Пустота. рассказ

   

   Поздним утром, в центре Москвы, по улочке, прилегающей к Арбату, вдоль старых домов начала века, с давно уже не ремонтированными фасадами, шёл  к свежепобеленному, церковному подворью с колокольней кирпичного цвета, священник в длинной черной рясе. 
В этот час здесь уже пустынно, из-за домов доносится ровный шум автомобилей на Гоголевском бульваре.

Хлопнула дверь подъезда, Борис вышел на тротуар, огляделся - вдоль стены идёт священник в чёрном, а на углу, по-прежнему, пульсирует жОлтым светофор, да ветер порывами срывает осенние листья.
Плавно проехала серебристая машина, будто посланец внешнего мира.
Навстречу прошла парочка юных любовников - парень слегка направляет девушку ладошкой, вложив её в задний карман её тугих джинсов.
Молодой дворник, вероятно студент, лениво скребёт метлой, поднимая пыль.

Вечером, Борис стоит в своей комнате у окна и через двор наблюдает за освещенным окном во втором этаже напротив.
Через колодец двора, виден человек лет сорока за письменным столом. Крупная голова под светом лампы с жОлтым абажуром, высокий лоб с залысинами. Он что-то пишет...

В комнате Бориса бардак: угол завален осветительными приборами, покрытыми мохнатым слоем пыли.
Над столом, на деревянной самодельной полочке стоят детские игрушки, а на стене поясной портрет маслом: угловатый, с костистыми плечами, мужчина в синей майке без рукавов. Вся фигура, прочерчена от края до края - механическими линиями, будто осциллографом.

Борис думал: «Я смотрел на него каждую ночь. А он всё работал. Сколько нужно воли, чтобы так трудиться? Чтобы быть - кем? Учёным? Писателем? Или просто сумасшедшим? Одержимым. А ведь, как говорил Гура, работа - дьявольский искус. В Раю не пашут».

 
   Дверь за его спиной распахнулась и в комнату вошла девушка в жОлтой майке выше колен - полноватые белые ноги.
В руках початая бутылка шампанского и стакан.

   - Привет, сосед. Давай выпьем шампанского, - она забралась на низкий, без ножек, диван.
Борис закрыл тетрадь в коленкоровом переплете, что лежала на столе и, присев рядом, с удовольствием выпил.
Потом, взяв из её мягких рук бутылку, поставил на пол.
Девушка заговорила быстро и нервно:

   - Он меня достал. Снимает каждый вечер в разных позициях - так, что после этого хочется просто нажраться. Такое чувство, что он входит в меня своим фотообъективом, - её тонкие ноздри раздувались от гнева и возбуждения. Взяв с пола бутылку, она отпила ещё глоток и откинулась к стене, прижав колени к подбородку. - А потом он меня мучает… И каждый раз новые трюки. Как будто в гинекологическом кресле. Инженер-технолог, ****ь! А ведь он меня продаёт - мои изображения, на Арбате. Какая разница? А я не хочу позировать, я хочу просто - жить… - Устав, она смолкла.

Борис дал ей сигарету. Спичка догорала, изогнувшись в чёрную скульптуру. Он смочил слюной пальцы и взял её за обуглившийся конец - перевернул.
Огонёк, вздрогнув, погас.


Утром, Борис, выйдя из своего подъезда, свернул под арку.
На стене надпись черным углем: «Всё что нам нужно - это Любовь».

Во дворе, залитом солнцем, двое молодых рабочих заталкивают в кузов грузовичка громоздкий радиоприёмник старой модели.

   - Что, работа появилась? - спросил Борис.

   - Учёный со второго этажа, говорят, кони двинул. Вроде, застрелился, а там... хрен его знает... Чистим квартиру вот. Родственников - никого, - сказал тот, что помоложе,  подтаскивая комод.

   - Учёный? - Борис посмотрел на окно.

Окно без штор зияет пустотой.


Он поднимается на второй этаж.
Двери в коммунальную квартиру распахнуты, а в комнате, на оставшемся стуле сидит рабочий и листает журнал.
На паркете силуэт мелом: лежащий в неудобной позе, с подвернутой ногой, человек. И следы от ботинок...

Рабочий спросил сигарету, затянулся и как-то самодовольно сказал:

   - И что надо было? Комната есть. Работа есть. С жиру бесятся, - его татарские глаза прищурились от дыма.

Борис подошел к окну - напротив окно его комнаты, плотно закрытое шторами. Обернувшись, он обратил внимание на брошенную в углу коробку из-под обуви и, присев, достал из нее какие-то бумаги, открытки и пачку писем, перевязанную красной ниткой. И пластмассовую коробочку со слайдами. Спросил у рабочего:

   - Я возьму это?

   - Да бери.

На стене светлый прямоугольник на старых обоях - здесь висела картина.
Пыльный луч солнца высвечивает доски пола, а вокруг абажура вьются мухи.
Они нудно летают друг за другом. Зудят и летают.

Борис открыл ключом дверь своей квартиры, прошёл длинным коридором к комнате фотографа, постучал.
Из-за двери резкий голос:

   - Да!

