Австралия – удивительная страна.
Я как приехал сюда, так сразу поспешил в супермаркет. Мне в детстве больно уж нравились слова из сказки «ты меня накорми, напои, а потом спрашивай».
Вижу, в сказку попал.
– Живут же люди, – думал я, глядя, как народ загружает тележки продуктами. – Ничего, скоро и мы заживём не хуже.
А пока я наскрёб только на молоко.
Дома жена ошарашила:
– Чего это ты такое жирное молоко принёс?
Во заявочки! Там чертыхалась, что молоко – не молоко, одна вода, а здесь, видите ли, молоко стало для неё слишком жирным.
– Чем жирнее, тем сытнее, – выдал я в ответ.
– В жирном молоке холестерола много, – сказала жена.
– Чего много?
– Холестерола, – повторила жена. – Это животный жир, он фигуру полнит и жизнь сокращает. Австралийцы, да будет тебе известно, борятся с холестеролом.
Экое мудрёное словечко успела подцепить. Скажи просто жир, ан нет, непременно надо что-то такое заморское ввернуть. Да с каких это пор жир стал жизнь сокращать? Да и чего бороться-то с ним? Это же пища, как ни крути.
Ничего не поделаешь. Теперь покупаю две пачки молока. Одну, без холестерола – для жены, другую, с холестеролом – для себя. С холестеролом, оно всё-таки и вкуснее, и питательнее, думаю.
Как-то раз с женой заскочили на рыбный маркет.
У-у-у-у! Чего там только нет! Рыбы невиданных форм и расцветок, крабы, креветки, ракушки, какая-то слизистая жуть в чанах...
– Неужто всё это съедобно? – спросил я у жены.
– Не только съедобно, но кое-что употребляют в сыром виде и даже глотают живьём.
Бр-р-р-р... Я представил этих шевелящихся слизняков у себя внутри. Не по себе стало.
И вдруг я увидел на прилавке своего старого друга.
– Смотри, и наш земляк здесь! – я радостно пихнул жену в бок.
– Где? Кто?
– Сюда смотри! – я показал ей увесистого карпа в самом углу прилавка.
Потрясающий карп! Королевский! Покрытый золотистой мантией, весь из себя вальяжный, он выглядел как король среди всяких там заморских чудищ.
Ну и почём же он? Мама родная, ё-моё... мой друг – самый дешёвый!
– Почему такая несправедливость?! – возмутился я.
– Что случилось? – встревожилась жена.
– Почему эти каракатицы дороже карпа? Прикинь, эти костистые стропилы в пять раз дороже! Даже эти... эти... – Не найдя подходящего слова, я махнул рукой в сторону ракушек. – В три раза дороже!
– Не нравятся цены – не покупай. Шуметь-то зачем? – проворчала жена.
– Да я не о том. Пусть, за сколько хотят, за столько и продают свой мусор, дело хозяйское. До меня не доходит, за что же карпа обидели.
– Карп же речная рыба.
– Ну и что?
– А то! – Жена снисходительно усмехнулась и продолжила моё просвещение. – То, что ты обозвал мусором, здесь называется «сифуд», то есть морская пища. Она считается здоровой и чистой. Кроме того, в ней мало холестерола. А карп считается грязной рыбой, так как водится в реках. И в нём, к твоему сведению, высокий процент холестерола.
– Это мой-то карп – грязная рыба! – рассердился я. Она задела меня за живое.– Наши предки, да будет тебе тоже известно, селились по рекам и питались речной рыбой. И ничегo... Выжили, слава Богу.
– В те времена вода в реках была чистой, – сказала жена, и я не мог не согласиться с ней.
Пока я соображал что, где и когда, жена начала набирать ракушек в пакет.
– Ты хоть знаешь, как их готовить? Или собираешься глотать живьём? – съязвил я.
– Не знаю, так узнаю, в чём проблема? – ответила жена и ни к селу, ни к городу
добавила:
– Я ведь австралийка, ты знаешь.
