Николай Угодник.
Как-то не принято в последнее время петь осанны бывшим партийным работникам. Разное о них бытует мнение: и карьеристы, и взяточники, и подхалимы, и ещё Бог знает, что о них говорят.
Ничего не могу сказать о секретарях обкомов – не общался. А с секретарями райкомов жизнь сводила, и мнение других приходилось слышать. Как правило, и мнение неплохим оказывалось, и люди попадались хорошие.
Вспоминали недавно об одном таком хорошем человеке – Стародубцеве Александре Николаевиче. Был он в своё время первым секретарём Шарангского райкома Горьковской (тогда ещё) области.
На начало войны ему двадцать исполнилось. Всю войну прослужил на Северном флоте, был участником многих исторических событий, происходивших там, в том числе печально известного каравана PQ – 17
Хлебнул многого и по полной. Но жизненного оптимизма не утратил до самой смерти. Всегда оставался честным и порядочным человеком, простым и доступным. И по мере сил своих пытался улучшить жизнь подчинённых, как, впрочем, и обычных людей.
В данном случае хочется представить только один эпизод из его жизни, однако же, говорящий о многом.
Собрались мы за круглым столом, поминали родных и близких. Пасынок Стародубцева рассказал эту историю.
В начале тридцать девятого забрали Александра Николаевича служить на Северный флот. Парень он был смекалистый, успел семилетку закончить, и потом в школе рабочей молодёжи поучиться.
Определили служить при спецсвязи и спецпоручениях.
Старший брат служил там же, на Северном флоте. К тому времени был женат, имел двоих маленьких детей.
Перед самой войной брат заехал в Мурманск, отпросил Александра Николаевича в краткосрочный отпуск, съездить к нему в гости.
До Ваенги (позднее Североморска), где брат служил морским офицером, добираться проще было на моторной лодке.
Когда вышли в залив, ветер уже разогнал приличную, полутораметровую, волну. Дальше от Мурманска – волна больше, ветер белые барашки рвёт.
Под берегом идти сделалось опасно, того и гляди, на скалы лодку выбросит. Взяли мористее. Лодка длинная, мотор слабенький. На волнах её основательно болтает. Борта трещат, нос, в очередную бездну заваливаясь, в набегающую волну, как в стену, бьётся.
Жена брата бледная сидит на дне лодки, в лавку вцепилась. Брат рядом, матерится. Моторист лодки тоже Нептуна всякими непотребными словами поминает.
Ваенга меж сопками виднеется, но мотор слабый, почти не даёт ходу лодке. А волны всё выше накатывают, и берег скалистый, ни бухточки, где бы лодкой приткнуться, переждать.
Очередной большой волной завалило лодку набок. Хлебнула она морской водицы и пассажиров выбросила. Да так это быстро произошло, что подумать ни о чём некогда было. Он только и успел увидеть, как платок клетчатый шерстяной мелькнул, жены брата.
Бушлат, клеша суконные вмиг воды набрали, пудовыми гирями на дно тянут. Холодная вода словно кипятком кожу обжигает. Воздуха в груди почти не осталось.
Говорят, перед смертью прожитая жизнь в ускоренном виде в мозгу прокручивается. Нет, не было такого. В мозгу отчётливо слова матери всплыли, когда с ней расставался.
Мать, обнимая на прощание, сказала:
-Сынок, коль лихо тебе будет, обратись к Николаю Угоднику. Заступник он твой. Даст Бог, спасёт он тебя.
Он комсомольцем был. Какие молитвы мог знать? А тут, перед лицом смерти, взмолился.
Ногами дно почувствовал, бушлат сорвал, толкнулся и вверх выплывать начал.
Как до берега плыл, на скалы выбирался и в посёлок шёл, плохо помнит.
Дошёл, до квартиры брата добрался, а там дети малые под присмотром соседки.
Тел ни брата, ни его жены, ни моториста море не отдало, навсегда забрав в вечную колыбель мрака.
Детей пришлось отправить к матери. После войны он усыновил их и воспитывал вместе со своими.
Когда у него спрашивали:
-Верите ли вы в Бога?
Он отвечал честно:
-Есть Бог или нет – мне не ведомо. Но когда я обратился к Николаю Угоднику, он спас меня.
Такая вот невесёлая история.