Борис вошел в большую комнату, приспособленную под фотостудию.
У зеркала стоит давешняя девушка, та, что заходила с шампанским. Теперь она в строгом костюме - волосы завязаны узлом на затылке, а на лацкане пиджака  «поплавок», значок выпускника технического ВУЗа - металлический ромбик.
А вот юбки на ней нет, из-под пиджака виден лишь край нейлоновой, прозрачной ночной рубашки.

Фотограф возится с фонарем на штативе, выставляя свет на кровать, ядовито светящуюся лиловым шёлковым покрывалом и не злобно, но раздраженно спрашивает:

   - Чо надо?

   - Дай мне слайд-проектор на часок.

   - Там на стеллаже где-то лежит. Возьми. Мы к тебе вечерком зайдём. Пока некогда.

Борис прошёл за ширму. Там стоит большая чугунная ванна, заполненная водой, где плавают фотографии вниз лицом - белые квадратики.
Борис перевернул одну, шлёпнув о воду - по поверхности поплыло чёрно-белое изображение: соседка стоит в пиджаке, склонившись к зеркалу. Юбки на ней нет. Из-под пиджака видны лишь полные белые ягодицы.


В комнате Бориса плотно задернуты шторы.
Он смотрит слайды.
На экране появляется аккуратная европейская улочка.
Женщина недовольно заслоняет объектив рукой.
Потом странный и какой-то отстраненный пейзаж.

Борис закурил и поставил следующий слайд: развалины замка, вокруг лес и фигура удаляющегося человека.
Этот кадр он долго разглядывал. Курил, пуская дым в луч проектора, потом встал, прошёлся по комнате, своей тенью как бы участвуя в изображении на стене. Подумал: «И что же его увело отсюда? Эти странные люди как-то связаны между собой...А может быть, это ход в какой-то игре? Надо разобраться»

На слайдах, перед ним проходит чья-то жизнь: большой двухэтажный, деревянный дом в лесу.
Сам Учёный на садовой скамейке с девушкой.
Вновь темноволосая женщина, она появляется чаще других, но теперь, не скрывая лица - снимок сделан в Москве.
А вот Ученый на вокзале, у вагона трансъевропейского экспресса. Стоя на подножке, он, оглядываясь, выискивает кого-то.


Вечер. Борис сидит на полу своей комнаты со стаканом в руке.
Напротив, на диване расположились: сосед-фотограф, его подруга в жОлтой майке и светленькая девушка лет двадцати с длинными волосами, распущенными по плечам. Сосед показывает им новые фотографии.
На полу стоит кассетный магнитофон и фотограф, потянувшись за бутылкой, склоняется к ногам своей подруги, по пути успевая чмокнуть пухлое колено. Взяв шампанское, наливает всем.
Борис со стаканом в руке отошёл к окну, а сосед потянул свою девушку к двери, похлопывая её по заду ладошкой.
Как только дверь за ними закрылась, подружка Бориса, положила руки ему на спину.
      
-Ты соскучился?

- Нет.

- Это почему?

- Наши игры далеко зашли.

- Что ты злишься? Я так хотела быстрее приехать. Все бросила там, а ты...

Борис взял со стола спички, присев на диван, сказал негромко, но с налетом серьезности:

- Я знаю игру. Зажигаю спичку и передаю тебе. Ты - мне, я - тебе. И так, пока не погаснет. На ком гаснет, тот отвечает на вопросы. Только правду. Да или нет.

- Игра в правду?

- Да. Если ты хочешь.

- А ты не боишься?

- Поджигай.

Вспыхнула спичка. Они передавали дрожащий, неверный огонек в полумраке комнаты. Она старалась быстрее избавиться от огня.

- Не суетись, - он говорил серьезно, поверив в игру. Перевернул спичку - послышалось влажное шипение о пальцы.

- Спрашивай.

- Ты мне всегда говоришь правду? - задала она подготовленный вопрос.

- Нет.

- Почему? Ты меня не любишь?

- А это уже не по правилам.

- Брось ты, это детская игра, - заскрипел диван, - она встала. - Нам нужно поговорить.

- А ты не можешь так говорить? В процессе. Слово - ход. Как и поступок в жизни.

- Но все же играют в темную, ведь мы не знаем правил. Да и кто с кем?

- С тобой, - он вновь зажег спичку.

За стеной послышался шум, что-то упало, но потом всё стихло.
Спичка догорела и она бросила её на пол.

- А ты хочешь идти со мной? - спросил Борис.

- Куда?

- Надо отвечать «да» или «нет».

- А ты неправильно спросил, - она щёлкнула клавишей настольной лампы и темнота, заполнявшая комнату, отступила за окно.

Борис лёг на диван, и закинув руки за голову, упёрся взглядом в потолок.

- Ну и прекрасно. Не надо отвечать. Надо просто жить.

Она задвинула шторы и попыталась включить магнитофон - не работает.
Включила радио, поискала на коротких волнах, натыкаясь на разноязыкую речь.
Останавливаясь на несколько секунд на каждой, будто понимая эту вавилонскую кашу, через обрывки музыки и шорох близлежащего космоса, она добралась до конца шкалы и нажала какую-то кнопку - воцарилась полная тишина.
Она тычет по другим клавишам, но безрезультатно, успокаивается.
Присев к столу, открывает большую, в коленкоровом переплете тетрадь.

