Позавчерашние впечатления как цветок той же давности. Вроде то же, но иссохла красота, запахи сникли, поблекли цвета. Субботним предзакатным днем я ворвался в свежую улицу - дымкой светило солнце, архипелагом раскинулись перистые облака, морозливая зеленая трава и вечные кусты вместе с ярким светом давали веселую декабрьскую психоделику. А, шрамом рассекая небо пополам, мчал самолет, летел по дуге на юг. Полосу он творил на ходу, а в начале неба она уже расходилась на жалкий пунктир. "Так и человек", - предсказуемо подумал я. Пролетишь самолетом, вспыхнешь - остается след. Но с веками пар расслаивается в никуда. Мне вспомнился бедняга Парменид. Ему сравнительно повезло - про него пишут в учебниках физики и филофосии, но одну строчку. Вот мечта - прожить жизнь, чтоб через две с половиной тыщи зим про тебя написали строчку во введении книжки.
Пугает изобилие вариантов, называемое некоторыми свободой. Нельзя выбрать и то, и то, а отказавшись от одного, наделяешь выбранное особым смыслом. Каждый человек по ту сторону развилки ждет всего как самоочевидного - десятки серьезных людей, идиотов, профессоров, учителей, бывших одноклассников и даже котенок, приосанившись, уже наготове меня осудить за невыполнение обещанного. А время одно, а их двадцать. Умные люди делают одно, ну, два, а остальным строят глазки. А я иногда не делаю ничего.
В Москве по-прежнему холодно. Сухой мороз по улице поприбивал всё, что я хотел, чтобы он прибил. На эскалаторах стоят - я иду; чтобы быть готовым убегать по горам. Все мои горы книг (раз уж об этом) - одно вечное Рандеву. Не встреча, а маленькая горишка в Вайоминге, куда в мы с Лайлом полезли с дорожными палками в руках и виски во фляге - по колено, а то и выше в снегу мы оттопали до заката и метели, лишь чтобы увидеть, что на гору можно въехать на машине.
Хочется наводить порядок, но не всегда. Ленюсь, распускаю грязь, забываю бриться, потом вспоминаю, делаю с тщательным удовольствием. Упорядочить маленький кусок хаоса вокруг себя - помогает...
Ничего я в общем не вспомнил. Пирожки остыли, клоуны уехали, воспоминания сиюминутны. Писать надо было сразу. Да и как можно сытым и теплым вспомнить морозное ощущение по костяшкам, когда колотит адреналин, шепчет "некуда идти, не к кому".