Ангелы Сибири.
В Сибирь, на каторгу, вслед за своими
мужьями-декабристами уехали 11 женщин
Вот их имена : Екатерина Трубецкая,
Мария Волконская ,Александра Муравьева,
Елизавета Нарышкина, Александра Ентальцева,
Наталья Фонвизина, Александра Давыдова,
Прасковья Анненкова ( Полина Гебль),
Анна Розен,Мария Юшневская, Камилла Ивашева( Ле дантю)
Их было одиннадцать - прекрасных юных женщин, в большинстве своем богатых и знатных, уехавших за своими мужьями на сибирскую каторгу. Жены декабристов. Это устойчивое словосочетание произносится с разными оттенками, и не всегда с положительными "Я тебе не жена декабриста" - может сказать девушка, не желающая разделить со своим любимым излишние, как ей кажется, тяготы жизни. Что, ж - действительно, не каждому дано. До сих пор спорят - правильно ли они поступили, променяв своих детей на то, чтобы оказаться рядом со своими любимыми. Странные споры. Начнем с начала. Император Николай I нарушил одну из главных заповедей христианства - он покусился на таинство брака, предписывающее мужу и жене всегда быть вместе - и в радости и в горе. Он нарушил собственные законы, разрешающие женам каторжников следовать за ними на место каторги. Это он разлучил детей с матерями, не разрешая им взять малышей с собой. Вернее, лицемерно предупредил - берите, но ваши дети лишаются вместе с вами всех прав - они никогда не будут дворянами, их ожидает тьма и прозябание. Княгиня Мария Николаевна Волконская, Александра Григорьевна Муравьева, урожденная графиня Чернышева могли поступиться своими правами, но правами детей поступиться не считали возможным. К тому же дети оставались не на улице - в России оставались тети, дедушки и бабушки, которые взяли на себя заботу о них.
Итак, почему они поехали, что их вело? Любовь? Да, было и так. Александрина Муравьева страстно любила своего Никиту, она писала ему в каземат Петропавловки -"Все три года. что я прожила с тобой, Я была в раю". Поехала за своим любимым и отцом своего ребенка француженка Полина Гебль. Другая француженка, Камилла ле Дантю, поехала к своему жениху, декабристу Василию Ивашеву и буквально спасла его от гибели. А вот Мария Волконская мужа мало знала и почти не любила . Но ничто и никто не мог помешать ей исполнить свой долг так, как она его понимала. И она поехала, и целовала в каземате не самого князя Сергея, а его кандалы. Жизнь оказалась к ним не очень милостивой, они не были счастливы, но в трудную минуту поддержали друг друга.
Итак, что же их влекло в Сибирь? Любовь и высокая, замешанная на религии, нравственность. В каждой судьбе доля того и другого могла быть разной, но вместе они составляли единый прочнейший сплав, который помог им выстоять в неимоверно трудных условиях сибирской каторги и ссылки. В разных местах Сибири - в Петровске-Забайкальском, Иркутске, Туринске мне пришлось видеть их скромные могилы и могилы их рожденных в Сибири детей. Да, многие из них заплатили жизнью за радость быть рядом с любимым человеком. Некоторым, таким, как Волконская или Полина Гебль ( Прасковья Анненкова) удалось пережить четвертьвековой сибирский кошмар. Но вот что интересно – они. слабые женщины свели на нет самое главное желание императора : похоронить своих врагов-декабристов в бескрайних просторах Сибири. так, чтобы никто и никогда не вспомнил больше о них.
Им ведь нельзя было запретить писать письма. И они писали. И за своих мужей-декабристов и за их товарищей. Боясь огласки, власти вынуждены были идти на уступки - улучшать быт заключенных в каких-то мелочах, не издеваться над ними. Сюда, в Сибирь, потекли обозы с книгами, музыкальными инструментами, медицинским инструментарием. Несмотря на все трудности, налаживался быт. И в Чите, а позже и в Петровске- Забайкальском появились целые Дамские улицы. Они были своеобразными культурными центрами. Позже, когда декабристы один за другим стали уходить на поселение, именно жены облегчали им ту огромную работу, благодаря которой декабристы одухотворяли прагматичную и жестокую Сибирь - они помогали им учить крестьянских детей, лечить окрестное население, помогать другим, попавшим в беду людям. Не год, ни два - долгие тридцать лет. Когда, уже в 50-х годах прошлого века вслед за декабристами в Сибирь пошли петрашевцы, именно жены декабристов передавали им так необходимые деньги и теплые вещи, всячески о них заботились. Разве это не подвиг любви? А сколько трагедий перенесли эти женщины - у Александрины Муравьевой из трех оставленных дома детей двое умерли, а старшая дочь - сошла с ума, не в силах вынести тяжелой моральной обстановки дома. Иногда детей воспитывали так, что они теряли общий язык с родителями, осуждали их. И такое было. Болезни, потери близких преследовали их. И все же несчастий этих было бы неизмеримо больше, если бы ни сила их любви. И в том, что почти все декабристы саму каторгу в Чите и Петровске-Забайкальском выдержали, выжили, безусловно, заслуга этих хрупких, интеллигентных и таких несгибаемых женщин.