- Закрой, пожалуйста...

Она откинулась на спинку стула, оставив тетрадь Бориса на столе.
Повернулась к нему, свободно опустив и зажав руками, юбку между своих, свободно раскинутых ног.
Он продолжал смотреть и девушка краешком губ приглашающе улыбнулась, но он прикрыл глаза, она резко повернулась к столу, достала губную помаду и, не глядя в зеркало, ловким, быстрым движением подкрасила губы.

- Я пошла домой.

- Не будем прощаться.


Утром следующего дня, Борис спустился к пристани недалеко от Каменного моста - солнце уже высоко, а по набережной проносятся разноцветные автомобили.
Редкие туристы входят по трапу на речной трамвайчик.
Купив билет, он прошёл на судёнышко и спустился в нижнюю каюту.
Ряды пустующих кресел, в дальнем ряду сидят парень с девушкой.
Борис устроился недалеко от них возле окна.
Загудел мотор и пейзаж поплыл назад: молчаливая чаша стадиона Лужники, Воробьевы горы с правительственными дачами наверху и Новодевичий монастырь...

Борис слышит, как девушка взволнованно спрашивает своего спутника:

- Почему же мы нигде не останавливаемся, дай я гляну билеты.

- Что это? Плохо? - спросил он с лёгким иностранным акцентом.

Внезапно захрипел репродуктор и прорезался голос диктора: "В городе восемь миллионов» - не слышно - «комплексов... лагеря... сады-ясли... медицинские комитеты... на глубине пять тысяч метров обнаружено море» - не слышно сквозь шум двигателя - и дальше: «...артезианскую скважину... в бассейн с морской водой. Жители национальных окраин принимают там ванны».
Девушка нервно всхохотнула, но тут же оборвала смех,глянув в иллюминато-окно: Город кончился и за окном поплыли прибрежные кусты, где стоит фанерная зелёная лодка с номером на борту. Вёсла опущены в овду, рядом на песке голые мальчики греются у костра.

Парочка поднялась на верхнюю палубу - Борис вышел следом.
Левый берег становится выше, поверху лес.
Иностранец достал из сумки фотоаппарат и навел на девушку, но она отвернулась, чем заинтересовала Бориса, видимо вспомнившего слайды Учёного.
Подул ветер и несколько зябнувших туристов потянулись вниз.
Корабль, если можно так назвать прогулочное судёнышко, сбавил ход и его развернуло носом к берегу.
Голос капитана из репродуктора сказал обыденным тоном: «Наш маршрут будет продолжен обратно через несколько минут. Пассажирам предлагается отдохнуть, погулять или вернуться на метро - пять минут ходьбы через лес».
Кораблик причаливает.

Девушка с иностранцем спрыгнули на дощатый настил, не дожидаясь трапа, пошли в сторону леса, поднимаясь по тропе, вьющейся среди сосен. Девушка иногда оглядывается, не идет ли кто следом. Борис дождался трапа и как-то внутренне успокоившись, побрёл по берегу, любуясь дикими утками, плавно рассекающими воду среди жОлтых кувшинок.

Через некоторое время он вышел к узкому притоку, где перебрался по бревну к высокой железнодорожной насыпи и, поднявшись на рельсы по земляным ступеням, вырубленным в густо заросшей земле - ядовито-сочная зелень и море круглых пушистых, ожидающих лишь легкого дуновения, одуванчиков,  - вышел на полотно. Издалека послышался шум приближающегося поезда. Он спустился на другую сторону и углубился в лес по хорошо натоптанной и довольно широкой тропе, пахнущей свежей влагой земли и речным пресным воздухом.


Густой лес постепенно преобразился в аккуратно высаженный много лет назад сосняк, а тропа превратилась в вымощенную древним булыжником мостовую и вывела к развалинам княжеской усадьбы: остатки кирпичного свода, ворота и чудом уцелевший флигель.
На деревенской улице, уже возле церкви ему встретились нарядные бабы в цветастых платках.

Он входит в храм.

Из-под купола, сверху, (будто чей-то взгляд) он казался маленькой смиренной фигуркой, а вокруг мерцали лики святых и алтарь засветился под потоком солнца, вдруг проникшим через неведомое окно и сквозь свет он услышал свою молитву: «Господи, наставь меня на путь истинный. Ты лучше знаешь, что мне надобно. Научи меня молиться. Помолись во мне Сам...»

Борис сидит на траве у самой воды неширокой речки, его босые ноги опущены на песчаное дно.


   В комнате Бориса - пустота и лишь пыль на полу, да следы рабочих ботинок, а на стене светлый квадрат на стене,  от висевшего здесь когда-то, портрета. Молодой дворник, наверное студент, сидит на полу и листает большую толстую тетрадь с его записями.
Вокруг голой лампочки гудят и летают по кругу мухи. Зудят и летают...
            К о н е ц