять нависли душки очков.
Всё тело стало чувствовать настоящее. Теперь уже всё было настоящее.
Вспышка рассеялась, как дым.
Фримен понял, где находится – это грязный вагон, с застланным листками полом, измазанными стенами и окнами, за которыми виднелись ещё пути, ещё вагоны…
Внезапно Гордон почувствовал, как что-то сжало горло. Он схватился за него двумя руками. Фримен хлопал челюстями, глотая воздух…
«Смотрите, миссстер Фримен… с-с… из давно забытого возрождается это… м-м… - говорил Гордону G. – Кошмар. Ужас. Страх. Хаос… Неужели вы, доктор Фримен, думали… м-м… что всё окончено?»
Разрушенные города. Обломленные судьбы людей. Огонь. Смерть. Фримен не мог понять, что происходит, просто картинки мелькали одна за другой, а боль, смертельная хватка не отступала.
«…с-с… видите эти перемены? Человек в стальных оковах, а вы с развязанными руками…»
- Иди ты… - Гордон снова схватился за горло.
…я не видел ничего. Шёл, переставляя ноги большими неуклюжими шагами. Мир вокруг трясся, кружился в дьявольском вальсе. G-man, я, и суровая, как беспощадная правда, реальность. Я махал руками в разные стороны, чтобы ухватится хотя бы за что-нибудь. Ладонь сжала что-то круглое, холодное, железное…
- Эй, приятель, я не заметил, как ты сел. Э-э, с тобой всё в порядке?
Я поднял голову и, морщась от ужасной головной боли, через прорезь век увидел лицо чернокожего мужчины. Оно дружелюбно улыбнулось.
- А-а… - издал я хрип. – Где я?
- Известно где – поезд подъезжает к Сити-17, - ответил чернокожий мужчина в синей робе.
Тяжело дыша, я осмотрелся, и не мог поверить тому, что происходило. Я стоял в вагоне, который пребывал на станцию города Сити-17. За окном – не «Чёрная Меза», а гаражи, железнодорожные пути, ещё составы поездов.
Но воспоминания лишь шептали, ведая давно забытую историю, которая свершила ужасное настоящее…
…Нихилант выгнулся от нестерпимой боли, издал рёв, рык… К его голове шли огромные молнии, разрывая Нихиланта в клочья…
Пол под ногами задрожал, продолжительный гул пребывающего поезда выхватил меня из прошлого. И заставил сделать шаг в настоящее.
Поезд остановился, о чём оповестил чернокожий мужчина с пассажирским чемоданом в руках:
- А вот и конец линии.
Двери передо мной с громким металлическим звоном раскрылись.
Я вышел из вагона, шагнул в неизвестность, которая предстала передо мной как платформа большого вокзала. Двое мужчин вышли из вагона и прошли мимо меня, а я стоял, открыв рот.
Почто дрожащими ногами, я сделал пару шагов, осматриваясь, будто пробудившись из очень глубокого сна. Так похожего на смерть…
- Добро пожаловать! Добро пожаловать в Сити-17! – сообщил громкий жизнерадостный голос. Как только я обернулся, опять сверкнула вспышка. Нет…
Белый свет рассеялся, опять показывая мне пустующий вокзал, с грязными стенами, одинокими поездами, стоящими у платформ… Всё было пусто, без жизни. Без каких её либо признаков, будто нечто прошло здесь, дуновение зловещего ветра перемен.
Произошёл громкий щелчок, как у старого фотоаппарата. Я увидел парящий над землёй, на уровне моей головы странный аппарат, походящий формой на искусственный спутник, отливающий бирюзовым цветом. На меня смотрела «голова» устройства чёрного цвета, похожая на космический зонд, только намного меньше и выпуклый. Каждая часть зонда задвигалась, а большой красный глаз посередине уставился на меня.
С удивлением я всмотрелся в глаз, но аппарат, размером с детский велосипед, ответил мне треском, как у пишущей машинки, пикнул и поднялся почти к самой крыше вокзала.
- …сами вы его выбрали, или его выбрали за вас – это лучший город из оставшихся… - продолжал говорить кто-то из громкоговорителя…
…Фримен обернулся. Медленно, в ожидании чего-то ужасного.
