Я росла в Казахстане во времена, когда в открытую звучала фраза "Культ личности Сталина". На него и на Партию списывались беды всех "малых" народов, и немцев тоже.
Не помню, чтобы в детстве меня дразнили "фашисткой", хотя разговоров, а ещё больше умалчивания было много у взрослых, и обиды на несправедливость. Наверное, кто с нами рядом жил, были такими же, "обиженными судьбой". Это были курды и турки, а в моём классе половина детей были немцы. Однажды моя тётя сказала мне, что немцев уважают на работе за трудолюбие. После этого я всегда гордилась своей нацией.
В конце семидесятых я переехала за родителями на Украину, на их прежнюю Родину. Как же меня поражала реакция людей на тот факт, что я немка. Подружка со мной неделю не разговаривала, "переваривая" эту новость. А парень, с которым я встречалась, вдруг спросил: "Чому ты з Немеччины приихала?" Я могла только ответить, что никогда там не была. Хозяйка квартиры в селе, где я работала, начинала свои рассказы о войне: "Когда Ваши пришли...", а я каждый раз объясняла, что папе было только 9 лет, и это вовсе не "наши". А мой ученик, второклассник Ваня Чорный, проходя по улице, кричал "немка"...
В девяностых годах, в Узбекистане, дочка друзей спрашивала моего мужа, где его пистолет. Так крепко сидит пропаганда в сознании людей. А свидетелей, переживжих репрессии, остаётся всё меньше в живых. Папе уже 77...