Назло моему зонту дождь не шел, оттого трость по-важнецки опиралась одним концом в мою руку, другим - в сухие лужи. Было неумолимо июньски холодно и скучно. Листья, еще светлые, молчали шелестом; подвесные корзинки сняли, асфальт раскопали, и больше ничего. Зорясь кругляхами фар подкатил желтомордый трамвай. Совсем из депо и пустой. Я вошел, но водителя не было. Залез в кабину, проверил под сиденьем - нет, не спрятался. Пробил проездной в АСКП, стал манифестировать свое недовольство, прогуливаясь полубунтовским шагом по исполосанно-прорезиненному полу.
Снаружи загудело, стекла и сиденья затряслись. На улицу Крыжовников, нагло извиваясь хвостом, села черная касатка, то есть вертолет. Оттуда выскочил Путин, весь в джинсах, и планерно отчитал умозрительных противников за срывы в плане двадцать-двадцать по реализации соцответственности по пассажиропотоку.
- Чего это вы полубунтуете? - строго спросила морда Путина, полупролезшая в открытый проем двери, - за деньги или по дурости, ну?
Я промямлил и попросил дядю отвести меня. "Аруха из окна прыгнула, - соврал я, - больно посмотреть хочется".
"Куда ехать-то?", - спросил он из отсека водителя трамвая. "Вверх", - ответил я. Мы полетели вверх.