С большого голографического монитора, установленного прямо под крышей вокзала на стене, в которую упираются платформы, на всех прибывших смотрел Уоллес Брин – администратор «Чёрной Мезы». Постаревший, у него были белые волосы и усы. Брин дружелюбно улыбался, его взгляд синих глаз действительно что-то внушал. Фальшивые надежды и лживые мечты.
- Этого не может быть, - прошептал Гордон, смотря на Уоллеса. А тот всё продолжал:
- Я такого высокого мнения о Сити-17, что решил разместить здесь своё правительство в Цитадели, столь заботливо предоставленной нашими Покровителями.
«…город из оставшихся…»
«Покровители».
Холодный пот струился диким потоком. Зубы стучали в бешеном ознобе. Дыхание стало быстрым беспорядочным. Сердце билось об рёбра, со всей силой, со всей болью. И глаз потекла слеза. Гордон схватился за волосы, очки сползли на нос. Перед глазами – улыбающийся Брин, вокзал, слова, плавающие вокруг…
«Всё совсем не так, как в старые добрые времена?» - с некоторой усмешкой спросил G.
- Нет, этого не может быть, не должно! Нет… - Гордон хотел, чтобы это всё стало выдумкой, просто кошмарным сном, который подкрадывается сзади и пугает. Но сейчас… реальность, а не сон. Правда, а не выдумка.
- Я горжусь тем, что называю Сити-17 своим домом.
- Эй, ты, пошевеливайся! – крикнул кто-то, казалось, через микрофон. Трескающий голос заставил Фримена повернуться. Он увидел, как сгорбленный человек в синей робе хочет положить чемодан на стопку, стоящую на платформе для багажа. А другой, в странной форме – чёрной армейской полевой форме, с бронежилетом, и сапогами, а также белым противогазом на голове, закрывающим её полностью – толкнул человека на стопку чемоданов, и те повалились на пол.
Гордон хотел было подбежать к ним, но какой-то мужчина в той же синей робе, но чернокожий, схватил его за локоть, сказав: «Лучше не связывайся. Гэошники такие твари – на одного сбегаются целой толпой. Мой совет тебе, приятель». И мужчина ушёл, держа в руках громоздкий чемодан. Он прошёл в коридор, ведущий в другой зал вокзала.
- Итак, если вы решили остаться в Сити-17, или же вас ждут неизвестные дали, всё равно, добро пожаловать в Сити-17! – закончил Уоллес Брин на экране.
Фримен посмотрел на бывшего администратора «Чёрной Мезы», как тот произнёс последнюю фразу. Голос был полон лжи и лицемерия:
- Здесь безопасней.
Гордон, пройдя мимо двоих, ушёл в другой зал вокзала.
- Извините, - спросила девушка в синей робе, стоя у решётчатого забора, закрывающего вход на платформы, - вы не видели моего мужа. Патруль остановил нас где-то в лесу, и его отвели на допрос. Сказали, что он приедет следующим рейсом. Но… его до сих пор нет…
Девушка с трудом сдерживала слёзы, а Фримен лишь проводил её печальным взглядом. Пока… он ничем не мог ей помочь.
Гордон вышел в комнату, которая раньше служила залом ожиданий. Здесь, на скамьях сидели люди. Подавленные и угнетённые. Они были опустошены, души их выветрены, казалось, чувств нет. Только синяя роба поверх и тела, в которой нет жизни.
Фримен осмотрелся, и всё же – он не желал верить в то, что творится.
- Не пейте воду, - угрюмо повторял человек на скамейке, - они в неё что-то подмешивают, чтобы мы ничего не помнили. Я не помню как я сюда приехал!
Гордон подошёл к двоим людям, которые смотрели, сложа руки на груди, на гэошников, которые проверяли приезжих.
- У меня обычный миграционный билет, как у всех, - сказал один.
- Разве это важно? – спросил второй.
- Возможно.
Фримен решился пойти к гэошникам, через лабиринт сетчатых заборов. Выйдя из него, Гордона встретили три гэошника. Один из них, отпустив женщину в дверь на выход, встал в поёме.
Гэошник посмотрел на Фримена и указал на совсем другую дверь в сетчатом заборе, над которой была надпись «Nova Prospect». Станция, которую Гордон увидел, ему не понравилась.
- Извините, здесь наверное ошибка… - начал Фримен, но гэошник лишь рыкнул:
- Пошевеливайся!
Второй гэошник, за спиной, достал дубинку с электрошокером.