– Называешь себя австралийкой, а деньги пускаешь на ветер как русская, – пробурчал я, – взяла бы лучше карпа, он же вкуснее.
– Вкусно то, что полезно, – назидательно изрекла жена. – Кстати, ты уже живёшь в Австралии, и тебе пора менять свои вкусы.
Вот те на! Это с какой-такой стати я должен менять вкусы? Я сменил страну, но не язык. Я не из тех, кто меняет вкусы, как перчатки. У меня во рту один язык, но это мой собственный язык, доставшийся от моих предков. И потом, карп, он и в Африке карп, а вкусное, оно вкусно везде.
Жена купила ракушек, а я выкупил карпа… с холестеролом. Mнe даже стало нравиться это слово.
Холестерол! Этакое сытное, упитанное слово. Звучит аппетитно!
Дома жена обзвонила подружек, дабы узнать, что делать с ракушками. Потoм, растерянно улыбаясь, сообщила, что, оказывается, купила устриц. А их, и в самом деле, глотают сырыми.
Человек я незлорадный – промолчал. Да и отрываться не хотелось от приятных размышлений насчёт светлого будущего моего карпа.
Запечь его, что ли? С майонезиком! Лучка побольше! Рыба это любит. Или зафаршировать? Канительное это дело, хоть и вкуснятина. А мне невтерпёж. И фаршировать лучше средненьких карпиков.
А этот – вон какой красавец! Самый раз зажарить. Да так, чтоб корочка хрустела, а мякоть таяла во рту. Чесночком пересыпать для аромата, да в собственном пару подержать. И уху сварить. Лаврушки не пожалеть, горошка чёрного...
Три дня я смаковал своего карпа, а жена, морщась от отвращения, отчаянно глотала своих устриц. Я предложил ей запивать их моей ухой, но она ни в какую. Из принципа.
Жалко мне её стало. Дай, думаю, подсоблю, сглотну парочку. Даром, что ли, деньги уплачены. Да не тут-то было. Я его туда, а он назад. Не принимает организм эту гадость. Я защемил нос прищепкой, зажмурил глаза, поднатужился и запихнул-таки слизняка в горло. Да, «сифуд» – не карп, это уж точно.
Однако, рыба – не мясо. И потянуло меня на мясное.
Признаюсь, я с детства мечтал выращивать бычков. И не одного, не двух. А много. И не на массовый убой, а таких, чтоб каждый из них глаз радовал. Такая уж у меня слабиночка была.
Но раньше как было? Хочешь стать скотоводом – иди в колхоз. И выращивай то, что укажут сверху. Всё объяснят, что и как. Не понял – подскажут. Не понял опять – разговор короток.
Когда же объявили свободу, не то, что бычков, любимую кошку содержать стало роскошью. Как говорят, не до жиру, быть бы живу.
В Австралии я воспрянул духом. Поделился планами с женой.
– И как ты собираешься кормить своих рогатых? – насмешливо спросила она.
– Ты что, забыла, где живём? Это же Австралия! Зелёный континент! Да тут на одних газонах стадо бизонов можно прокормить! – oтветил я бодрeньким голосом.
– Вот-вот! Прекрасно! Значит, мой славный мичуринец собрался пасти стадо на газонах. Бизоны, говоришь… В Австралии… У тебя всё в порядке? – Она потрогала мой лоб, нет ли горячки. Затем посоветовала:
– Занялся бы делом, ты же квалифицированный строитель.
Я принялся толковать о том, что было бы не так уж плохо – разводить животных. И мясо, и молоко будет своё. Но жена тут же отсекла мои доводы, заявив:
– Хочешь мяса – сбегай в мясную лавку.
Моя жена была, как всегда, права. Но ведь нет ничего вкуснее выращенного своими руками.
Будет у меня своя ферма и будут свои бычки. Я от мечты не отступлюсь.
А пока хожу, следуя совету жены, в мясную лавку. Когда я попал туда впервые, у меня от изумления глаза на лоб полезли. Какой кусок ни возьми, хоть картину пиши. Что ни мясо, то чудо! А цены уж больно разные. От двух до двадцати баксов.