- Ладно, - не стал сопротивляться Фримен. – Иду.
Гордон вошёл в часть между дверьми. Неожиданно что-то сильно взвизгнуло и щёлкнуло. Прямо перед носом Фримена сетчатая дверь захлопнулась намертво, за спиной также.
- Эй, что это!!! – крикнул Гордон, схватившись за сетку. – Эй!!!
Камера на стене радостно пощёлкивала. Дверь в стене раскрылась, и оттуда вышел гэошник. Он указал на Гордона, заговорщицки сказав:
- Следуйте за мной, гражданин.
- Я?
- Ну же! – И гэошник ушёл. Фримен поспел за ним. Они вошли в коридор, с тусклыми лампами и исцарапанными стенами и с дверями, как в тюрьме – металлическими с прорезями.
«Боже мой, куда я попал? – недоумевал Гордон. Правда была настолько пугающая что даже сердце, бьющееся от страха, чувствовало тот холод, исходивший от серых стен, от потускнелых лиц людей. Даже небо, которой Фримен видел за окном, веяло чем-то нехорошим, словно предчувствие.
Гэошник остановился у одной из дверей и постучал несколько раз. В открытой прорези появилась пара глаз в круглых окулярах белого противогаза. Дверь со скрипом отворилась, и в проёме встал ещё один гэошник.
Странно, но в этот момент Гордон начал задумываться, почему «гэошник»?
- Вот привёл ещё одного, - сопровождающий гэошник показал на Фримена большим пальцем, не оборачиваясь…
…стоящий в проёме покосился на меня, хотя за двумя тёмными стёклами этого видно не было.
- Давай, проходи! – приказал мне сопровождающий, толкая в комнату. Надо сказать, что условия в ней были довольно спартанские. Коричневые стены, кафельный безобразный пол, скудный стол, на котором томилась, наверное, ненужная лампа. Ещё устройство, похожее на компьютер – три больших монитора на стене, на которых светились буквы и знаки на голубом фоне, а снизу, под мониторами, панель, похожая на ту, которая бывает у авиадиспетчеров.
Но самое страшное – это стоматологическое кресло, стоявшее в углу. Я с ужасом посмотрел на неё. Внутри всё ёкнуло. Ободранная кожа, вырванные клочки, холодный покорёженный металл, и… кровь, так зловеще отливающая фиолетовым цветом. Страшно и мерзко.
- Тебе помочь?
- Сам справлюсь! – капризно огрызнулся гэошник. Я обернулся, увидев, как дверь закрывается за спиной вошедшего гэошника. Тот, понурив голову, прошмыгнул мимо меня, не став толкать меня в кресло, и подошёл к компьютеру. Пробубнил злобно:
- Да… я поговорю с ним наедине…
От этих слов я готов был умереть прямо сейчас, без страданий и мучений. Как же я желал не оказаться на этом кресле, не быть закованным в стальные оковы, терзающими плоть!
Пальцы в блестящих чёрных и длинных до локтей перчатках пробегали по бирюзовой панели. Камера в дальнем углу весело щёлкнула, потом укнула и опустилась, лампочка на ней погасла.
- И так… - начал гэошник, оборачиваясь ко мне.
Я подошёл к нему.
- Помнишь, я должен тебе пива? – Этот вопрос врезался в меня. Я не знал, что мне делать – радоваться или плакать. Гэошник снял переднюю часть шлема-маски, и на меня уже смотрел неунывающее лицо Барни Калхоуна! Моего старого друга по «Чёрной Мезы». Как же рядовому охраннику удалось оказаться здесь? Оставшись всё таким же молодым и задорным, Барни улыбался до ушей, не веря в то, что видит.
- Барни, это ты! – сказал я, и в моём тоне прозвучала полная уверенность, а затем уже и радость.
- Гордон, сколько лет прошло! А ты не изменился!
Я тоже улыбался, потому что увидеть хоть что-то жизнерадостное среди унылых лиц иногда просто невозможно!
Мы обнялись, как старые друзья.
- Как ты… что здесь вообще происходит? – спросил я, на что Калхоун ответил:
- Потом. Сейчас нету времени. Чёрт, как же обрадуются доктор Венс и Кляйнер!
- Айзек и Илай здесь? – Я выпучил глаза, очки полезли на лоб.
- Да, но потом. – Барни поспешно стал печатать на панели. Экран сначала померк, а затем голубоватая пелена исчезла, и появилось изображение какого-то помещения, всего заставленного приборами и устройствами.
- Да, Барни, я занят важным тестированием… - недовольный, и в тоже время знакомый голос, послышался из динамиков. И… с экрана на нас смотрело лицо доктор Айзека Кляйнера! Всё те же очки, взгляд, только голова лысая и седые волоски. Но я тут же узнал Айзека.
- Док, посмотри-ка, кто у нас здесь! – сказал Барни, смотря на меня.
Айзек повернулся ко мне.
- Поверить не могу – Гордон, это ты?
- Я, можешь не сомневаться! – Я ещё раз посмотрел на Барни. - Барни случайно меня нашёл.
- Он собирался сесть на поезд до Нова Проспект, только не знаю зачем, - сказал Барни.
- Гордон, ты должен придти ко мне, но… - Айзек задумчиво мыкнул. – Барни, у тебя есть идеи?
- Я думаю-думаю. – Калхоун почесал голову. – Извини, Гордон, но я не могу тебя отвести в доку, иначе меня засекут.
- Тут где-то должна быть Алекс. – Айзек поправил очки. – Она его проводит.
- Хорошо. – Барни уже собирался выключать компьютер.
- И кстати – рад тебя видеть, Гордон! – сказал Айзек в те последние моменты, когда Калхоун отключил связь.
- Ладно, Гордон, слушай. Я не могу тебя довести до лаборатории доктора Кляйнера. Она находится в нескольких кварталах отсюда…
После того, как Барни закончил, в дверь тут же начали ломиться. Видимо, просекли…
- Вот чего я боялся! Быстрее, Гордон сюда! – Калхоун стал толкать меня к ещё одной двери. Открыв её, Барни завёл меня туда.
Дверь хлопнула, и я остался один в какой-то кладовке. На высоте моего было окно в стене. Делать ничего не оставалось, как лезть…
Первое, что заметил Фримен, так это то, что Барни работает под прикрытием. Видимо, эти парни в чёрных боевых униформах представляет более чем серьёзную опасность.
Но это было не самое важное. Гордону не хотелось в это верить, но…
Раскрыв двери вокзала, Фримен вышел на улицы. Она была пуста, лишь прохожие и пассажиры поездов. Они ходили туда сюда с понурым видом и опущенными головами. Площадь, на которой находилось здание вокзала, была сера и уныла. Опущено, забыто…
Везде стояли эти гэошники (видимо от слова ГО – Гражданская оборона, первое, что пришло Гордону в голову). Они следили за шагающими гражданами в синих робах. Никто не осмелился посмотреть на гэошников прямо.
Фримен застыл на месте, когда увидел это. Где-то там, вдалеке, возможно в центре этого ужасного Сити-17, казалось, прямо из недр Земли, в небо стремилось самое грандиозное сооружение, которое только доводилось видеть Гордону. Это был небоскрёб, нет, даже выше, выше! Как громадный бирюзовый меч, он встревал в наполненных свинцом небесах. Острой иглой, он взмывал ввысь. В нём Фримен видел символ. Символ зла, которое он внёс в этот мир.
А этот небоскрёб казался так близко. Но это только потому, что он настолько громаден, что даже поле зрения с трудом воспринимает его.
Посреди площади, перед Гордоном стоял монумент в виде шпиля. На самом его верху красовался большой жк-монитор на котором Брин, с присущей ему фальшивостью эмоций на лице, рассказывает о чём-то. До этого Фримен не обращал на него внимания, но…
- Спасибо за письмо, Гражданин. Конечно, ваш вопрос касается основных биологических потребностей, надежд и страхов за будущее вида. Я чувствую и несколько невысказанных вопросов. Знают ли наши Покровители, что для нас лучше? Что дает им право принимать такие решения за человечество? Отключат ли они когда-нибудь поле подавления и позволят ли нам размножаться? – говорил Уоллес Брин, сверкая лживой улыбкой и лицемерным взглядом. Фримену хватило лишь несколько секунд, чтобы начать ненавидеть этого человека. Ненависть эта была равносильна его собственной.
«Господи, кто бы они не были, это самые ужасные существа! – подумал Гордон. – Лишать человека возможности размножаться, лишить этой великой радости за то, что сотворил новую жизнь, вдохнул в молекулу поток, квинтэссенцию!»