Я ткнул пальцем в самый дешёвый кусок. Право, он ничем не уступал другим, что подороже. Мясо было, что надо! Розовое, с желтоватым жиром вокруг, оно светилось как аметист в золотой оправе. Прожилки жира сияли как серебряная инкрустация!
Если честно, я люблю жирное мясо. Мясо без жира, что половая тряпка. Там у нас в Узбекистане мясо и жир шли по одной цене, а жир бараньего курдюка ценился даже выше. Ведь без янтарного кусочка жира получится не божественная самса, а обыкновенный пирожок. А разве можно приготовить плов из постного мяса? Это будет не плов, а каша, в которой мясо и рис – каждый сам по себе. Как парочка, сведённая насильно. Жир, он как любовь, объединяющая сердца!
Мясник спросил меня о чём-то. Я не понял. А переспрашивать, что толку-то? Английский мой был, что говорится, «моя твоя не понимай».
Я кивнул. Валяй, дескать. Мясник взял мой кусок, покрутил его в руках и… начал валять такое, от чего у меня дыхание перехватило.
Мясник стал срезывать жир с моего куска и небрежно бросать в бочку.
На меня нахлынуло противное чувство, хорошо знакомое покупателям в нашей прежней стране. Это – страх быть одураченным.
Там, кстати, были не мясники, а настоящие фокусники. Профессионалы! Следи – не следи, они всё-равно умудрялись подсунуть под мясо огромную костягу или, того хуже, вонючую требуху для веса. И делали они это так, что любо-дорого было посмотреть.
Однако то было там. Дело привычное. Но здесь! Чего-чего, но такого я не ожидал!
И как этот австралийский трюкач исполнял свой номер, посмотрели бы! Дурачил меня в открытую. Хотя бы ладошкой прикрывал свои подлые делишки. Топорная работа!
Пока я задыхался от возмущения, мясник срезал весь жир.
– Ты что натворил? – выдавил я наконец.
Мясник нахально залыбился и стал крутить оголившееся мясо перед моим носом. И опять погнал что-то на своём. Я уловил только слово «вот». Любуйся, мол.
– Что вот! – заорал я и понёс всё, что думаю о нём и всех его родственниках до пятого колена. – Ты что, держишь меня за чурку, потому что я не волоку английского? Хочешь мне ушанку нахлобучить на балду? Не на того напал! Мал-мал ошибку давал. Видали мы и не таких артистов. Да я вашу династию циркачей...
Короче, поднялся такой хай-вай, что все продавцы сбежались.
– Рашен, рашен... – послышалось тревожное.
По правде, я перетрусил малость. Как они узнали, откуда я? Но потом догадался, что я не первый «рашен», кого они пытались надуть. Ах так! Значит, вы уже имели уроки русского. Так я вам дам ещё один, господа хорошие. Бесплатно!
Тут и хозяин прибежал. Вылупился на меня с настороженной улыбкой и тоже заталдычил:
– Вот... вот...
Я указал пальцем на срезанный жир, похлопал себя по груди, потом по ушам, пытаясь втолковать ему, что его мясник лапошит меня.
Хозяин долго не врубался. Скорее прикидывался, так как вдруг заприглашал меня в свой кабинет. Сразу видно, что струхнул, хоть и улыбочку натянул на рожу. Ясное дело, решил договориться со мной без свидетелей. По-хорошему. Как говорится, и вашим, и нашим.
Но вместо кабинета он завёл меня в тёмную и холодную комнату, где я увидел бочки, плотно набитые жиром. Так вот где собака зарыта, – догадался я. – Они же толкают жир из-под прилавка.
Вдруг хозяин протянул мне пакет и, указывая на жир, сказал:
– Фри.
Я понял это, как «бери».
Эх, тряхнуть бы хорошенько эту шайку-лейку, подумал я. Однако жир выглядел так соблазнительно, что мои мысли невольно потекли по другому руслу.