Фримен спустился вниз, на площадь. Вокруг – невзрачные дома с заколоченными окнами, застланный листовками грунт, серое небо. Но из вида никак не хотел уходить этот небоскрёб, бирюзово-синий, даже без солнца, зловеще сверкающий.
Гэошники с дубинками всё ходили по площади и тыкали пальцами в случайных прохожих.
Как жестока реальность!
Гордон осмотрелся – куда идти. Как Барни сказал, надо свернуть налево. И правильно – ведь второй переулок между домами был перекрыт странных сооружением: огромной, стальной, такой же бирюзовой, стеной. Сверху, от дома к дому, шёл мостик, а на самом верху – смотровая вышка.
- В такое время необходимо может быть напомнить себе, что наш истинный враг — это инстинкт. Инстинкты воспитывали нас, когда мы только становились. Инстинкты заботились о нас и оберегали нас в те тяжкие годы, когда мы делали первые орудия, готовили скудную пищу на костре и вздрагивали от теней, скачущих на стенах пещеры. Но инстинкт неотделим от своего двойника — суеверия, - продолжал Брин. Как ни странно он умел убеждать. Но только не Гордона.
Фримен вошёл в переулок. В конце проход был перекрыт той же стеной, а около неё на страже стояли четверо гэошников.
Внезапно земля сотряслась. Она начала вибрировать, а затем скакать, дёргаясь. Казалось, что стадо слонов сейчас растопчет Гордона. Но это не так. За стеной, на другой улице, на которую выходил переулок, проходило существо. Даже не существо – робот, машина! Он был огромен. Размером с десятиэтажный дом. Три длинных механических ноги, тонких и смертоносных. Каждая из них с силой врезалась в бетонную поверхность улицы. На трёх ногах держалось нечто, внешне похожее на клопа, но в тысячи раз больше, как будто четыре машины поставили рядом, на тип квадрата. Под коричневым бронированном каркасом были видны сложные, чуждые человеку механизмы и «суставы» механических ног. Была также «голова» отдельная от остального «туловища». На ней вперёд смотрело что-то вроде жала. А под «туловищем», грозно качалось дуло неизвестного оружия. Обычно оружие познаётся в бою, не важен внешний вид. Но такой внешний вид уже устрашал!
Фримен, не сводя глаз, временно парализованный страхом, чувствовал, как уходит дрожь земли и монотонный гул биомеханического существа робота.
Гордон заметил - из переулка есть ещё один ход, тоже налево. Не дурак же Барни, давать путь, зная, что он перекрыт.
- Вот так всегда – сначала подъезд, а затем весь квартал, - сказал один гражданин, поёжившись от осеннего ветра.
Второй, что стоял рядом, сказал мне:
- Радуйся, что ты тут не живёшь!
Да, надо мне радоваться!
У дома напротив дежурили двое гэошников, охраняя подъезд. Пройдясь по двору, я увидел, что один вход в дом есть. Делать уже нечего, и я зашёл внутрь. Это был невзрачный дом, с обшарпанными стенами, полом и потолками. Пройдя до лестницы, я стал подниматься наверх, обходя старомодную шахту лифта.
Со временем я стал замечать, что Сити-17 находится в Европе, если от неё, конечно, что-то осталось. Потому что в Америке нет такого типа домов и улиц.
Поднявшись, я увидел неприятную картину – в коридоре трое гэошников вломились в квартиру. Двое вбежали, размахивая дубинками, а третий загородил проход. Я вошёл в коридор, и завернул в первую открытую квартиру. Здесь было также всё серо и безжизненно. Один гражданин сидел с унылым видом за столиком. На сломанном диване сидела девушка, видимо, она плакала. Я зашёл другую комнату. Там, у окна стояли двое – чернокожий мужчина сорока лет и женщина лет тридцати. Посмотрев на меня, чернокожий сказал:
- Я думал – ты легавый.
- Прекрати, - шепнула девушка, и оба взглянули в окно. Я тоже решил посмотреть. Там по улице пронёсся странного вида бронетранспортер. БТР остановился, и из него начали вылезать гэошники.
- О, чёрт! – закричали из прихожей. – Что-то случилось! Нас всех схватят, надо бежать!
Не сразу поняв, что случилось, я с минуту стоял, ожидая реакции. Пока я не услышал громкий стук удара и рухнувшего на пол тела, я продолжал стоять.
- Чёрт подери, ГО! Беги, приятель, беги! – закричал мне чернокожий. Долго не думая, я ринулся в другую комнату. За моей спиной раздались крики, звуки отчаянной борьбы, и её быстрый топот. Что случилось, почему я должен бежать, куда, надо ли помочь этим людям… Мной сейчас управлял инстинкт, и он яро кричал «Уноси ноги!».
Перед глазами мелькнул выход, я выбежал на лестничную площадку.
- Внимание, всем отрядам ГО! – говорил приятный женский голос из громкоговорителя. – Обнаружено отклонение от численности. Цель – обнаружить, схватить, допросить.
Снизу послышался тот же топот. Посмотрев вниз, я увидел, как ко мне бегут трое гэошников. Я стремглав помчался вверх по лестнице. Оказавшись на верхнем этаже, я услышал голос:
- Скорее, сюда! – Это был некто в синей робе. Он, открыв дверь, быстро впустил меня на чердак. – Верх, по лестнице, на крышу!
Я сделал всё так, как он сказал. Жаль беднягу…
Опять борьба за спиной.
Я поднялся на затхлый чердак и побежал на крышу. Вышедшее из туч немного ослепило меня, я чуть не поскользнулся на черепице. Я побежал дальше, как послышались свисты и хлопки. Стреляют!
Впереди – толстая труба! За неё!
Я заскочил за неё…
- А, тварь! – в злобе на боль в плече крикнул я. На моей робе на плече красовалась красная линия – зацепила пуля, но не глубоко. Зато чертовски больно.
Нельзя было ждать, пока этот гэошник до меня добежит.
Я поднялся и подбежал к карнизу какого-то соседнего здания. Внизу девятиэтажного здания стали съезжаться БТР и сбегаться гэошники.
Не прошло и трёх секунд, как меня тут же начали осыпать огнём из пистолетов. Надо сказать, что довольно не метко.
Я карабкался по карнизу, под страхом свалиться вниз, что мне очень не хотелось!
Дойдя до единственного открытого окна, я залез в него, оказавшись на чердаке очередного здания. Оттуда был только один выход – вниз. Я спустился в какой-то коридор. В конце запертая дверь. Уверенно идя к ней, я остановился. Из неё вырвались трое гэошников, а четвёртый караулил за дверью.
Назад нет пути.
Не успев ничего сделать, я получил оглушающий удар по голове, который погрузил меня в агонию боли…
- Отпустите его! – крикнул задорный молодой девичий голос.
Злобно шипя через свои шлемы-маски, гэошники ринулись на голос.
Удар, удар, удар!..
Тьма, а затем белый свет, рассеялись, и Гордон увидел склонившееся над ним лицо прекрасной незнакомки. Это была девушка, на вид лет двадцати – двадцати трёх лет. Её черты лица были в одно время прекрасны, и в тоже время показывали, что перед Фрименом – сильная девушка, которая в силах постоять за кого угодно. Волосы до плеч был зачёсаны назад, а на голову надет ободок.
- Вы доктор Фримен, как я полагаю? – улыбаясь, спросила она теперь уже нежным голосом. После погони и стрельбы Гордону как раз нужна была разрядка. Даже боль прошла.
- Внимание, всем отрядам… - опять донеслось из громкоговорителя.
- Давайте, доктор Фримен. – Она встала, и Гордон тоже. – Альянс трудно раскачать, но если это сделать, что на глаза им лучше не попадаться.
Наконец Фримену удалось увидеть девушку во весь рост. Да, фигурой её природа не обделила – красивая двадцатилетняя девушка, с несколько азиатскими чертами лица. Она была одета не в синюю робу. Потрёпанные грязные джинсы, кеды, серая водолазка, с логотипом «Чёрной Мезы», и короткая демисезонная куртка, в некоторых местах неаккуратно залеплённая скотчем. На локтях рук были замотаны бинты, которые обычно наматывают на руки боксёры. На руках надеты кожаные перчатки без пальцев.
- Откуда вы меня знаете? – спросил Гордон, посмотрев, где он находится. Это была заброшенная комната, по которой было раскидано несколько трупов гэошников. Да, девушка была просто крепким орешком!
- Вас все знают, - девушка представилась: - Я Аликс Венс.