Конечно, долг каждого гражданина – бороться с мошенниками. Но что я могу поделать, если у них такая же мафия, как и у нас там? Расшибить лоб о стенку? Стоило ли ради этого ехать сюда?
Я и там мог бы проявить геройство и заслужить памятник неизвестному борцу с коррупцией. Возможностей было куда больше. Как нас учили, был бы подвиг, а место найдётся всегда.
А совесть? А мораль?...
А что, мораль?! Ну, воспитывали нас быть честными, книжки давали читать о честных и принципиальных пионерах и комсомольцах, моральный кодекс заставляли зубрить... Ну и что? Кто поверил, тот и остался без штанов.
Что пользы от морали, если она не ведёт к сытости? Мораль – моралью, а жир – жиром. На голой морали яичницы не поджаришь...
Мысли перемешались. Я даже вспотел.
Хозяин повторил «фри». Жир призывно светился в полумраке. Вспомнилась поговорка «бьют – беги, дают – бери». Услужливое сознание тут же подкинуло мне выход. В конце концов, я же заплачу, – мелькнула спасительная мысль.
И я сдался.
Хозяин наполнил пакет жиром и протянул мне. Но я отказался и начал жестами объяснять, что я не из тех, кто бросается на любой жир. Я хочу только мой жир.
На этот раз хозяин понял меня, вывалил жир в бочку, и мы вышли из холодной комнаты.
Он сам взвесил моё мясо, и я рассчитался. Затем он положил в пакет мой жир и, не взвешивая, отдал мне.
Я протянул деньги, но он не взял. Я стал настаивать, а он, показывая на бочку с жиром, снова предложил: «Фри». С улыбочкой.
– Спасибо, мне достаточно, – сказал я и провёл ладонью у горла. Ну, вроде того, что моего жира и на плов, и на манты хватит.
Хозяин перестал улыбаться и испуганно отвёл глаза. Продавцы как-то странно притихли и настороженно уставились на нас. Что-то здесь не то, – встревожeнно подумал я. – Почему это хозяин не берёт деньги за жир? Уж не полицию ли они вызвали?
Оглянулся на выход, полицейским вроде бы не пахнет. На всякий случай улыбнулся. Хозяин облегчённо вздохнул и тоже улыбнулся.
Они, кажись, бесплатным жиром народ завлекают, – решил я и помахал рукой на прощание.
Вернувшись домой в приподнятом настроении, я рассказал жене о случившемся. Она уматалась до слёз, как-будто анекдот про чукчу услышала.
Я уж обиделся, но она объяснила, что к чему. Конечно, без лекции о вреде холестерола не обошлось. А на десерт – наставление извиниться перед продавцами. Я буркнул, что сделал бы это и без её мудрых советов. И холестерол тут не причём.
Битый час я зубрил извинения по-английски. Даже заучил несколько фраз, чтобы объясниться с продавцами.
На следующий день отправился в лавку. Продавцы сразу узнали меня и стали приглашать в холодную комнату.
Я сказал «ноу» и начал речь, приготовленную накануне. Произнёс «ай эм сори», но остальное вылетело из головы.
Однако продавцы поняли меня. Они одобрительно похлопали меня по плечу, приговаривая «рашен гуд». Кто-то даже зааплодировал.
Несколько месяцев минуло с той поры. Я покупаю мясо в той же лавке. Продавцы
уже не срезают жир с моего мяса. Они уважают меня, а я уважаю их.
До меня стало доходить, почему австралийцы не любят жира. Как-то по телевизору смотрел клип о вреде жирной пищи. Там показывали кровеноносные сосуды, набитые жиром. А когда жир из сосуда выдавливали, мне даже дурно стало. Аппетит сразу потерял.
И всё-же я ещё лелею мечту о ферме. Если когда-нибудь начну разводить бычков, своего первенца назову ХОЛЕСТЕРОЛОМ.
Чудненькое имя, не правда ли?
Этот рассказ на английском языке, http://www.proza.ru/2009/09/04/234
выиграл приз (2-е место) на представительном литературном конкурсе "Greater Dandenong Short Story Competition" в Мельбурне, Австралия.